..
Почти все вопросы задавал Ульрих. Буденный оживлялся только при упоминании кавалерии. Дыбенко и Белов спрашивали какую-то ерунду. Блюхер сидел молча, опустив глаза. Потом вдруг наскочил на Уборевича:
– Почему вы говорили обо мне плохо?
Уборевич улыбнулся, пожал плечами, начал протирать стеклышки пенсне.
– Вы показывали немцам то, что им не следовало показывать? – спросил Алкснис, глядя мимо лица Тухачевского.
– Мы показывали то, что нужно было показывать, – ответил Тухачевский и все старался поймать взгляд Якова Ивановича, но не поймал...
– Имели ли вы контакт с офицерами и генералами вермахта?
А как же он мог их не иметь, если возглавлял советскую военную делегацию в Берлине? Но причем здесь фашизм и Гитлер? Ведь все это было до прихода Гитлера к власти!
Неудовлетворительно шло строительство укрепрайонов на западной границе? Мала сеть шоссейных и железных дорог? Разумеется, какие-то упущения были, строить надо и лучше, и быстрее. Он готов отвечать, но какие конкретные оборонительные сооружения имеются в виду? Ведь весь разговор какой-то расплывчатый, общий. Выступал ли за сокращение кавалерии, за развитие механизированных частей? Да, выступал и делал это открыто, гласно, никогда не скрывал своего мнения по этому вопросу. А с тем, что его приказы способствовали ослаблению боеспособности Красной Армии, согласиться нельзя, потому что роль кавалерии в современной армии...
– Это вам не Академия... Лекций нам не читайте, – перебил Ульрих. Тухачевский взглянул на него и увидел, что лицо у него цвета сырого мяса. И с этого лица на него смотрят совершенно белые глаза...
Сообщение об аресте Тухачевского и раскрытии заговора в Красной Армии ошеломили Королева. Он часто встречался с Михаилом Николаевичем, слышал его выступления, сам с ним говорил. Королев не мог заставить себя поверить в то, что Тухачевский – враг. Понимая умом несбыточность своих надежд, сердцем все-таки надеялся: разберутся, вероятно ошибка, не может быть, чтобы не разобрались, ведь это Тухачевский!
Каждое утро с нетерпением хватал газету, искал сообщения о суде. 11 июня развернул «Красную звезду» и не поверил своим глазам: передовая статья называлась «Шпионам и изменникам пощады не дадим!» Каким шпионам?! Каким изменникам?! Ведь суда еще не было, ведь еще надо доказать, что арестованные – изменники и шпионы! Королев не был знатоком юридических тонкостей, но такую элементарную вещь не увидеть было нельзя. Суд еще не приступил даже к разбирательству дела, а газета писала: «Маски сорваны, шпионы пойманы с поличным. Они сознались в своих гнусных преступлениях, в своем предательстве, вредительстве и шпионаже».
Тогда, в июне 1937 года, Королев не понимал, а если бы кто-нибудь и объяснил ему, то не поверил бы, что суд – никому не нужен, что это проформа. Он не поймет этого и через год – в июне 38-го, когда его самого арестуют и он будет с нетерпением ждать суда. Он не мог представить себе, что ни вопросы Ульриха, ни ответы обвиняемых никого не интересуют, что приговор суда вынесен задолго до суда и даже больше того – задолго до того, как подсудимые были арестованы и превратились в подсудимых. Страшное прозрение наступит, и Королеву откроется истина: этот суд – кровавый спектакль. Но и после этого он еще долго не сможет понять, что спектакль этот разыгрывается в театре марионеток, еще будет надеяться, что все-таки это суд – нормальный, человечий, с живыми людьми...
Все восемь подсудимых были приговорены к расстрелу. Приговор привели в исполнение немедленно.
В день расстрела Тухачевского и его товарищей заведующая бюро жалоб Комиссии советского контроля Мария Ильинична Ульянова умерла от кровоизлияния в мозг.
В тот же день народный комиссар обороны СССР подписал приказ № 96, в котором, кроме «глубокого анализа» текущего момента: «Вся Красная Армия облегченно вздохнет, узнав о достойном приговоре суда над изменниками, об исполнении справедливого приговора», была в сжатой форме изложена и программа на будущее: «Ускорим полную ликвидацию последствий работы врагов народа».
