По мере того как заканчивалась конструкторская работа у Охапкина, центр тяжести общих трудов перемещался в цеха опытного производства. И «семерка», и вся другая космонавтика материальная, осязаемая, металлическая, с первых ее шагов до смерти Королева, связана с именем этого обойденного прижизненной славой замечательного мастера-производственника: Романа Анисимовича Туркова.
С младых ногтей, с коктебельских слетов, а точнее – с коновязи на Беговой улице, где строил Королев свой планер, уяснил он для себя важнейшую истину: без производства ты – ничто, нуль без палочки. Все твои открытия и решения, подобно бумажным ассигнациям, золотом не обеспеченным, никакой цены не имеют до тех пор, пока не превратишь ты их в истинно твердую валюту, в металл, в то, что можно самому пощупать и другим показать. Он заботился о заводе не меньше, а, может быть, даже больше, чем о КБ.
Врезался в память такой случай. Однажды я сидел в маленьком рабочем кабинете Главного конструктора, когда зазвонил телефон кремлевской связи, в просторечии фамильярно именуемый «вертушкой». Я встал и хотел выйти, но Королев жестом возвратил меня в кресло. По той достойной почтительности и по тому, что именовал он собеседника Алексеем Николаевичем, я понял, что звонит Королеву Косыгин. Говорил Косыгин. Что говорил, я не слышал, не знаю. Королев отвечал односложно: «Хорошо... Понятно... Я запишу...» И действительно, что-то записывал. Потом сказал:
– А теперь, Алексей Николаевич, у меня есть к Вам одна просьба. Помогите мне прописать сто рабочих-станочников. Они мне очень нужны...
Я потом думал: почему вопрос, который начальник отдела кадров должен решить с замом председателя горисполкома, решают Главный конструктор ракетно-космических систем и Председатель Совета Министров великой страны?!!
Но и о другом я подумал: да какое же ему дело до этих станочников? Оказывается, есть дело. И когда в газетных поздравлениях вместе с учеными, инженерами, техниками назывались и рабочие – это справедливо: ракетная техника создавалась не только умными головами, но и умелыми руками.
Космические планы Королева требовали много ракет. В Подлипках он может сделать одну, две, пять, пусть десять опытных машин, но наладить их серийный выпуск Подлипки не смогут, как не смогли они наладить даже выпуск «двойки». Днепропетровск «семерку» не возьмет, зачем она ему – Янгель хочет самостоятельности не меньше Королева. А это значит, что надо искать другой завод.
На этот раз выбор пал на большой авиационный завод в Куйбышеве. Туда отправляет Королев одного из своих вернейших «гвардейцев», бывшего ведущего конструктора «атомной пятерки», а ныне ведущего конструктора «семерки» Дмитрия Ильича Козлова – в будущем он станет дважды Героем Социалистического Труда.
Ну а о серийном производстве речь пойдет только после принятия ракеты на вооружение, после всесторонних испытаний.
Испытания... Так все ближе подступала к нему, все требовательнее заставляла думать о себе новая забота Королева – полигон для «семерки».
Сергей Осипович Охапкин
Роман Анисимович Турков
53
Я застал Рим глиняным, а оставляю его мраморным.
Октавиан Август
Ракета Р-7 – «семерка» – еще не родилась, но все понимали, что когда она родится, Капустин Яр будет ей мал: не хватало необходимой базы для траекторных измерений. Самым опытным человеком по полигонным делам справедливо считался Василий Иванович Вознюк. В 1954 году под его председательством была создана специальная комиссия, которой поручалось найти место для нового полигона. Хочу подчеркнуть: для полигона – ни о каком космодроме речи не было и быть не могло. И когда в одной книжке я читаю, как начальник строительства по случаю закладки первого дома произносит на митинге 5 мая 1955 года речь, в которой говорит, что «партия, Советское правительство, народ доверили нам построить первый на планете космодром», – я авторам не верю. Народ был вообще не в курсе дела, а партия и правительство доверили, точнее – приказали построить полигон для испытания новых мощных боевых ракет – и не будем наводить тут тень на ясный день.
Если бы Василий Иванович Вознюк был не советским, а, скажем, голландским генералом, задачу, перед ним поставленную, можно было бы решить несравненно проще, поскольку территория, требующаяся для нового полигона, должна была быть примерно с Голландию величиной. Уж чем-чем, а просторами Россия не оскудела и выбрать такое пространство где-нибудь в Восточной Сибири или в Таймырской заполярной тундре не составляло труда, но все понимали, что полигон желательно разместить, пусть в диковатых и пустынных местах, но все-таки не окончательно безжизненных, куда не нужно было бы тянуть железные дороги, дальнюю энергетику, чтобы все ему необходимое, включая сами ракеты, находилось пусть не рядом, но сравнительно недалеко.
На первых порах выбрали три варианта. Марийская АССР. Лесные угодья ее были сильно подорваны во время войны, а места вырубок осваивать было трудно, да и подо что осваивать, что там может вырасти? Второе место: берег Каспия неподалеку от Махачкалы. Что-то похожее на мыс Канаверал во Флориде. Как и у американцев, первые ступени ракеты должны были падать в море. Третье: казахское предпустынье, правый берег Сырдарьи.
В рабочую комиссию Вознюк привлек и ракетчиков: Королева, Рязанского и Бармина. Королев был резко против марийского полигона.
– Василий Иванович, – объяснял он Вознюку, – ты сам должен понять и другим растолковать, что полигон должен располагаться не у полярного круга, а как можно ближе к экватору. Тогда мы сможем наиболее эффективно использовать скорость вращения Земли. Если стрелять на восток, к скорости ракеты будет прибавляться окружная скорость географической точки космодрома, понимаешь? И прирост может быть весьма солидный. Уже Казахстан дает нам прирост более трехсот метров в секунду, представляешь?! Я все знаю: и климат тяжелый, и возить далеко и стройматериалов поблизости нет, но поверь мне, Василий Иванович, лучше всего строить в Казахстане.
Вознюк, как положено, доложил по начальству – маршалу артиллерии Митрофану Ивановичу Неделину. Неделин в Военно-инженерной академии имени Ф.Э.Дзержинского провел довольно многолюдное, но вместе с тем предельно секретное совещание, на котором рассказал о результатах поисков и объяснил все преимущества и недостатки выбранного места. В зале сидели министры оборонных отраслей, главные конструкторы и военные. Сидел в зале и начальник Главного управления специального строительства Министерства обороны генерал-лейтенант Григоренко. Он знал, что за строительство отвечать будет он, слушал Неделина очень внимательно и чем больше слушал, тем больше мрачнел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390