Там,
где я вырос, Васпуракан казался грядой гор на северном горизонте. Зимой, я
слышал, там жуткие холода. Они разводят хороших лошадей. Но это всем
известно.
Даже Скаурус слышал добрые слова о лошадях Васпуракана. Он относился
к верховой езде как истинный римлянин: великолепное искусство, но не для
него. Он, правда, понимал, что использование стремян делает верховую езду
куда более эффективной, чем та, которую он видел в Риме, и все же ему было
трудно относиться к этому как к чему-то серьезному.
Апокавкос удивил его, заговорив о васпураканах не с подозрением, а с
искренним уважением.
- Говорят, если три принца соберутся вместе, они сумеют продать лед
самому Скотосу, и я верю этому. Они всегда действуют сообща, в добром
согласии. Наверное, их беда научила этому - ведь они оказались зажаты
между двумя большими царствами. Но они всегда остаются независимыми и
решают свои дела сами. Бывает, что принцы воюют друг с другом, это правда,
но только попробуй чужеземец вмешаться в их дела - и они тут же вместе
обрушатся на него.
Голос Апокавкоса был полон завистливого восхищения.
- Вы, то есть мы, я хочу сказать, римляне, чем-то похожи на них. Но в
Видессосе полным-полно людей, которые наймут самого Скотоса, чтобы одолеть
своих врагов.
Мысли трибуна обратились к головам на кольях, которые он видел у
обелиска в столице - головы восставших генералов, попросивших помощи у
Казда. Подумал он и о Варданесе Сфранцезе. Пытаясь отогнать тревожащие его
мысли, Скаурус решил немного подразнить Фостиса, чтобы посмотреть, как он
будет реагировать.
- Как ты можешь так тепло говорить о еретиках? - спросил он.
- Они хорошие люди, - ответил он. - Они, не в обиду будь сказано, не
похожи на ваших драгоценных намдалени, которые вечно ругают чужие обычаи и
меняют свои собственные, когда им это удобно. Принцы верят в то, во что
они верят, и им нет никакого дела до того, разделяешь ли ты их веру. Не
знаю, - продолжал он, чувствуя себя очень неловко, - наверно, они все
прокляты. На если это так, то старый Скотос должен лучше приглядывать за
своим хозяйством: в аду немало васпуракан, и рано или поздно они оставят
Отца Тьмы не у дел.
В двух днях пути до Амориона летучий отряд впервые столкнулся с
имперской армией. Булавочный укол, не более того, - маленькая группа
каздов захватила видессианского разведчика. Когда он исчез, товарищи
пропавшего отправились на поиски и нашли его тело. Лошадь убитого, оружие
и одежду казды, разумеется, прихватили с собой. На следующий день
произошла стычка: небольшой отряд каморов обменялся с врагами стрелами,
потом подошло подкрепление, и казды были отброшены.
Марк не удивился бы этим происшествиям, если бы не вспомнил обещание
Императора - поход от Гарсавры до Амориона будет таким же легким, как от
столицы до Гарсавры. По Империи гуляло куда больше завоевателей, чем
полагал Маврикиос.
Аморион тоже жестоко пострадал от набегов, в этом имперская армия
убедилась очень скоро. Расположенный на северном берегу Итоми, притока
реки Арандос, Аморион, как и большинство городов западных территорий,
давно уже разобрал свои стены на кирпич для строительства зданий. Летучие
всадники Казда пользовались беспомощностью города, грабя его пригороды и
порой прорываясь даже до берега реки. Разоренная округа была безлюдна и
лежала в руинах, которые резко контрастировали с плодородными землями
соседних районов.
Отряд, собранный васпураканином Гагиком Багратони, был не так велик,
как тот, которым командовал Баанес Ономагулос, но зато он укомплектован
более опытными бойцами. Отряд состоял главным образом из васпуракан -
смуглых, кудрявых, бородатых мужчин, отличавшихся от соседей-видессиан
плотным сложением и могучими плечами. Все они носили панцири или кольчуги,
а многие и шлемы вроде того, что был у Сенпата Свиодо, часто украшенные
рогами или крыльями. Марк вспомнил, что у северян, которые иногда
появлялись в Риме, были похожие шлемы. Почти все васпуракане казались
бывалыми солдатами.
- Приходится, - согласился Сенпат Свиодо, когда Марк сказал ему об
этом. - Так же, как акритай, мы стояли на пути у Казда и все эти годы были
щитом Видессоса. Поверь мне, мы не хотели, чтобы так случилось, но это
место в мире выбрал для принцев Фос.
