Марк тоже улыбнулся, вспомнив
последнюю встречу с Бальзамоном - он знал, какое наслаждение доставляет
Патриарху шокировать людей своим невероятным поведением. Мальрик оставался
на руках у матери. Когда она приблизилась к Патриарху, ее сын внезапно
потянулся к Бальзамону и дотронулся ручонкой до его бороды. Хелвис тут же
остановилась, боясь, что это могло оскорбить первосвященника. Должно быть,
ее испуг был слишком заметен, потому что Патриарх весело засмеялся.
- Вы знаете, моя дорогая, я ведь не ем детей - по крайней мере, в
последнее время. - Он нежно отвел руки мальчика от своей бороды. - Ты,
наверное, решил, что видишь старого козла, да? - спросил он, потрепав
ребенка по щеке. - Не так ли?
Мальчик кивнул, смеясь от удовольствия.
- Как тебя зовут, сынок? - спросил Патриарх.
- Мальрик, сын Хемонда, - четко ответил Мальрик.
- Сын Хемонда? - Улыбка исчезла с лица Бальзамона. - Да, печальная
история, очень печальная. А вы, вероятно, Хелвис? - обратился он к матери
Мальрика.
Вдова кивнула, а Марк был поражен - уже в который раз -
осведомленностью и памятью Патриарха. Бальзамон повернулся к ее брату.
- Мне кажется, я не знаю вас.
- Вам нет причины знать меня, - согласился офицер. - Я Сотэрик, сын
Дости. Хелвис - моя сестра.
- Очень хорошо, - кивнул Бальзамон. - Идите за мной. Геннадиос, скажи
моему следующему посетителю, что я немного задержусь, хорошо?
- Но... - Поняв, что спорить бесполезно, Геннадиос удрученно кивнул.
- Моя цепная собака и мой надсмотрщик, - вздохнул Бальзамон по пути в
покои. - Стробилос посадил мне его на шею много лет назад, чтобы он
присматривал за мной. Я думаю, что Маврикиос мог бы избавить меня от него,
стоит только попросить, но пока Геннадиос не слишком меня беспокоит.
- И кроме того, вас, наверно, забавляет этот дурак с плохим чувством
юмора, которого можно дразнить, - предположил Сотэрик.
Марк тоже подумал об этом, но сказать вслух не решился. Хелвис
коснулась руки брата, но Бальзамона шутка не обидела.
- Что поделаешь, он прав, - вздохнул Патриарх и, посмотрев на
Сотэрика, пробормотал: - Такой красивый парень и такие острые зубы.
Сотэрик покраснел, а Марк еще раз понял, что в словесной перепалке
Патриарх может прекрасно постоять за себя.
Приемная Бальзамона была забита книгами еще больше, чем комната
Апсимара в Имбросе, но лежали они в куда меньшем порядке. Тома здесь
валялись даже на стульях - старых и обшарпанных, словно подобранных на
помойке. Груды книг лежали на полках, столах и даже диванах, не оставляя
ни дюйма чтобы сесть. На одном углу стола, который чудом остался свободен
от книг и пергаментов, кучкой лежали фигурки из слоновой кости, одни
размером с ноготь, другие - величиной с мужскую руку. Это были забавные,
шутливые, изящные, гневные лица во всех проявлениях человеческого
характера. Все они были выполнены с большим изяществом и в весьма
прихотливой, даже вычурной манере, совершенно чуждой видессианскому
искусству, насколько до сих пор мог судить Скаурус.
- А, вы заметили мою коллекцию! - воскликнул Бальзамон, перехватив
взгляд Скауруса, который не мог оторвать глаз от фигурок. - Это, кстати,
еще одна причина моей нелюбви к Казду. Фигурки эти - работа мастеров
королевства Макуран, которое давно исчезло с лица земли, выжженное Каздом.
Под властью Казда искусство не процветает. Осталась только ненависть. Но
ты собирался говорить со мной не о слоновой кости, - добавил Патриарх,
очистив от книг часть дивана. - А если бы ты пришел сюда из-за моей
коллекции, то, боюсь, азарт собирателя превратит меня в игрока, и из
благодарности к людям, сумевшим оценить мои сокровища, я и впрямь приму
вашу ересь.
Как обычно, слово, которое было бы оскорбительно услышать от другого
человека, в устах Патриарха звучало свободно и не причиняло обиды.
Бальзамон развел руками:
- Итак, чем я могу быть полезен вам, друзья мои?
Хелвис, Сотэрик и Марк переглянулись, не зная, с чего начать. После
некоторого молчания Сотэрик заговорил - как всегда просто и грубовато.
- У нас есть сведения, что жители Видессоса помышляют наказать нас за
нашу веру. - Он указал на голубую рясу Патриарха, что измятая висела на
спинке стула.
