д.»
В каждой строке здесь зашифрована будущая программа работы десятков коллективов, тысяч людей, их судьбы. Кто из сидящих в зале мог предполагать тогда, что «управление реактивным аппаратом», например, вырастет в целую отрасль науки, потребует нового математического осмысления, новых откровений газовой динамики, механики, теории регулирования. Какой короткий, маленький, в общем-то, доклад сделал Королев в Ленинграде и какой огромный в то же время, если взглянуть на него сегодня, с вершины прошедших десятилетий...
О воздушно-реактивных аппаратах он говорил мало, отметил благоприятный весовой баланс, большую скорость и увеличение потолка по сравнению с винтомоторными самолетами. Сразу можно было почувствовать, что ВРД его не интересуют. Он считал этот вид двигателей некой промежуточной ступенькой в стратосферу и не скрывал своих намерений перепрыгнуть с разбегу через эту ступеньку.
Горячность и убежденность докладчика предполагали весьма мажорный финал его выступления, но кончил он без всякого пафоса:
– Работа над реактивными летательными аппаратами трудна, но необычайно интересна и многообещающа. Трудности в конечном счете несомненно преодолимы, хотя, быть может, и с несколько большим трудом, чем это кажется на первый взгляд.
«Правда» отметила: «В интересном докладе инж. С.П. Королев (Реактивный научно-исследовательский институт) подверг анализу возможность и реальность полета реактивных аппаратов в высших слоях атмосферы. Центральным является здесь создание ракетных двигателей на жидком топливе. Разрешение этой проблемы упирается в необходимость чрезвычайно большого расхода топлива и весьма высокие температурные условия (до 3 тыс. градусов)».
В киоске у Дворцового моста купил пять экземпляров «Правды», запрятал во внутренний карман пальто, чтобы не увидели, не засмеяли...
В те прозрачные хрупкие дни весны, когда Сергей Павлович Королев бродил по мокрому солнечному Ленинграду, в маленьком, по окна укрытом сугробами селе Клушине, в избе при дороге на старый Гжатск уже почти месяц жил мальчик. Мать и отец улыбались, слушая его писк, и шепотом спорили – все не могли понять, какого же цвета глаза у сына... И никак не мог тогда в Ленинграде знать Королев, что через много очень трудных, подчас жестоко несправедливых к нему лет наступит новая прекрасная весна, когда этот неведомый ему мальчик в нестерпимо ясных глазах своих принесет ему отблеск нового мира, мира черного неба и голубой Земли, мира, которого до него не видел никогда ни один человек.
Президиум Всесоюзной конференции по изучению стратосферы.
Ленинград, 31 марта 1934 г.
20
Широта горизонта определяется высотой глаза наблюдателя.
Адмирал Степан Макаров
Ворошилов не любил Тухачевского и скрывал это с трудом. В Тухачевском была открытая уверенность, он всегда знал, что надо делать и чего не надо, и это – раздражало. Еще нервировала пилочка, которую Михаил вдруг быстро, как маленькую сабельку, выхватывал из нагрудного кармана гимнастерки и, не глядя, начинал подпиливать ногти. Трудно объяснить, но в этой пилочке было что-то обидное, издевательское для Клима Ворошилова. При виде этой пилочки он сразу вспоминал, что Михаил – сын поручика лейб-гвардии и сам служил в Семеновском полку, и отогнать от себя эту не первый раз посещавшую его мысль был не в силах. Разговор, однажды вскользь начатый Тухачевским о ракетах, тоже показался каким-то издевательским. Михаил словно ждал и желал возражений и даже улыбнулся, правда, одними глазами, когда Ворошилов сказал, что большого проку в ракетах он не видит.
Разговор этот, вроде бы мимолетный, имел долгую предысторию. Впервые серьезно задумался Тухачевский о ракетах в Ленинграде, когда осматривал Газодинамическую лабораторию. Ее конструкторы и хозяйственники сидели в том же доме № 19 по улице Халтурина, где жил сам Михаил Николаевич. По его распоряжению ракетчикам выделили еще помещение «под шпилем» в центральной части Адмиралтейства и в каменных мешках Иоанновского равелина Петропавловской крепости, где не то что ракетные двигатели запускать, а бомбы авиационные взрывать было можно. Однажды он приехал в крепость посмотреть на испытания. Рев и пламень жидкостного двигателя, невероятная мощь, скрытая в этой машине, поразили его. После испытаний он зашел на стенд. Сильно пахло гарью и какой-то едкой химией. Молоденький, похожий на скворца, Валентин Глушко объяснял ему устройство своего мотора. Он сразу все понял, подивился простоте, если не сказать примитивности конструкции этого «горшка» и еще более укрепился в мысли, что все это – не игрушки, что этот такой жаркий и громкий и в то же время такой маленький огненный агрегат может в будущем изменить весь облик военной техники. Тогда же, после разговора с Глушко, он напишет: «...крайне секретно, но интенсивно ведутся работы по созданию реактивного мотора»...