Он пожал плечами и продолжал:
- У нас есть притча о воробье, который услышал, что скоро небо рухнет
на землю. Птичка легла на спину и подняла лапки кверху, словно желая
поддержать небо. "Ты сошел с ума?" - спросили у него другие животные.
"Нет, - ответил воробей, - но я должен сделать все, что могу, чтобы
спастись". Именно так мы и поступаем.
И снова армия готовилась к встрече союзного военачальника - на этот
раз не Ономагулоса, а Гагика Багратони. Когда полководец на резвом скакуне
появился перед строем, Скаурус был поражен его физической силой. Если
Цезарь напоминал хищную птицу, человеческое воплощение римского орла, то
Гагик Багратони был львом. Его темно-бронзовая кожа, шапка черных, как
уголь, волос и длинная курчавая борода, в которой скрывалось его широкое,
скуластое лицо, - всего этого было достаточно, чтобы произвести весьма
сильное впечатление. Сюда надо было добавить пронзительный взгляд - взгляд
охотника, крупный нос, осанку. Когда он сидел в седле, казалось, что это
ожившая конная статуя. Он знал, сколько глаз следит за ним, и величаво
ехал вдоль строя, минуя подразделение за подразделением. Единственным
приветствием, которым он удостоил солдат, было быстрое движение глаз и
легкий кивок каждому из командиров. Сам Маврикиос не держался столь
величаво, но было видно, что Гагик Багратони не собирался оскорблять
Императора, он просто вел себя так, как обычно, ни больше ни меньше.
Поравнявшись с римлянами, стоявшими рядом с императорскими
стражами-халога, Багратони удивленно вскинул брови: таких солдат он еще
никогда не видел. Вождь окинул их оценивающим взглядом, изучая вооружение,
доспехи, выправку, лица. Какой бы ни была его реакция, он хорошо скрыл ее.
Но когда Гагик увидел Сенпата и Неврат, стоящих в одном ряду с римскими
офицерами, лицо его прояснилось. Он крикнул что-то на своем языке. Голос
полководца очень хорошо подходил к его облику и характеру - это был густой
рык. Сенпат ответил на том же языке. Марк ничего не понял, но уловил имя
"Свиодо", повторенное несколько раз. Гагик Багратони снова что-то крикнул,
затем соскочил с коня и сжал в объятиях римского проводника, расцеловав
его в обе щеки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
где я вырос, Васпуракан казался грядой гор на северном горизонте. Зимой, я
слышал, там жуткие холода. Они разводят хороших лошадей. Но это всем
известно.
Даже Скаурус слышал добрые слова о лошадях Васпуракана. Он относился
к верховой езде как истинный римлянин: великолепное искусство, но не для
него. Он, правда, понимал, что использование стремян делает верховую езду
куда более эффективной, чем та, которую он видел в Риме, и все же ему было
трудно относиться к этому как к чему-то серьезному.
Апокавкос удивил его, заговорив о васпураканах не с подозрением, а с
искренним уважением.
- Говорят, если три принца соберутся вместе, они сумеют продать лед
самому Скотосу, и я верю этому. Они всегда действуют сообща, в добром
согласии. Наверное, их беда научила этому - ведь они оказались зажаты
между двумя большими царствами. Но они всегда остаются независимыми и
решают свои дела сами. Бывает, что принцы воюют друг с другом, это правда,
но только попробуй чужеземец вмешаться в их дела - и они тут же вместе
обрушатся на него.
Голос Апокавкоса был полон завистливого восхищения.
- Вы, то есть мы, я хочу сказать, римляне, чем-то похожи на них. Но в
Видессосе полным-полно людей, которые наймут самого Скотоса, чтобы одолеть
своих врагов.
Мысли трибуна обратились к головам на кольях, которые он видел у
обелиска в столице - головы восставших генералов, попросивших помощи у
Казда. Подумал он и о Варданесе Сфранцезе. Пытаясь отогнать тревожащие его
мысли, Скаурус решил немного подразнить Фостиса, чтобы посмотреть, как он
будет реагировать.
- Как ты можешь так тепло говорить о еретиках? - спросил он.
- Они хорошие люди, - ответил он. - Они, не в обиду будь сказано, не
похожи на ваших драгоценных намдалени, которые вечно ругают чужие обычаи и
меняют свои собственные, когда им это удобно. Принцы верят в то, во что
они верят, и им нет никакого дела до того, разделяешь ли ты их веру. Не
знаю, - продолжал он, чувствуя себя очень неловко, - наверно, они все
прокляты. На если это так, то старый Скотос должен лучше приглядывать за
своим хозяйством: в аду немало васпуракан, и рано или поздно они оставят
Отца Тьмы не у дел.