- Это было бы очень печально, особенно для вас, - согласился
Бальзамон. - Но что я могу сделать? И если уж на то пошло, то почему вы
обратились ко мне? С какой стати я должен вам помогать? Я, в конце концов,
не разделяю вашей веры.
Сотэрик шумно вздохнул и приготовился разразиться проклятиями в адрес
первосвященника, оказавшегося таким же упрямым глупцом и фанатиком, как и
прочие жрецы, но Хелвис заметила, как на лице Бальзамона мелькнула улыбка
- брат ее этого не видел. Она тоже указала на грязную, заношенную рясу.
- Вы, я вижу, так благочестивы, так уважаете свой сан... - сладко
пропела она.
Бальзамон откинул голову назад и захохотал так, что слезы выступили у
него на глазах.
- Да, легко смеяться над другими, а каково самому быть осмеянным!.. -
заметил он, все еще с веселыми искорками в глазах. - Что ж... Я могу
вылить ушат холодной воды на слишком горячие головы, я пущусь в такие
логические разъяснения по части религии, что они поперхнутся. Кстати, вы
вполне заслужили такую помощь. У нас есть враги гораздо более серьезные,
чем нынешние союзники. - Патриарх обратил свой острый взор на Марка. - Ну,
а что думаешь ты, мой молчаливый друг?
- С вашего позволения, я пока помолчу. - В отличие от обоих
намдалени, у Скауруса не было никакого желания вступать в словесную дуэль,
исход которой он знал заранее. Хелвис подумала, что он молчит из
скромности, и пришла ему на помощь.
- Марк пришел к нам с вестью о том, что эта беда близка, - сказала
она.
- А у тебя хорошие источники информации, мой молчаливый друг, -
сказал Бальзамон римлянину. - Но это все было мне уже известно. Слишком
часто островитяне-намдалени чуют запах бунта. Ты знаешь, я уже дня два как
готовлю проповедь на эту тему.
- Что?! - Марк не удержался от удивленного возгласа. А ведь он
собирался держаться спокойно. Сотэрик и Хелвис раскрыли рты. Мальрик,
который уже почти заснул на руках у матери, проснулся от громких голосов и
начал плакать. Хелвис машинально успокаивала ребенка, но все ее внимание
было обращено на Бальзамона.
- Имейте же хоть какое-то уважение к моему рассудку. - Патриарх
улыбнулся. - Грош цена тому жрецу, друзья мои, который не знает, о чем
думает его народ. Многие считают меня весьма дурным жрецом, но ведь это
только их мнение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
последнюю встречу с Бальзамоном - он знал, какое наслаждение доставляет
Патриарху шокировать людей своим невероятным поведением. Мальрик оставался
на руках у матери. Когда она приблизилась к Патриарху, ее сын внезапно
потянулся к Бальзамону и дотронулся ручонкой до его бороды. Хелвис тут же
остановилась, боясь, что это могло оскорбить первосвященника. Должно быть,
ее испуг был слишком заметен, потому что Патриарх весело засмеялся.
- Вы знаете, моя дорогая, я ведь не ем детей - по крайней мере, в
последнее время. - Он нежно отвел руки мальчика от своей бороды. - Ты,
наверное, решил, что видишь старого козла, да? - спросил он, потрепав
ребенка по щеке. - Не так ли?
Мальчик кивнул, смеясь от удовольствия.
- Как тебя зовут, сынок? - спросил Патриарх.
- Мальрик, сын Хемонда, - четко ответил Мальрик.
- Сын Хемонда? - Улыбка исчезла с лица Бальзамона. - Да, печальная
история, очень печальная. А вы, вероятно, Хелвис? - обратился он к матери
Мальрика.
Вдова кивнула, а Марк был поражен - уже в который раз -
осведомленностью и памятью Патриарха. Бальзамон повернулся к ее брату.
- Мне кажется, я не знаю вас.
- Вам нет причины знать меня, - согласился офицер. - Я Сотэрик, сын
Дости. Хелвис - моя сестра.
- Очень хорошо, - кивнул Бальзамон. - Идите за мной. Геннадиос, скажи
моему следующему посетителю, что я немного задержусь, хорошо?
- Но... - Поняв, что спорить бесполезно, Геннадиос удрученно кивнул.
- Моя цепная собака и мой надсмотрщик, - вздохнул Бальзамон по пути в
покои. - Стробилос посадил мне его на шею много лет назад, чтобы он
присматривал за мной. Я думаю, что Маврикиос мог бы избавить меня от него,
стоит только попросить, но пока Геннадиос не слишком меня беспокоит.
- И кроме того, вас, наверно, забавляет этот дурак с плохим чувством
юмора, которого можно дразнить, - предположил Сотэрик.
Марк тоже подумал об этом, но сказать вслух не решился. Хелвис
коснулась руки брата, но Бальзамона шутка не обидела.