Сразу, чтобы не забыть, вернувшись из крепости в штаб, он распорядился увеличить оклад Глушко до тысячи рублей. Финансист, когда принес на подпись приказ, робко заметил, что начальник всей лаборатории получает только пятьсот... Тухачевский посмотрел ему в глаза, чуть дольше, чем обычно, и сказал:
– Я знаю.
Потом, уже в Москве, познакомившись с ракетчиками из ГИРД, он часто их сравнивал. Ленинградцы были старше, солиднее, основательнее. Даже молодые. Тот же Глушко, чистенький, аккуратненький, действительно сразу видно, что из университета, новая интеллигенция, ученый завтрашнего дня. А Королев совершенно не похож на ученого. В крепкой его фигуре какая-то хмурая крестьянская деловитость. А говорят, он как раз из интеллигентной семьи. Однажды в разговоре с ним Тухачевский обронил:
– Rira bien, que rira Ie dernier...
Королев улыбнулся и тут же бросил в ответ с сильным малороссийским акцентом:
– Je crois, nous ne serons pas d'humeur a rire, tous les deux...
Королев был упрям и все время старался скрыть свою молодость подчеркнутым немногословием. Он отвечал на вопросы с ясной строевой краткостью, полагая таким образом расположить к себе заместителя наркома, и разглядеть его за этой вечной деловой насупленностью Тухачевский никак не мог.
Вот Цандера он понял сразу. Уже потому, как тот слушал, вытянув шею и по-донкихотски устремив вперед жидкую рыжеватую бородку, как до белизны сжимал в замке тонкие пальцы, по его быстрым зеленоватым глазам, в которых легко можно было прочесть все его переживания, без труда определялся в нем замечательный и бесполезный тип распахнутого фанатика. На одном совещании, куда приглашены были и ленинградцы, во время обсуждения доклада Королева Цандер вдруг попросил слова и заговорил о полете на Луну, о том, насколько дешево, по его расчетам, может такое путешествие стоить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390
В каждой строке здесь зашифрована будущая программа работы десятков коллективов, тысяч людей, их судьбы. Кто из сидящих в зале мог предполагать тогда, что «управление реактивным аппаратом», например, вырастет в целую отрасль науки, потребует нового математического осмысления, новых откровений газовой динамики, механики, теории регулирования. Какой короткий, маленький, в общем-то, доклад сделал Королев в Ленинграде и какой огромный в то же время, если взглянуть на него сегодня, с вершины прошедших десятилетий...
О воздушно-реактивных аппаратах он говорил мало, отметил благоприятный весовой баланс, большую скорость и увеличение потолка по сравнению с винтомоторными самолетами. Сразу можно было почувствовать, что ВРД его не интересуют. Он считал этот вид двигателей некой промежуточной ступенькой в стратосферу и не скрывал своих намерений перепрыгнуть с разбегу через эту ступеньку.
Горячность и убежденность докладчика предполагали весьма мажорный финал его выступления, но кончил он без всякого пафоса:
– Работа над реактивными летательными аппаратами трудна, но необычайно интересна и многообещающа. Трудности в конечном счете несомненно преодолимы, хотя, быть может, и с несколько большим трудом, чем это кажется на первый взгляд.
«Правда» отметила: «В интересном докладе инж. С.П. Королев (Реактивный научно-исследовательский институт) подверг анализу возможность и реальность полета реактивных аппаратов в высших слоях атмосферы. Центральным является здесь создание ракетных двигателей на жидком топливе. Разрешение этой проблемы упирается в необходимость чрезвычайно большого расхода топлива и весьма высокие температурные условия (до 3 тыс. градусов)».
В киоске у Дворцового моста купил пять экземпляров «Правды», запрятал во внутренний карман пальто, чтобы не увидели, не засмеяли...
В те прозрачные хрупкие дни весны, когда Сергей Павлович Королев бродил по мокрому солнечному Ленинграду, в маленьком, по окна укрытом сугробами селе Клушине, в избе при дороге на старый Гжатск уже почти месяц жил мальчик. Мать и отец улыбались, слушая его писк, и шепотом спорили – все не могли понять, какого же цвета глаза у сына... И никак не мог тогда в Ленинграде знать Королев, что через много очень трудных, подчас жестоко несправедливых к нему лет наступит новая прекрасная весна, когда этот неведомый ему мальчик в нестерпимо ясных глазах своих принесет ему отблеск нового мира, мира черного неба и голубой Земли, мира, которого до него не видел никогда ни один человек.
