Далеко в море свирепо кричала чайка. И никакого иного звука.
Квенекс вышел из башни, в руках он нес деревянный бочонок, покрытый
белой крошкой от лежавших на нем сверху камней.
С помощью ножа он отковырнул крышку. Крышка отвалилась. Внутри -
тусклый отблеск, какой-то предмет - металлический?
Он вынул его на свет, и предмет оказался большой книгой,
переплетенной сплошь листовым золотом. Сперва во мне шевельнулась лишь
память об Эзланне, За, Белханноре и книгах Асрена Джавховора, украшенных
множеством самоцветов, сверкающих при пламени свечей и бесценных. Квенекс
вынес книгу и обошел круг, подходя по очереди к каждому из них, и каждый
мужчина, женщина, ребенок очень осторожно прикасались к книге, словно она
была для них слишком горячей или слишком холодной. Тут я и вспомнила, что
мне рассказывала Уасти, целительница караванщиков, о бродячем племени и
золотой книге, содержавшей легенды о Сгинувшей Расе. Сердце мое ударилось
о ребра. Я потянулась через круг и положила свою ладонь на поверхность
золотой книги. Квенекс посмотрел на меня. Он позволил мне прикоснуться к
священному предмету, но большего он сделать не разрешит. Уж это-то я
видела. Что там сказала Уасти? Никакой женщине не дозволялось заглядывать
в нее. Однако я почувствовала надпись, смазанную временем и множеством
прикосновений, ощупав ее ладонью, словно ползущей змеей. Я подняла руку и
увидала те слова, какие были написаны по зеленой пыли на полу фургона.
БЕФЕЗ - ТЕ - АМ. В этом - Истина.
Затем Квенекс отошел от меня, поднося книгу другим, ждавшим не
двигаясь и томясь.
Я содрогнулась и, прежде чем смогла остановить себя, рассмеялась.
Они, казалось, не заметили этого. Они, мирные черные из болот, которые
носили грех и печаль того, что создало меня, которые поклонялись анналам
гордыни и глупости; анналам, которые, наверное, являлись ключом к моей
утраченной Силе, к тому, что я должна узнать о себе, и даже к
местонахождению зеленого утешения, сродственника моей души, Нефрита.

Огромный красный гонг, быстро опускавшийся на луга в глубине суши,
был первым и последним появлением солнца, увиденным нами в тот день. Свои
черные палатки они разбили между морем и башней и по тянувшейся за ней
кремнистой поросшей кустарником местности. Их бивачные костры протестующе
шипели и коптили на мокрой транс. Они занялись своими обычными делами, за
которыми я видела их каждый вечер, и все же я пробыла с ними достаточно
долго, чтобы ощутить в их действиях нечто иное. Женщины болтали больше
обычного, а мужчины - меньше. Дети бегали и кувыркались по лугам, где козы
щипали траву и таращились на них яркими и безумными глазами, улавливая
носившееся в воздухе предвкушение чего-то необычного. Когда полностью
стемнеет, будет какая-то церемония, пир или ритуал. Какое-то ликование,
имевшее отношение к морю и древней книге.
К_н_и_г_а_. Я была одержима ею. Она лежала сейчас в палатке Квенекса,
и вокруг нее стояло кольцо воинов-охранников. Охрана эта диктовалась
больше традицией, чем чем-либо иным; в конце концов, кто же в племени
нарушит покой Книги? Однако я не могла прорваться сквозь цепь из копий и
людей. Я рыскала по лагерю, переходя от костра к костру, пытаясь уловить
обрывки их разговоров и понять их. И ничего не узнала.
Овальная луна пронзила тучу, и море под ней вспыхнуло белым от края
до края. Под нами разбивались с легким содроганием могучие валы.
Их трапеза закончилась. Женщины смеялись. С козьих пастбищ прибежала
стайка детей с охапками бледных цветочков. Они бросили их, и я увидала
лежащие на траве бессчетные гирлянды. Их подбирали женщины и надевали на
головы себе и своим мужчинам. Что-то заставило меня стать напряженной и
испуганной, и я отступила от них вдоль утеса. Я видела слишком много
церемоний, непонятных, ненавистных и пустых, чтобы приветствовать эту. Ко
мне подошла Хуанхад, а чуть позади нее шел воин, оба в гирляндах. Она
протянула цветы и мне тоже.
- Ты - не из наших, - медленно произнесла она так, чтобы я поняла, -
но ты вполне можешь порадоваться вместе с нами, если желаешь.
Моя рука оставалась, словно примерзшая к боку, но я подумала о Книге.
Протянув руку, я взяла цветы, надела их поверх волос и поблагодарила ее.
Они повернулись и пошли обратно в стан, и я последовала за ними.
На лугу развели новый костер, немного поодаль от башни, и теперь они
образовали вокруг его дымного пламени новое кольцо, взявшись за руки.
Высокий мальчик, лет эдак пятнадцати, заиграл на длинной узкой дудке,
сделанной из прочного стебля какого-то камыша. Из этой дудки полились
странные тонкие звуки, не имевшие ничего общего с мелодией. Кольцо
принялось раскачиваться то в одну, то в другую сторону. Хуанхад, ее воин и
я проскользнули в круг. Руки расцепились, чтобы принять нас, а потом снова
сжались. Я раскачивалась вместе с ними, и костер замельтешил в глазах, вой
камышовой дудки спутал мои мысли и чувства. Круг тронулся налево и вокруг
костра, сперва рысью, а вскоре и бегом. Я видела за пламенем смазанные
лица. Топот ног перекрывал потрескивание влажных прутьев и шум гремящего
внизу моря. Внезапно мужской голос закричал за пределами круга. Круг
распался, руки расцепились, мужчины, женщины и дети отступили от костра и
побежали вперед, вслед за мальчиком с дудкой и Квенексом, который опять
нес в руках золотую Книгу.
На небе холодно горела луна, и на фоне все еще голубого неба я
увидела тонкие очертания бегущих фигур, растянувшихся вереницей, с
развевающимися под серебряными брызгами летних цветов волосами.
Я не знала, ни куда они бежали, ни что все то для них значило. Я
слепо следовала за ними, без их экстаза, продираясь сквозь высокие травы и
спотыкаясь на острых камнях. Казалось, прошло много времени, и дыхание у
меня стало частым, а под грудью покалывало. Я боялась потерять их - я и
так уже бежала последней и сильно отстала. Тяжело дыша, я перелезла через
белые камни и увидела, что они пропали. Я вгляделась вдоль линии утеса, но
никого впереди не было. Я задержала дыхание и прислушалась, надеясь
услышать звуки дудки, но и та умолкла. Они могли исчезнуть с таким же
успехом.
А затем я догадалась взглянуть вниз с края утеса и увидела, что валы
разбивались теперь далеко впереди, оставляя длинный участок открытого
берега. Вот на этом берегу и лежало племя, словно люди, отдыхающие после
трудного пути, на спине, соединив руки, совершенно неподвижно; сочетание
их тел опять же представляло собой круг, выражающий бесконечность, ибо у
него нет ни начала, ни конца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147