Оно сменилось большим и сложным чувством любви и уважения к энергии, которую Григорий проявлял, стремясь быстрее освободиться от тяжелого груза своих иллюзий, от внушенной ему с детства
покорной почтительности ко всякому старше его воз-растом человеку. Он иногда вместе с Еленой трунил над своей юношеской пылкой любовью к романтической фальсифицированной истории древних царей- Востока. Теперь он понял, что собрание остроумных анекдотов и невероятных рассказов о завоеваниях древних полководцев Азии не могут заменить подлинной истории народов. В этом ему много помогало знакомство с Лазаревым.
Сильный толчок подбросил экипаж. Елена открыла глаза. Слабый желтый свет фонарей еле освещал дорогу. Лошади шли шагом, звучно пофыркивая ноздрями.
Экипаж долго кружил по запутанным глухим улицам внутренней части города, пока наконец не остановился у небольшого тупика. Елена выскочила из экипажа и храбро пошла к маленькому низенькому домику с плоской крышей и тремя крохотными освещенными окошками. Она постучала в дверь и попросила учителя, вышедшего на крыльцо, позвать Григория.
Григорий с удивлением поздоровался с Еленой. Она не дала ему выговорить ни слова.
— Сейчас же одевайтесь и выходите. Я вместе с Татьяной Андреевной жду вас в экипаже на углу.
Встревоженный Григорий быстро оделся и, захватив книги, побежал к экипажу.
Татьяна Андреевна в темноте отыскала его руку и крепко сжала.
— Ни о чем не расспрашивайте, Григорий Васильевич, могу сказать только одно, что погода явно испортилась.
Григорий повиновался, теряясь в догадках о причине столь позднего приезда их, он сел на откинутое кучером запасное сиденье.
Всю дорогу они ехали молча.
Экипаж остановился у ворот дома Волкова, они со скрипом распахнулись, лошади рванулись вперед и замерли у крыльца.
Татьяна Андреевна провела молодых людей к себе в комнату.
— Григорий Васильевич, я должна сделать вам неприятное сообщение,— волнуясь сказала она.— Ваша вторая статья в руках у Клингеля и моего мужа.
Она передала ему разговор, который три часа тому назад происходил между ее мужем и Клингелем. Минутное смущение, охватившее было Григория, оставило его. Он не боялся за себя, самое большее, что могло грозить ему,— это высылка из ханства. Гораздо сильнее Григория тревожило положение Лазарева.
Накануне он видел Лазарева. Тот был сильно озабочен. Он сообщил Григорию о дехканском восстании в Ташаузе против хана. Оно вспыхнуло стихийно, было плохо подготовлено, и Лазарев боялся разгрома повстанцев. Машинист говорил, что туркменские родовые вожди вначале удерживали туркмен от присоединения к узбекам и каракалпакам, а потом, под влиянием недовольства своих дехкан, примкнули к восставшим. Лазарев не верил вождям, опасался их вероломства, говорил,что они стараются не допускать объединенных действий туркмен, узбеков и каракалпаков. Из слов Лазарева Григорий понял, что тот знал руководителей восстания, и теперь с тревогой думал, не отразится ли на Лазареве разгром повстанцев и арест руководителей...
Татьяна Андреевна прервала тягостное молчание.
— Что же вы думаете предпринять, Григорий Васильевич?— спросила она.— Решать надо быстро. Дня через два они вернутся из Хивы...
— По расписанию завтра в Петро-Александровск приходит пароход из Чарджуя. Мне достаточно два-три часа, чтобы рассчитаться с банком и выехать на каюке в Петро-Александровск.
Мысль о скором отъезде захватила Григория, он едва сдержался, чтобы не показать своей бурной радости. Елена печально смотрела на его взволнованное лицо.
— Что вы намерены делать в Ташкенте?—спросила Татьяна Андреевна.— Будете служить?
— Буду учиться. Моих средств при строгой экономии хватит на два-три года...
Было поздно, когда молодые люди простились с Татьяной Андреевной и вышли из ворот дома.
Григорий вел Елену под руку. Они не сговариваясь свернули с большой дороги и полями молча пошли к каналу.
Елена вдруг стиснула руку Григория.
— У меня сжимается сердце, когда я думаю о том,
что завтра останусь одна. Вы уезжаете, Татьяна Андреевна через месяц-два собирается навсегда к сыну. Лазарев... Я не знаю, долго ли еще он пробудет на свободе...
Григорий остановился.
— Лена, вы тоже собирались уезжать к осени. Но почему бы вам не уехать завтра со мной? Я еду прямо в Петербург. И, поверьте, Лена, мне очень трудно оставлять вас здесь одну, мне... Я, ей-богу, не знаю, как вам сказать, но мне будет тяжело без вас.