«Ускорение» было предельным. 26 июня с согласия наркомата обороны были арестованы и расстреляны три командующих корпусами, а всего уничтожено шестьдесят комкоров из шестидесяти семи. 2 июля арестовали трех комдивов. Покатилась, разгоняясь, страшная лавина... Из одиннадцати членов первого Реввоенсовета СССР к 1939 году в живых остались только Ворошилов и Буденный. С.С. Каменев умер своей смертью, но сразу после расстрела Тухачевского приказом Ворошилова («железный нарком» сам вершил суд) был объявлен «врагом народа», оклеветан в гробу. П.И. Баранов погиб в авиационной катастрофе, Г.К. Орджоникидзе – застрелился. Остальные расстреляны. Позднее генерал Тодорский подсчитал: расстреляны три маршала из пяти, два командира I ранга из четырех, двенадцать командармов второго ранга из двенадцати, пятнадцать армейских комиссаров II ранга из пятнадцати, два флагмана флота из двух.
Во время Великой Отечественной войны мне, мальчишке, на всю жизнь запомнилась гибель двух крупных наших военачальников в ранге командующих фронтов: Николая Федоровича Ватутина и Ивана Даниловича Черняховского... Двух!
Совсем немного времени прошло, и уже другие суды, где тоже были и верные большевики, и герои, судили судей вчерашних: Алкснис, Блюхер, Белов, Дыбенко, Каширин, Горячев оказались тоже участниками «заговора». Николай Иванович Ежов, шустрый питерский паренек, который, как он утверждал, штурмовал Зимний, верный солдат Сталина, алкоголик, наркоман и гомосексуалист, да еще закомплексованный малым ростом, достиг вершин своей славы. Ведь он назначен только в апреле, и уже такие успехи! Но, конечно, и поработать пришлось немало. Расстреливали чаще всего в подвале небольшого старинного дома в Варсанофьевском переулке. Стены были толстенные, выстрелов практически не слышно. Дом этот соратники Николая Ивановича в шутку называли «мастерская». А оттуда уже в крематорий. Все лето 1937 года это мрачное творение архитектора Осипова работало с предельной нагрузкой, дым поднимался подчас к самой вершине шуховской башни, предвещая вёдро окрестным жителям.
Да, лето и впрямь было прекрасное, ласковое, теплое, и много замечательных событий происходило вокруг. В апреле МХАТ поставил талантливый спектакль «Анна Каренина». Сталин, Молотов, Ворошилов, Каганович и Жданов смотрели и все им очень понравилось. В мае отважный планерист Расторгуев на планере комсомольца Грошева установил международный рекорд. Написал потом Сталину, поблагодарил за заботу о советском планеризме. Получил орден «Знак Почета». Полярная экспедиция Отто Юльевича Шмидта прилетела на Северный полюс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390
Почти все вопросы задавал Ульрих. Буденный оживлялся только при упоминании кавалерии. Дыбенко и Белов спрашивали какую-то ерунду. Блюхер сидел молча, опустив глаза. Потом вдруг наскочил на Уборевича:
– Почему вы говорили обо мне плохо?
Уборевич улыбнулся, пожал плечами, начал протирать стеклышки пенсне.
– Вы показывали немцам то, что им не следовало показывать? – спросил Алкснис, глядя мимо лица Тухачевского.
– Мы показывали то, что нужно было показывать, – ответил Тухачевский и все старался поймать взгляд Якова Ивановича, но не поймал...
– Имели ли вы контакт с офицерами и генералами вермахта?
А как же он мог их не иметь, если возглавлял советскую военную делегацию в Берлине? Но причем здесь фашизм и Гитлер? Ведь все это было до прихода Гитлера к власти!
Неудовлетворительно шло строительство укрепрайонов на западной границе? Мала сеть шоссейных и железных дорог? Разумеется, какие-то упущения были, строить надо и лучше, и быстрее. Он готов отвечать, но какие конкретные оборонительные сооружения имеются в виду? Ведь весь разговор какой-то расплывчатый, общий. Выступал ли за сокращение кавалерии, за развитие механизированных частей? Да, выступал и делал это открыто, гласно, никогда не скрывал своего мнения по этому вопросу. А с тем, что его приказы способствовали ослаблению боеспособности Красной Армии, согласиться нельзя, потому что роль кавалерии в современной армии...
– Это вам не Академия... Лекций нам не читайте, – перебил Ульрих. Тухачевский взглянул на него и увидел, что лицо у него цвета сырого мяса. И с этого лица на него смотрят совершенно белые глаза...
Сообщение об аресте Тухачевского и раскрытии заговора в Красной Армии ошеломили Королева. Он часто встречался с Михаилом Николаевичем, слышал его выступления, сам с ним говорил. Королев не мог заставить себя поверить в то, что Тухачевский – враг. Понимая умом несбыточность своих надежд, сердцем все-таки надеялся: разберутся, вероятно ошибка, не может быть, чтобы не разобрались, ведь это Тухачевский!
