На этот раз я не чувствовала
себя беззащитной от любви и уязвимой.
Я боялась, как бы не сделать его в своих мыслях Дараком, но такое
было бы трудно, и меня это радовало. Он во всех отношениях был совсем иным
- мне требовалось всего лишь коснуться его связанных в пучок волос, его
кожи; и запах и вкус его тоже были незнакомыми. Сам акт был наслаждением,
но не был истинным обладанием. Дарак брал, а Асутоо заимствовал - никак
иначе это описать нельзя. Мы вели себя слишком благовоспитанно друг с
другом, вот и все.
Рассвет вполз под полог белой нитью.
Я услышала снаружи движение, топот лошадей, крики и звуки отбытия, к
которым я так привыкла. Одевшись, я склонилась над Асутоо и нежно
коснулась его лица. Его глаза открылись, сонно посмотрели на меня, и он
улыбнулся.
- Они отправляются, - сказала я. - Я должна уйти.
Лицо у него изменилось. Он полностью проснулся, потянулся и принялся
одеваться.
Я была уже у полога, когда он спросил:
- Почему ты ездишь с тем человеком?
В голосе его звучало что-то, чего я раньше не слышала.
- Я одна из людей Дарака, - ответила я.
- Нет. Ты из племен.
- Я должна идти, Асутоо. Между нами было счастье, но рассвет
разлучает день с ночью, и наша разлука неизбежна.
Он умолк, и я вышла.
Они отправлялись раньше, чем ожидали. Воины приводили Дараку лошадей
и приносили тюки разноцветных тканей. Приносили также и еду, и разбойники
закусывали, готовясь к отъезду. Вождь смотрел на это нарушение этикета
снисходительно, так как был более чем удовлетворен. Ножи и другое
отобранное ими оружие лежало сваленным в кучи, и воины беспокойно рылись в
них. Позже будет собрание и официальная раздача.
Дарак сидел на коне, откинув голову назад, вливая себе в глотку тот
или иной напиток из глиняной чаши. Маггур подошел ко мне и усмехнулся.
- Этот здорово рассержен, - заметил он, не глядя на Дарака. - Прошлой
ночью он бы остановил тебя, да помешали эти голые вояки.
Дарак повернулся и увидел меня. Выплюнув на землю последний глоток
напитка, он развернул коня.
Маггур нашел мне моего коня и вскочил на своего рядом со мной.
Большинство разбойников уже сидело в седле. Пора было отправляться. В
воздухе носилось ощущение грозы.
- Премного благодарен вам за гостеприимство, - сказал Дарак вождю.
Вождь кивнул. Я увидела, что Асутоо вышел вперед и остановился в
нескольких футах от отца. Он посмотрел на Дарака, и Дарак с силой натянул
поводья, так, что его конь вскинул голову и взбрыкнул передними ногами по
бивачному костру, осыпав ноги Асутоо дождем углей.
Асутоо не шелохнулся. Он обратился к отцу:
- Дозволь мне, вождь мой, поговорить с нашим гостем и братом, прежде
чем он уедет от нас.
Вождь, нахмурясь, выразил жестом согласие.
Но Асутоо заговорил не сразу.
- Ну? - осведомился Дарак.
- Слова мои предназначены не только для тебя, Дарак, горный всадник.
Я говорю и твоему воину, женщине. - Асутоо посмотрел на меня через
разделявших нас лошадей. - Ты знаешь, сколь мало я могу предложить тебе,
но если ты станешь моей женой и будешь жить с моим племенем, то получишь
весь почет, какого ты заслуживаешь. Я не стану препятствовать тебе скакать
на бой; ты поскачешь прежде меня. Ты будешь жить в моем шатре не как
женщина, но как мой брат. Прислуживать мне будут другие жены. Я прошу тебя
потому, что знаю, что ты не только воин, но и женщина.
Меня пронзила боль, острая, как нож. Мне вдруг очень захотелось
остаться, быть его женой и скакать рядом с ним, а позже наверно родить ему
детей, и быть только женщиной, и рабой, как все прочие. Я знала, что он
будет меня любить, и предоставит мне полную волю быть собой. Он позволит
мне разыскать мое прошлое и Зеленый Нефрит, коль скоро мне удастся убедить
его. Но почему-то я не могла заговорить.
Возникло молчание. Я не могла смотреть на лицо Дарака, я знала, какое
будет на нем написано презрение. Еще миг и он скажет мне: "Ну, что ж, бери
его тогда, и мое благословение вам обоим". Но Дарак тоже не говорил ни
слова.
- Такая женщина, - сказал вождь, - принесет нам честь. В один
прекрасный день, если будет на то ее воля, она может породить сыновей и
сделает наше племя великим. Я отвечу за сына моего Асутоо. Он храбрый
воин, и убил много наших врагов. Однажды утром он проснется вождем Звезды.