Елена с улыбкой радости глядела на Григория.
— Правда? Гриша, вы говорите правду? Вам будет тяжело без меня?
— В жизни своей я никогда не встречал человека, которому так верил бы, как вам, Лена. Я очень ува- жаю вас, я хочу сказать о большем, но не смею, мне кажется, что тень Наш все еще стоит между нами...
Елена внезапно схватила Григория за плечи, притянула к себе и звонко поцеловала в губы.
Григорий стоял, растерянно опустив руки. Молодая девушка радостно захохотала.
— Вот созерцатель! И в любви он остается таким же созерцателем. А я-то мучаюсь уж сколько времени: любит, не любит, теряюсь, не знаю. Гриша, любишь?..
Григорий обнял девушку и привлек ее к себе.
— Больше жизни своей люблю тебя, Лена... Люблю за все то, чего мне не хватает, за живость, энергию, смелость. Люблю, как самую прекрасную женщину, ибо не может быть на свете женщины прекраснее той и лучше той, которую мы любим...
— А знаешь, что я придумала? Я завтра еду с тобой! Ей-богу, поеду. Довольно, хватит этой ссылки. Ты остановишься у нас, комната брата свободна. Мы... то есть, ты, конечно, в ней прекрасно устроишься...
Григорий поднял девушку на руки и поцеловал в оба синие глаза. Она вырвалась из его рук и побежала. Он долго догонял ее, пока она, задыхаясь от усталости и счастливого смеха, не остановилась.
— Как все хорошо устроилось! Мама сердится на меня, пишет: «Понеслась бот знает куда. Брата услали в ссылку по приговору суда, а ты добровольно поехала». Я ей завтра дам телеграмму: «Возвращаюсь в Петербург, готовь комнату». Денег у нас с тобой хва-
тит не на один год. Дорогой подсчитаем, сообразим, а там мама поможет найти уроки...
Они проходили мимо высокой стены завода Мешкова. Елена показала Григорию на человека, крадущегося за ними вдоль стены.
Григорий громко крикнул. Тот остановился и, несколько поколебавшись, спросил: — Гриша?..
— Андрей! Ты чего по ночам не спишь? Андрей подошел к ним. Григорий увидел в его опущенной, руке браунинг.
— Зачем это?
Андрей испуганно схватил его за борт пальто, понизил голос до шепота:
— Тише, Гриша, ради бога тише, у нас забастовка. Завод стоит, как мертвый, умер, не работает...
Голос Андрея дрожал от ужаса, охватившего его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
покорной почтительности ко всякому старше его воз-растом человеку. Он иногда вместе с Еленой трунил над своей юношеской пылкой любовью к романтической фальсифицированной истории древних царей- Востока. Теперь он понял, что собрание остроумных анекдотов и невероятных рассказов о завоеваниях древних полководцев Азии не могут заменить подлинной истории народов. В этом ему много помогало знакомство с Лазаревым.
Сильный толчок подбросил экипаж. Елена открыла глаза. Слабый желтый свет фонарей еле освещал дорогу. Лошади шли шагом, звучно пофыркивая ноздрями.
Экипаж долго кружил по запутанным глухим улицам внутренней части города, пока наконец не остановился у небольшого тупика. Елена выскочила из экипажа и храбро пошла к маленькому низенькому домику с плоской крышей и тремя крохотными освещенными окошками. Она постучала в дверь и попросила учителя, вышедшего на крыльцо, позвать Григория.
Григорий с удивлением поздоровался с Еленой. Она не дала ему выговорить ни слова.
— Сейчас же одевайтесь и выходите. Я вместе с Татьяной Андреевной жду вас в экипаже на углу.
Встревоженный Григорий быстро оделся и, захватив книги, побежал к экипажу.
Татьяна Андреевна в темноте отыскала его руку и крепко сжала.
— Ни о чем не расспрашивайте, Григорий Васильевич, могу сказать только одно, что погода явно испортилась.
Григорий повиновался, теряясь в догадках о причине столь позднего приезда их, он сел на откинутое кучером запасное сиденье.
Всю дорогу они ехали молча.
Экипаж остановился у ворот дома Волкова, они со скрипом распахнулись, лошади рванулись вперед и замерли у крыльца.
Татьяна Андреевна провела молодых людей к себе в комнату.
— Григорий Васильевич, я должна сделать вам неприятное сообщение,— волнуясь сказала она.— Ваша вторая статья в руках у Клингеля и моего мужа.
Она передала ему разговор, который три часа тому назад происходил между ее мужем и Клингелем. Минутное смущение, охватившее было Григория, оставило его. Он не боялся за себя, самое большее, что могло грозить ему,— это высылка из ханства. Гораздо сильнее Григория тревожило положение Лазарева.