Каждое утро с нетерпением хватал газету, искал сообщения о суде. 11 июня развернул «Красную звезду» и не поверил своим глазам: передовая статья называлась «Шпионам и изменникам пощады не дадим!» Каким шпионам?! Каким изменникам?! Ведь суда еще не было, ведь еще надо доказать, что арестованные – изменники и шпионы! Королев не был знатоком юридических тонкостей, но такую элементарную вещь не увидеть было нельзя. Суд еще не приступил даже к разбирательству дела, а газета писала: «Маски сорваны, шпионы пойманы с поличным. Они сознались в своих гнусных преступлениях, в своем предательстве, вредительстве и шпионаже».
Тогда, в июне 1937 года, Королев не понимал, а если бы кто-нибудь и объяснил ему, то не поверил бы, что суд – никому не нужен, что это проформа. Он не поймет этого и через год – в июне 38-го, когда его самого арестуют и он будет с нетерпением ждать суда. Он не мог представить себе, что ни вопросы Ульриха, ни ответы обвиняемых никого не интересуют, что приговор суда вынесен задолго до суда и даже больше того – задолго до того, как подсудимые были арестованы и превратились в подсудимых. Страшное прозрение наступит, и Королеву откроется истина: этот суд – кровавый спектакль. Но и после этого он еще долго не сможет понять, что спектакль этот разыгрывается в театре марионеток, еще будет надеяться, что все-таки это суд – нормальный, человечий, с живыми людьми...
Все восемь подсудимых были приговорены к расстрелу. Приговор привели в исполнение немедленно.
В день расстрела Тухачевского и его товарищей заведующая бюро жалоб Комиссии советского контроля Мария Ильинична Ульянова умерла от кровоизлияния в мозг.
В тот же день народный комиссар обороны СССР подписал приказ № 96, в котором, кроме «глубокого анализа» текущего момента: «Вся Красная Армия облегченно вздохнет, узнав о достойном приговоре суда над изменниками, об исполнении справедливого приговора», была в сжатой форме изложена и программа на будущее: «Ускорим полную ликвидацию последствий работы врагов народа».
«Ускорение» было предельным. 26 июня с согласия наркомата обороны были арестованы и расстреляны три командующих корпусами, а всего уничтожено шестьдесят комкоров из шестидесяти семи. 2 июля арестовали трех комдивов. Покатилась, разгоняясь, страшная лавина... Из одиннадцати членов первого Реввоенсовета СССР к 1939 году в живых остались только Ворошилов и Буденный. С.С. Каменев умер своей смертью, но сразу после расстрела Тухачевского приказом Ворошилова («железный нарком» сам вершил суд) был объявлен «врагом народа», оклеветан в гробу. П.И. Баранов погиб в авиационной катастрофе, Г.К. Орджоникидзе – застрелился. Остальные расстреляны. Позднее генерал Тодорский подсчитал: расстреляны три маршала из пяти, два командира I ранга из четырех, двенадцать командармов второго ранга из двенадцати, пятнадцать армейских комиссаров II ранга из пятнадцати, два флагмана флота из двух.
Во время Великой Отечественной войны мне, мальчишке, на всю жизнь запомнилась гибель двух крупных наших военачальников в ранге командующих фронтов: Николая Федоровича Ватутина и Ивана Даниловича Черняховского... Двух!
Совсем немного времени прошло, и уже другие суды, где тоже были и верные большевики, и герои, судили судей вчерашних: Алкснис, Блюхер, Белов, Дыбенко, Каширин, Горячев оказались тоже участниками «заговора». Николай Иванович Ежов, шустрый питерский паренек, который, как он утверждал, штурмовал Зимний, верный солдат Сталина, алкоголик, наркоман и гомосексуалист, да еще закомплексованный малым ростом, достиг вершин своей славы. Ведь он назначен только в апреле, и уже такие успехи! Но, конечно, и поработать пришлось немало. Расстреливали чаще всего в подвале небольшого старинного дома в Варсанофьевском переулке. Стены были толстенные, выстрелов практически не слышно. Дом этот соратники Николая Ивановича в шутку называли «мастерская». А оттуда уже в крематорий. Все лето 1937 года это мрачное творение архитектора Осипова работало с предельной нагрузкой, дым поднимался подчас к самой вершине шуховской башни, предвещая вёдро окрестным жителям.
Да, лето и впрямь было прекрасное, ласковое, теплое, и много замечательных событий происходило вокруг. В апреле МХАТ поставил талантливый спектакль «Анна Каренина». Сталин, Молотов, Ворошилов, Каганович и Жданов смотрели и все им очень понравилось. В мае отважный планерист Расторгуев на планере комсомольца Грошева установил международный рекорд. Написал потом Сталину, поблагодарил за заботу о советском планеризме. Получил орден «Знак Почета». Полярная экспедиция Отто Юльевича Шмидта прилетела на Северный полюс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390