Президиум Всесоюзной конференции по изучению стратосферы.
Ленинград, 31 марта 1934 г.
20
Широта горизонта определяется высотой глаза наблюдателя.
Адмирал Степан Макаров
Ворошилов не любил Тухачевского и скрывал это с трудом. В Тухачевском была открытая уверенность, он всегда знал, что надо делать и чего не надо, и это – раздражало. Еще нервировала пилочка, которую Михаил вдруг быстро, как маленькую сабельку, выхватывал из нагрудного кармана гимнастерки и, не глядя, начинал подпиливать ногти. Трудно объяснить, но в этой пилочке было что-то обидное, издевательское для Клима Ворошилова. При виде этой пилочки он сразу вспоминал, что Михаил – сын поручика лейб-гвардии и сам служил в Семеновском полку, и отогнать от себя эту не первый раз посещавшую его мысль был не в силах. Разговор, однажды вскользь начатый Тухачевским о ракетах, тоже показался каким-то издевательским. Михаил словно ждал и желал возражений и даже улыбнулся, правда, одними глазами, когда Ворошилов сказал, что большого проку в ракетах он не видит.
Разговор этот, вроде бы мимолетный, имел долгую предысторию. Впервые серьезно задумался Тухачевский о ракетах в Ленинграде, когда осматривал Газодинамическую лабораторию. Ее конструкторы и хозяйственники сидели в том же доме № 19 по улице Халтурина, где жил сам Михаил Николаевич. По его распоряжению ракетчикам выделили еще помещение «под шпилем» в центральной части Адмиралтейства и в каменных мешках Иоанновского равелина Петропавловской крепости, где не то что ракетные двигатели запускать, а бомбы авиационные взрывать было можно. Однажды он приехал в крепость посмотреть на испытания. Рев и пламень жидкостного двигателя, невероятная мощь, скрытая в этой машине, поразили его. После испытаний он зашел на стенд. Сильно пахло гарью и какой-то едкой химией. Молоденький, похожий на скворца, Валентин Глушко объяснял ему устройство своего мотора. Он сразу все понял, подивился простоте, если не сказать примитивности конструкции этого «горшка» и еще более укрепился в мысли, что все это – не игрушки, что этот такой жаркий и громкий и в то же время такой маленький огненный агрегат может в будущем изменить весь облик военной техники. Тогда же, после разговора с Глушко, он напишет: «...крайне секретно, но интенсивно ведутся работы по созданию реактивного мотора»...
Сразу, чтобы не забыть, вернувшись из крепости в штаб, он распорядился увеличить оклад Глушко до тысячи рублей. Финансист, когда принес на подпись приказ, робко заметил, что начальник всей лаборатории получает только пятьсот... Тухачевский посмотрел ему в глаза, чуть дольше, чем обычно, и сказал:
– Я знаю.
Потом, уже в Москве, познакомившись с ракетчиками из ГИРД, он часто их сравнивал. Ленинградцы были старше, солиднее, основательнее. Даже молодые. Тот же Глушко, чистенький, аккуратненький, действительно сразу видно, что из университета, новая интеллигенция, ученый завтрашнего дня. А Королев совершенно не похож на ученого. В крепкой его фигуре какая-то хмурая крестьянская деловитость. А говорят, он как раз из интеллигентной семьи. Однажды в разговоре с ним Тухачевский обронил:
– Rira bien, que rira Ie dernier...
Королев улыбнулся и тут же бросил в ответ с сильным малороссийским акцентом:
– Je crois, nous ne serons pas d'humeur a rire, tous les deux...
Королев был упрям и все время старался скрыть свою молодость подчеркнутым немногословием. Он отвечал на вопросы с ясной строевой краткостью, полагая таким образом расположить к себе заместителя наркома, и разглядеть его за этой вечной деловой насупленностью Тухачевский никак не мог.
Вот Цандера он понял сразу. Уже потому, как тот слушал, вытянув шею и по-донкихотски устремив вперед жидкую рыжеватую бородку, как до белизны сжимал в замке тонкие пальцы, по его быстрым зеленоватым глазам, в которых легко можно было прочесть все его переживания, без труда определялся в нем замечательный и бесполезный тип распахнутого фанатика. На одном совещании, куда приглашены были и ленинградцы, во время обсуждения доклада Королева Цандер вдруг попросил слова и заговорил о полете на Луну, о том, насколько дешево, по его расчетам, может такое путешествие стоить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390