Тут Дарак развернул коня. Подъехав ко мне, он выхватил поводья из
моих рук.
- Твои слова - большая честь для нас, вождь. Но у нас иные законы.
Эта женщина - моя.
Лицо у Асутоо побелело, руки сжались в кулаки.
Мне хотелось лишь одного - вырваться, и сказать: "Нет, Дарак, я
совсем не твоя", и уйти к этому белолицему мальчику. Но я не могла этого
сделать.
Дарак не взглянул на меня. Он поднял руку, отдавая честь племенам и
их вождям, а потом развернул нас, все еще держа свободной рукой мои
поводья, и только после этого снова овладел своими. У меня не осталось
никакой свободной воли, он украл ее, а я отдала ее, не сопротивляясь. Так
ужасно было находиться в его власти, вдвойне ужасаю, потому что это
приводило меня в восторг. Гнев и радость оттого, что он уволакивает меня
прочь - от покоя, безопасности и надежды на свободу, и оттого, что мое
мнение в расчет не принимается.
- Дарак, - окликнула я, - отпусти коня, ты порвешь ему рот.
- Не указывай мне, проклятая сука, - закричал он в ответ. Небо
ринулось нам в лица. - Я управлялся с лошадями прежде, чем ты вылупилась
из яйца.
Но он смеялся. Мы оба смеялись. Я уже забыла Асутоо, его рухнувшие
надежды и его позор.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. АНКУРУМ
1
Мы не вернулись на дорогу, но двигались параллельно ей по более
новому проселку. Чуть дальше Ки-ула мостовая, кажется, была разломана и
больше не годилась для проезда. Бесславный конец Пути Верховного Владыки.
Мои неприятности, казалось, кончились. Больше никаких снов и никаких
странных происшествий. Только скучная езда по жаре, шутки, чувство
товарищества, пусть даже нелепое. И Дарак. Для него, думаю, это тоже было
хорошее время. Не знаю, любил ли он меня или нет и как он мог меня любить,
но между нами тогда что-то было. И я не забуду.
А потом мы добрались до Анкурума. Рыжего города, сидящего, опираясь
ногами на скамеечку в виде высоких скалистых холмов, прислонясь спиной к
невысоким горам, а совсем уж за ним - касающиеся неба силуэты Горного
Кольца, неясные и далекие, с их шапками, ставшими уже кремовыми от снега.
Об Анкуруме ходит старая легенда, что процветание ему приносит алая лоза,
которая растет только в нем и никогда не вырастет в другом месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147
себя беззащитной от любви и уязвимой.
Я боялась, как бы не сделать его в своих мыслях Дараком, но такое
было бы трудно, и меня это радовало. Он во всех отношениях был совсем иным
- мне требовалось всего лишь коснуться его связанных в пучок волос, его
кожи; и запах и вкус его тоже были незнакомыми. Сам акт был наслаждением,
но не был истинным обладанием. Дарак брал, а Асутоо заимствовал - никак
иначе это описать нельзя. Мы вели себя слишком благовоспитанно друг с
другом, вот и все.
Рассвет вполз под полог белой нитью.
Я услышала снаружи движение, топот лошадей, крики и звуки отбытия, к
которым я так привыкла. Одевшись, я склонилась над Асутоо и нежно
коснулась его лица. Его глаза открылись, сонно посмотрели на меня, и он
улыбнулся.
- Они отправляются, - сказала я. - Я должна уйти.
Лицо у него изменилось. Он полностью проснулся, потянулся и принялся
одеваться.
Я была уже у полога, когда он спросил:
- Почему ты ездишь с тем человеком?
В голосе его звучало что-то, чего я раньше не слышала.
- Я одна из людей Дарака, - ответила я.
- Нет. Ты из племен.
- Я должна идти, Асутоо. Между нами было счастье, но рассвет
разлучает день с ночью, и наша разлука неизбежна.
Он умолк, и я вышла.
Они отправлялись раньше, чем ожидали. Воины приводили Дараку лошадей
и приносили тюки разноцветных тканей. Приносили также и еду, и разбойники
закусывали, готовясь к отъезду. Вождь смотрел на это нарушение этикета
снисходительно, так как был более чем удовлетворен. Ножи и другое
отобранное ими оружие лежало сваленным в кучи, и воины беспокойно рылись в
них. Позже будет собрание и официальная раздача.
Дарак сидел на коне, откинув голову назад, вливая себе в глотку тот
или иной напиток из глиняной чаши. Маггур подошел ко мне и усмехнулся.
- Этот здорово рассержен, - заметил он, не глядя на Дарака. - Прошлой
ночью он бы остановил тебя, да помешали эти голые вояки.
Дарак повернулся и увидел меня. Выплюнув на землю последний глоток
напитка, он развернул коня.
Маггур нашел мне моего коня и вскочил на своего рядом со мной.
Большинство разбойников уже сидело в седле. Пора было отправляться. В
воздухе носилось ощущение грозы.
