- Для вас мой дом всегда открыт, - сказал полководец. - Входите же во
двор, ешьте, пейте, разговаривайте и веселитесь.
Дом был выстроен в обычном стиле, хорошо известном Марку, поскольку
нечто подобное было распространено у богатых людей Италии. Но в отличие от
римских вилл, дом имел лишь несколько окон-бойниц, прорубленных наружу и
предназначенных для лучников. Ворота, которые вели в центральный двор,
были почти такими же массивными и крепкими, как и весь комплекс. С веток
деревьев свисали фонари. Их стеклянные стенки были разноцветными, и, по
мере того как сгущались сумерки, лучи красного, золотого, голубого и
зеленого цвета начали плясать вокруг.
Большие столы были ярко освещены. Кухня васпуракан совсем не походила
на видессианскую, специализировавшуюся на рыбных блюдах под острым соусом.
На пиру у Багратони преобладало жареное баранье мясо и телятина, остро
начиненные пряностями и специями: красным перцем, лавровым листом,
корицей, луком, чесноком, майораном и лимоном. Все блюда были такими
острыми, что слезы текли из глаз, а рот пылал. И все же еда казалось
невероятно вкусной.
- Фу! - произнес Виридовикс, вытирая лицо ладонью. - Тут слишком
много огня!
Чтобы потушить пламя, он осушил кружку с вином и снова потянулся к
кувшину. Из всех гостей Багратони великан-кельт, вероятно, чувствовал
остроту специй особенно сильно. Кроме уксуса, меда и нескольких слабых
травок, Северная Галлия могла предложить очень немногое.
Скаурус сидел по правую руку от Багратони, между васпураканским
военачальником и его главным советником, человеком средних лет по имени
Месроп Аногхин. Борода у него была еще гуще, чем у его командира. Слева от
Багратони сидела жена Гагика, Забел, пышная, приятная женщина, которая
знала только одно видессианское слово - "извините". Она постоянно
извинялась за то, что не знает больше. Аногхин говорил на этом языке еще
меньше, чем Забел. В результате Гагик Багратони разговаривал с трибуном
сам, что, как вскоре стал подозревать Марк, было сделано умышленно.
Накхарар (это слово означало "принц-воин") был жаден до знаний о том, что
происходит вдали от его дома, еще больше, чем даже Горгидас. Возможно,
вождь просто не хотел чувствовать себя оторванным от остального мира. Но
какой бы ни была причина его любопытства, он забросал римлян вопросами,
касающимися не только армии, но и родины пришельцев, их народа, а также
города Видессос. Он спросил даже о том, как выглядит океан.
- Я никогда его не видел, - сказал Гагик печально. - Реки, озера -
да, много раз, но никогда - океан.
- Наш хозяин говорит о море? - спросил Виридовикс и, когда Марк
кивнул, уверенно произнес: - Скажи ему, что море - для ненормальных, вот
что. Корабль - это просто плавучая тюрьма. К тому же можно утонуть.
- Почему он так говорит? - удивился Багратони. - Я очень люблю ловить
рыбу в реках и озерах.
- Он страдает от морской болезни, - ответил Скаурус и объяснил
заодно, что это такое.
Васпураканин подергал себя за бороду, размышляя над словами
римлянина. "Не решил бы накхарар, что над ним смеются?" - подумал Марк.
Десерт состоял из фруктов и необычных сдобных булочек, посыпанных
толченым миндалем, сахарной пудрой и маком. Это было новое блюдо для
римлян, так как видессиане добавляли для сладости только мед. Потянувшись
за четвертой булочкой, Горгидас сказал:
- Хорошо, что такое приходится есть нечасто, иначе я бы распух от
жира.
- Ба! - сказал Гай Филипп. - Почему это доходяги вечно жалуются на
лишний вес?
Только суровая солдатская жизнь помогала центуриону выигрывать
постоянные сражения со своим растущим животом.
- Они не только очень вкусные, они очень сытные, эти булочки. Я
думаю, для путешественников они неоценимы, - сказал Квинт Глабрио,
облизывая пальцы.
- Ты прав, мы часто берем их в дорогу. Я вижу, ты умеешь смотреть в
корень, - с одобрением сказал Багратони. - Да, в пути им цены нет.
- И видессиане тоже так делают, - сказал Сенпат Свиодо с кривой
усмешкой. - Они называют их "яйца принцев".
Римляне и большинство васпуракан фыркнули, но Гагик Багратони ничего
не понял, и Сенпат перевел ему эту двусмысленность. Накхарар недоуменно
моргнул, а затем он и его жена расхохотались. Когда Забел смеялась, было
видно, что она создана для смеха. Она не была красавицей, но было в ней
что-то очень приятное. Гагик с нежностью улыбнулся жене.
- Так и называют? - хмыкнул он. - Неужели?
Когда десерт был закончен, кто-то попросил Сенпата:
- Сыграй нам на лютне.
- Почему бы нет? - сказал он. - Кто еще подыграет?
У одного из васпуракан нашлась флейта, другой принес из дома
маленький барабан, и они начали играть горскую песню. Слова и музыку знали
все васпуракане и дружно отбивали такт. Пальцы Сенпата уверенно бегали по
струнам, его сильный тенор вел мелодию. Гагик Багратони пел с энтузиазмом
и очень громко, но не совсем в тон, так что даже Марк мог понять, что
слуха у накхарара совершенно не было. Трибун чувствовал себя одиноким в
своем равнодушии к музыке. Он подумал о Хелвис - понравится ли ей такое
пение - и почувствовал угрызения совести. Его непривычному уху большинство
горских песен казались печальными и торжественными, они хорошо отвечали
духу тех, что их сложил.
Музыканты играли, а васпуракане один за другим вставали из-за стола и
пускались в пляс со своими дамами или со служанками Гагика Багратони.
Камни, которыми был вымощен двор, гулко отзывались на топот сапог. Танцоры
казались олицетворением физической силы и ловкости и двигались точно в
такт. Марк с удивлением заметил, что начинает понимать обаяние этой
сильной необычной мелодии. Виридовикс же был весь поглощен ею, он смотрел
и слушал, словно в трансе. Когда Сенпат и его оркестр дошли до
кульминационной точки, кельт не устоял (вернее, не усидел) и присоединился
к танцующим. Он не пытался повторить их сложный танец и отплясывал что-то
свое, с неподвижными плечами и опущенными руками, переставляя ступни в
замысловатых па. Он подпрыгнул, раскрутился и на мгновение как бы повис в
воздухе, затем прыгнул снова - уже в другом направлении. Его пируэты
совершенно не походили на движения других танцующих, но в то же время они
были удивительно грациозны. Один за другим васпуракане вставали вокруг
Виридовикса, хлопая ему в ладоши. Музыканты играли все быстрее и быстрее,
но галлу был нипочем бешеный ритм, и он прыгал, как одержимый. Когда
музыка снова достигла яростного накала, он подскочил чуть ли не на высоту
своего роста, издал громкий победный крик и приземлился с гулким стуком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108