- Что поделаешь, он прав, - вздохнул Патриарх и, посмотрев на
Сотэрика, пробормотал: - Такой красивый парень и такие острые зубы.
Сотэрик покраснел, а Марк еще раз понял, что в словесной перепалке
Патриарх может прекрасно постоять за себя.
Приемная Бальзамона была забита книгами еще больше, чем комната
Апсимара в Имбросе, но лежали они в куда меньшем порядке. Тома здесь
валялись даже на стульях - старых и обшарпанных, словно подобранных на
помойке. Груды книг лежали на полках, столах и даже диванах, не оставляя
ни дюйма чтобы сесть. На одном углу стола, который чудом остался свободен
от книг и пергаментов, кучкой лежали фигурки из слоновой кости, одни
размером с ноготь, другие - величиной с мужскую руку. Это были забавные,
шутливые, изящные, гневные лица во всех проявлениях человеческого
характера. Все они были выполнены с большим изяществом и в весьма
прихотливой, даже вычурной манере, совершенно чуждой видессианскому
искусству, насколько до сих пор мог судить Скаурус.
- А, вы заметили мою коллекцию! - воскликнул Бальзамон, перехватив
взгляд Скауруса, который не мог оторвать глаз от фигурок. - Это, кстати,
еще одна причина моей нелюбви к Казду. Фигурки эти - работа мастеров
королевства Макуран, которое давно исчезло с лица земли, выжженное Каздом.
Под властью Казда искусство не процветает. Осталась только ненависть. Но
ты собирался говорить со мной не о слоновой кости, - добавил Патриарх,
очистив от книг часть дивана. - А если бы ты пришел сюда из-за моей
коллекции, то, боюсь, азарт собирателя превратит меня в игрока, и из
благодарности к людям, сумевшим оценить мои сокровища, я и впрямь приму
вашу ересь.
Как обычно, слово, которое было бы оскорбительно услышать от другого
человека, в устах Патриарха звучало свободно и не причиняло обиды.
Бальзамон развел руками:
- Итак, чем я могу быть полезен вам, друзья мои?
Хелвис, Сотэрик и Марк переглянулись, не зная, с чего начать. После
некоторого молчания Сотэрик заговорил - как всегда просто и грубовато.
- У нас есть сведения, что жители Видессоса помышляют наказать нас за
нашу веру. - Он указал на голубую рясу Патриарха, что измятая висела на
спинке стула.
- Это было бы очень печально, особенно для вас, - согласился
Бальзамон. - Но что я могу сделать? И если уж на то пошло, то почему вы
обратились ко мне? С какой стати я должен вам помогать? Я, в конце концов,
не разделяю вашей веры.
Сотэрик шумно вздохнул и приготовился разразиться проклятиями в адрес
первосвященника, оказавшегося таким же упрямым глупцом и фанатиком, как и
прочие жрецы, но Хелвис заметила, как на лице Бальзамона мелькнула улыбка
- брат ее этого не видел. Она тоже указала на грязную, заношенную рясу.
- Вы, я вижу, так благочестивы, так уважаете свой сан... - сладко
пропела она.
Бальзамон откинул голову назад и захохотал так, что слезы выступили у
него на глазах.
- Да, легко смеяться над другими, а каково самому быть осмеянным!.. -
заметил он, все еще с веселыми искорками в глазах. - Что ж... Я могу
вылить ушат холодной воды на слишком горячие головы, я пущусь в такие
логические разъяснения по части религии, что они поперхнутся. Кстати, вы
вполне заслужили такую помощь. У нас есть враги гораздо более серьезные,
чем нынешние союзники. - Патриарх обратил свой острый взор на Марка. - Ну,
а что думаешь ты, мой молчаливый друг?
- С вашего позволения, я пока помолчу. - В отличие от обоих
намдалени, у Скауруса не было никакого желания вступать в словесную дуэль,
исход которой он знал заранее. Хелвис подумала, что он молчит из
скромности, и пришла ему на помощь.
- Марк пришел к нам с вестью о том, что эта беда близка, - сказала
она.
- А у тебя хорошие источники информации, мой молчаливый друг, -
сказал Бальзамон римлянину. - Но это все было мне уже известно. Слишком
часто островитяне-намдалени чуют запах бунта. Ты знаешь, я уже дня два как
готовлю проповедь на эту тему.
- Что?! - Марк не удержался от удивленного возгласа. А ведь он
собирался держаться спокойно. Сотэрик и Хелвис раскрыли рты. Мальрик,
который уже почти заснул на руках у матери, проснулся от громких голосов и
начал плакать. Хелвис машинально успокаивала ребенка, но все ее внимание
было обращено на Бальзамона.
- Имейте же хоть какое-то уважение к моему рассудку. - Патриарх
улыбнулся. - Грош цена тому жрецу, друзья мои, который не знает, о чем
думает его народ. Многие считают меня весьма дурным жрецом, но ведь это
только их мнение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108