Котта знала, что Тафре придется тяжело, хотя и ничего не сказала.
Теперь она делала все, что могла, но могла она мало, так как роды
затянулись и не поддавались управлению извне. Я дала ей свои руки, одну за
другой, и она рвала их зубами и ногтями, словно попавшее в капкан
неистовствующее животное. Всю ночь она пронзительно кричала, и этот крик
был подобен острому ножу, тупящему свое лезвие о наши нервы.
К рассвету она потеряла сознание и лежала неподвижно. Лицо у нее
посерело и сжалось, все тело взмокло от пота. Воды отошли час назад, и
палатка сильно пропахла кровью. Котта массировала ей ноги, щупала живот,
который непрерывно сокращался в схватках.
- Плохо, - заключила она. - Ребенок расположен неправильно. Этого-то
я и боялась.
Я помогла ей перевернуть Тафру на бок и опустилась на колени, чтобы
она могла прислониться спиной ко мне. Котта окунула медные инструменты в
воду.
- Я сделаю это сейчас, - сказала она, - пока она ничего не чувствует.
Ты сильная. Если она очнется, ты должна удержать ее неподвижной.
Я обхватила руки Тафры и сжала их. Подошла Котта, и я отвернулась от
того, что она делала, внезапно ощутив дурноту и слабость, несмотря на то,
что я сама видела и вызывала смерть. Миг спустя я почувствовала, как тело
Тафры вздрогнуло. Она очнулась.
- Держи ее, - выкрикнула Котта, но это оказалось очень трудно. Мои
кости, казалось, с треском ломались от ее неистовых корчей, а затем она
дважды дернулась и завопила, как не вопила раньше - бессмысленный вопль, в
котором звучало обвинение. Между медных стержней родовспомогательных
щипцов Котты лежало тело младенца, который в своей спешке на волю выбрался
из утробы ногами вперед. Такое крошечное, это существо вызвало столь
огромные страдания.
- У Эттука есть сын, - определила Котта.
- Все кончено? - прорыдала с зажмуренными глазами Тафра. - Все
завершилось?
- Все кончено, все завершилось, - заверила ее Котта. Она перерезала
ножом пуповину.
Я дала Тафре улечься на спину, и вскоре Котта мягко нажала на ее
тело, и из него вышел послед.
Затем тишину нарушил другой шум, волнение, которые донеслись из
забытого мира за пределами палатки.
- Они вернулись, - произнесла как во сне Тафра.
- Вернулись или нет, а ты теперь отдыхай. Эттук может и подождать со
знакомством с собственным ребенком.
- Его сын, - проговорила Тафра. Она даже не открыла глаз, чтобы
посмотреть на него, и все же она знала, что теперь находится в
безопасности... Мать воина.
Я выскользнула из палатки посмотреть на них, идущих между скал, и
ощутила головокружительное презрение. Они были пьяны, окровавлены и
потрепаны, словно ястребы после боя в небе; они откидывали назад свои
головы с рыжими косицами, чтобы напиться из кожаных бурдюков. Следом за
ними шла цепочка долинных лошадей, нагруженных награбленным добром:
оружием, едой, драгоценностями, и связка иноплеменниц, постанывающих от
скотского обращения, которое они уже претерпели, и предчувствия того, что
еще грядет. Они тоже были рыжими, из крарла, родственного этому.
Они перепрыгивали через изгородь, сшибая ее камни, и смеялись во все
горло. Скоро выйдут из своего укрытия женщины крарла трепетать,
восхищаться и устраивать героям пир. Стан из тихого и пустого превратился
теперь в сплошное буйство разгула под только-только появившимся на небе
солнцем.
Ко мне подошла Котта.
- Я должна пойти посмотреть их раны, - сказала она.
- И_х_ раны? - я ощутила во рту горечь.
- Либо я к ним пойду, либо они придут ко мне. Позаботишься о ней у
меня в палатке.
- Тебе лучше сказать Эттуку, что у него есть сын. Ему понадобится
сообщить; он слишком мало стоил ему, чтобы он узнал о нем иначе.
- Наверное, даже и этого не стоил, - сказала Котта. - Ребенок мал и
слаб. Сомневаюсь, что он переживет этот день.
Я вернулась в палатку и опустилась на колени около Тафры. Она спала,
обессилевшая, но спокойная, и все же у нее был какой-то неживой вид; часть
ее красоты увяла этой ночью, и вряд ли теперь возродится вновь. Мальчик
лежал рядом с ней в одной из плетеных корзинок, которые они использовали
для новорожденных. Я долго смотрела на него, но затем отошла и уселась в
глубине палатки. Мой живот и позвоночник пульсировали одной болью, и я уже
знала, что моя утроба близка к опустошению. Я не испытывала боязни,
наверное потому, что слишком устала. Кроме того, казалось, Тафра родила за
нас обеих, настолько ужасными были ее муки. Я не могла поверить, что то,
что ожидало меня, может быть столь же тяжелым.
Шум снаружи усилился. Я расслышала женские голоса и шипение мяса на
вертелах. День был в самом разгаре.
Через некоторое время острый нож пронзил меня, и потекла без удержу
красная жидкость. Я свернулась в комок и оттолкнулась от существа внутри
меня, крепко сжав истерзанными руками шест палатки. Если ты хочешь
освободиться от меня, тогда уйди, сказала я ему. И, казалось, пришел
ответ, очень быстрый и сильный. Это существо слишком большое для меня и
никогда не выберется, подумала я, но снова оттолкнулась от него, и мои
мускулы затрещали, жалуясь, и я почувствовала, как оно двигается. Затем
последовала короткая пауза, но я ощутила сместившееся биение и наконец
оттолкнула его к выходу изо всех сил. Казалось, я толкаю с утеса огромный
камень; увидела, как он висит, окровавленный, своим внутренним взором.
Затем взвыла новая боль, и я вскрикнула, потрясенная ею, долгим криком,
который закончился иначе, победно, ибо я поняла, что наконец навеки
избавилась от преследующего меня призрака.
Вне меня, но все еще прикованный ко мне, катался сгусток моей
ненависти, проклятие, наложенное на меня Вазкором. Я потянулась за ножом
Котты и перерезала эту последнюю связь, завязала ее поближе к ребенку, а
затем сгорбилась и выгнала из себя послед.
Вот со столь малыми муками и родился мой ребенок.
Мой ребенок, сын Вазкора.
Вытершись досуха губкой, я вымыла его при свете жаровни, глядя на
него и все же не видя. Он был очень маленьким, как и сын Тафры, и все же
идеально сложенным, вполне здоровым, несмотря на трудности, которые
устроила ему я в Белханноре, и другие обстоятельства, подвергшие его
испытанию позже. У него была бледная кожа, жемчужная в полумраке палатки,
черные глаза, клок черных волос, наследие его родителя (не могу сказать -
отца; он случил нас, как другой случает лошадей). Я не испытывала никаких
чувств - ни ликования, ни неприязни. Я удалила мертвого младенца Тафры из
его плетеной гробницы и заменила его своим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147