В двух днях пути до Амориона летучий отряд впервые столкнулся с
имперской армией. Булавочный укол, не более того, - маленькая группа
каздов захватила видессианского разведчика. Когда он исчез, товарищи
пропавшего отправились на поиски и нашли его тело. Лошадь убитого, оружие
и одежду казды, разумеется, прихватили с собой. На следующий день
произошла стычка: небольшой отряд каморов обменялся с врагами стрелами,
потом подошло подкрепление, и казды были отброшены.
Марк не удивился бы этим происшествиям, если бы не вспомнил обещание
Императора - поход от Гарсавры до Амориона будет таким же легким, как от
столицы до Гарсавры. По Империи гуляло куда больше завоевателей, чем
полагал Маврикиос.
Аморион тоже жестоко пострадал от набегов, в этом имперская армия
убедилась очень скоро. Расположенный на северном берегу Итоми, притока
реки Арандос, Аморион, как и большинство городов западных территорий,
давно уже разобрал свои стены на кирпич для строительства зданий. Летучие
всадники Казда пользовались беспомощностью города, грабя его пригороды и
порой прорываясь даже до берега реки. Разоренная округа была безлюдна и
лежала в руинах, которые резко контрастировали с плодородными землями
соседних районов.
Отряд, собранный васпураканином Гагиком Багратони, был не так велик,
как тот, которым командовал Баанес Ономагулос, но зато он укомплектован
более опытными бойцами. Отряд состоял главным образом из васпуракан -
смуглых, кудрявых, бородатых мужчин, отличавшихся от соседей-видессиан
плотным сложением и могучими плечами. Все они носили панцири или кольчуги,
а многие и шлемы вроде того, что был у Сенпата Свиодо, часто украшенные
рогами или крыльями. Марк вспомнил, что у северян, которые иногда
появлялись в Риме, были похожие шлемы. Почти все васпуракане казались
бывалыми солдатами.
- Приходится, - согласился Сенпат Свиодо, когда Марк сказал ему об
этом. - Так же, как акритай, мы стояли на пути у Казда и все эти годы были
щитом Видессоса. Поверь мне, мы не хотели, чтобы так случилось, но это
место в мире выбрал для принцев Фос.
Он пожал плечами и продолжал:
- У нас есть притча о воробье, который услышал, что скоро небо рухнет
на землю. Птичка легла на спину и подняла лапки кверху, словно желая
поддержать небо. "Ты сошел с ума?" - спросили у него другие животные.
"Нет, - ответил воробей, - но я должен сделать все, что могу, чтобы
спастись". Именно так мы и поступаем.
И снова армия готовилась к встрече союзного военачальника - на этот
раз не Ономагулоса, а Гагика Багратони. Когда полководец на резвом скакуне
появился перед строем, Скаурус был поражен его физической силой. Если
Цезарь напоминал хищную птицу, человеческое воплощение римского орла, то
Гагик Багратони был львом. Его темно-бронзовая кожа, шапка черных, как
уголь, волос и длинная курчавая борода, в которой скрывалось его широкое,
скуластое лицо, - всего этого было достаточно, чтобы произвести весьма
сильное впечатление. Сюда надо было добавить пронзительный взгляд - взгляд
охотника, крупный нос, осанку. Когда он сидел в седле, казалось, что это
ожившая конная статуя. Он знал, сколько глаз следит за ним, и величаво
ехал вдоль строя, минуя подразделение за подразделением. Единственным
приветствием, которым он удостоил солдат, было быстрое движение глаз и
легкий кивок каждому из командиров. Сам Маврикиос не держался столь
величаво, но было видно, что Гагик Багратони не собирался оскорблять
Императора, он просто вел себя так, как обычно, ни больше ни меньше.
Поравнявшись с римлянами, стоявшими рядом с императорскими
стражами-халога, Багратони удивленно вскинул брови: таких солдат он еще
никогда не видел. Вождь окинул их оценивающим взглядом, изучая вооружение,
доспехи, выправку, лица. Какой бы ни была его реакция, он хорошо скрыл ее.
Но когда Гагик увидел Сенпата и Неврат, стоящих в одном ряду с римскими
офицерами, лицо его прояснилось. Он крикнул что-то на своем языке. Голос
полководца очень хорошо подходил к его облику и характеру - это был густой
рык. Сенпат ответил на том же языке. Марк ничего не понял, но уловил имя
"Свиодо", повторенное несколько раз. Гагик Багратони снова что-то крикнул,
затем соскочил с коня и сжал в объятиях римского проводника, расцеловав
его в обе щеки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108