Накануне он видел Лазарева. Тот был сильно озабочен. Он сообщил Григорию о дехканском восстании в Ташаузе против хана. Оно вспыхнуло стихийно, было плохо подготовлено, и Лазарев боялся разгрома повстанцев. Машинист говорил, что туркменские родовые вожди вначале удерживали туркмен от присоединения к узбекам и каракалпакам, а потом, под влиянием недовольства своих дехкан, примкнули к восставшим. Лазарев не верил вождям, опасался их вероломства, говорил,что они стараются не допускать объединенных действий туркмен, узбеков и каракалпаков. Из слов Лазарева Григорий понял, что тот знал руководителей восстания, и теперь с тревогой думал, не отразится ли на Лазареве разгром повстанцев и арест руководителей...
Татьяна Андреевна прервала тягостное молчание.
— Что же вы думаете предпринять, Григорий Васильевич?— спросила она.— Решать надо быстро. Дня через два они вернутся из Хивы...
— По расписанию завтра в Петро-Александровск приходит пароход из Чарджуя. Мне достаточно два-три часа, чтобы рассчитаться с банком и выехать на каюке в Петро-Александровск.
Мысль о скором отъезде захватила Григория, он едва сдержался, чтобы не показать своей бурной радости. Елена печально смотрела на его взволнованное лицо.
— Что вы намерены делать в Ташкенте?—спросила Татьяна Андреевна.— Будете служить?
— Буду учиться. Моих средств при строгой экономии хватит на два-три года...
Было поздно, когда молодые люди простились с Татьяной Андреевной и вышли из ворот дома.
Григорий вел Елену под руку. Они не сговариваясь свернули с большой дороги и полями молча пошли к каналу.
Елена вдруг стиснула руку Григория.
— У меня сжимается сердце, когда я думаю о том,
что завтра останусь одна. Вы уезжаете, Татьяна Андреевна через месяц-два собирается навсегда к сыну. Лазарев... Я не знаю, долго ли еще он пробудет на свободе...
Григорий остановился.
— Лена, вы тоже собирались уезжать к осени. Но почему бы вам не уехать завтра со мной? Я еду прямо в Петербург. И, поверьте, Лена, мне очень трудно оставлять вас здесь одну, мне... Я, ей-богу, не знаю, как вам сказать, но мне будет тяжело без вас.
Елена с улыбкой радости глядела на Григория.
— Правда? Гриша, вы говорите правду? Вам будет тяжело без меня?
— В жизни своей я никогда не встречал человека, которому так верил бы, как вам, Лена. Я очень ува- жаю вас, я хочу сказать о большем, но не смею, мне кажется, что тень Наш все еще стоит между нами...
Елена внезапно схватила Григория за плечи, притянула к себе и звонко поцеловала в губы.
Григорий стоял, растерянно опустив руки. Молодая девушка радостно захохотала.
— Вот созерцатель! И в любви он остается таким же созерцателем. А я-то мучаюсь уж сколько времени: любит, не любит, теряюсь, не знаю. Гриша, любишь?..
Григорий обнял девушку и привлек ее к себе.
— Больше жизни своей люблю тебя, Лена... Люблю за все то, чего мне не хватает, за живость, энергию, смелость. Люблю, как самую прекрасную женщину, ибо не может быть на свете женщины прекраснее той и лучше той, которую мы любим...
— А знаешь, что я придумала? Я завтра еду с тобой! Ей-богу, поеду. Довольно, хватит этой ссылки. Ты остановишься у нас, комната брата свободна. Мы... то есть, ты, конечно, в ней прекрасно устроишься...
Григорий поднял девушку на руки и поцеловал в оба синие глаза. Она вырвалась из его рук и побежала. Он долго догонял ее, пока она, задыхаясь от усталости и счастливого смеха, не остановилась.
— Как все хорошо устроилось! Мама сердится на меня, пишет: «Понеслась бот знает куда. Брата услали в ссылку по приговору суда, а ты добровольно поехала». Я ей завтра дам телеграмму: «Возвращаюсь в Петербург, готовь комнату». Денег у нас с тобой хва-
тит не на один год. Дорогой подсчитаем, сообразим, а там мама поможет найти уроки...
Они проходили мимо высокой стены завода Мешкова. Елена показала Григорию на человека, крадущегося за ними вдоль стены.
Григорий громко крикнул. Тот остановился и, несколько поколебавшись, спросил: — Гриша?..
— Андрей! Ты чего по ночам не спишь? Андрей подошел к ним. Григорий увидел в его опущенной, руке браунинг.
— Зачем это?
Андрей испуганно схватил его за борт пальто, понизил голос до шепота:
— Тише, Гриша, ради бога тише, у нас забастовка. Завод стоит, как мертвый, умер, не работает...
Голос Андрея дрожал от ужаса, охватившего его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82