- Премного благодарен вам за гостеприимство, - сказал Дарак вождю.
Вождь кивнул. Я увидела, что Асутоо вышел вперед и остановился в
нескольких футах от отца. Он посмотрел на Дарака, и Дарак с силой натянул
поводья, так, что его конь вскинул голову и взбрыкнул передними ногами по
бивачному костру, осыпав ноги Асутоо дождем углей.
Асутоо не шелохнулся. Он обратился к отцу:
- Дозволь мне, вождь мой, поговорить с нашим гостем и братом, прежде
чем он уедет от нас.
Вождь, нахмурясь, выразил жестом согласие.
Но Асутоо заговорил не сразу.
- Ну? - осведомился Дарак.
- Слова мои предназначены не только для тебя, Дарак, горный всадник.
Я говорю и твоему воину, женщине. - Асутоо посмотрел на меня через
разделявших нас лошадей. - Ты знаешь, сколь мало я могу предложить тебе,
но если ты станешь моей женой и будешь жить с моим племенем, то получишь
весь почет, какого ты заслуживаешь. Я не стану препятствовать тебе скакать
на бой; ты поскачешь прежде меня. Ты будешь жить в моем шатре не как
женщина, но как мой брат. Прислуживать мне будут другие жены. Я прошу тебя
потому, что знаю, что ты не только воин, но и женщина.
Меня пронзила боль, острая, как нож. Мне вдруг очень захотелось
остаться, быть его женой и скакать рядом с ним, а позже наверно родить ему
детей, и быть только женщиной, и рабой, как все прочие. Я знала, что он
будет меня любить, и предоставит мне полную волю быть собой. Он позволит
мне разыскать мое прошлое и Зеленый Нефрит, коль скоро мне удастся убедить
его. Но почему-то я не могла заговорить.
Возникло молчание. Я не могла смотреть на лицо Дарака, я знала, какое
будет на нем написано презрение. Еще миг и он скажет мне: "Ну, что ж, бери
его тогда, и мое благословение вам обоим". Но Дарак тоже не говорил ни
слова.
- Такая женщина, - сказал вождь, - принесет нам честь. В один
прекрасный день, если будет на то ее воля, она может породить сыновей и
сделает наше племя великим. Я отвечу за сына моего Асутоо. Он храбрый
воин, и убил много наших врагов. Однажды утром он проснется вождем Звезды.
Тут Дарак развернул коня. Подъехав ко мне, он выхватил поводья из
моих рук.
- Твои слова - большая честь для нас, вождь. Но у нас иные законы.
Эта женщина - моя.
Лицо у Асутоо побелело, руки сжались в кулаки.
Мне хотелось лишь одного - вырваться, и сказать: "Нет, Дарак, я
совсем не твоя", и уйти к этому белолицему мальчику. Но я не могла этого
сделать.
Дарак не взглянул на меня. Он поднял руку, отдавая честь племенам и
их вождям, а потом развернул нас, все еще держа свободной рукой мои
поводья, и только после этого снова овладел своими. У меня не осталось
никакой свободной воли, он украл ее, а я отдала ее, не сопротивляясь. Так
ужасно было находиться в его власти, вдвойне ужасаю, потому что это
приводило меня в восторг. Гнев и радость оттого, что он уволакивает меня
прочь - от покоя, безопасности и надежды на свободу, и оттого, что мое
мнение в расчет не принимается.
- Дарак, - окликнула я, - отпусти коня, ты порвешь ему рот.
- Не указывай мне, проклятая сука, - закричал он в ответ. Небо
ринулось нам в лица. - Я управлялся с лошадями прежде, чем ты вылупилась
из яйца.
Но он смеялся. Мы оба смеялись. Я уже забыла Асутоо, его рухнувшие
надежды и его позор.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. АНКУРУМ
1
Мы не вернулись на дорогу, но двигались параллельно ей по более
новому проселку. Чуть дальше Ки-ула мостовая, кажется, была разломана и
больше не годилась для проезда. Бесславный конец Пути Верховного Владыки.
Мои неприятности, казалось, кончились. Больше никаких снов и никаких
странных происшествий. Только скучная езда по жаре, шутки, чувство
товарищества, пусть даже нелепое. И Дарак. Для него, думаю, это тоже было
хорошее время. Не знаю, любил ли он меня или нет и как он мог меня любить,
но между нами тогда что-то было. И я не забуду.
А потом мы добрались до Анкурума. Рыжего города, сидящего, опираясь
ногами на скамеечку в виде высоких скалистых холмов, прислонясь спиной к
невысоким горам, а совсем уж за ним - касающиеся неба силуэты Горного
Кольца, неясные и далекие, с их шапками, ставшими уже кремовыми от снега.
Об Анкуруме ходит старая легенда, что процветание ему приносит алая лоза,
которая растет только в нем и никогда не вырастет в другом месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147