Подготовка к старту и сам старт первой женщины-космонавта несколько заслонили заботы о Быковском, который и после выхода на обриту сохранил свою собранность и деловитость. Он блестяще, с минимальными расходами рабочего тела провел все операции по ориентации корабля, но вскоре передал в Центр управления радиограмму тревожную, вызвавшую большое волнение всех специалистов, включая Главного конструктора. «Был космический стук», – сообщил Быковский на очередном сеансе связи, уже уходя из зоны радиовидимости.
– Стук? Что за стук? – удивился Королев. – Что у него может там стучать? – он обернулся к Феоктистову, – вряд ли кто-нибудь знал «Восток» лучше Константина Петровича.
Совершенно не представляю себе, – задумчиво ответил Феоктистов. – Очевидно, что-то где-то отвинтилось или оторвалось и теперь в невесомости плавает и постукивает. Но что и где?
– «Ястреб», я «Двадцатый», – Королев сам сел на связь. – Постарайтесь точнее определить место, где стучит, и характер стука. Какова его частота? Насколько он силен, т.е. велика ли, по вашему мнению, масса, производящая стук. Все это нам важно знать. Передайте на следующем сеансе связи, а мы пока подумаем... Прием...
Все время до следующего сеанса связи проектанты вместе с Королевым ломали головы, – что и где может стучать. Определилось несколько более-менее правдоподобных версий.
Тем временем настала пора волноваться Быковскому. Он решительно не понимал, что от него хотят! Нигде ничего не стучало! Шуршало и потрескивало радио. Тихо шелестели вентиляторы. Все в норме. Валерий напрягся, стараясь уловить малейший посторонний звук, но никакого стука нигде не было слышно. Значит, Земле о нем известно нечто, чего он сам не знает. Что это может быть? Насколько это опасно? Первое, что он сказал на очередном сеансе связи:
– Никакого стука нигде не слышу...
– «Ястреб», – строго сказал Гагарин, теперь он был на связи» – ты сам радировал: «Был космический стук...» Прием...
– Я радировал: «Был космический стул». Я покакал, понимаешь? Прием...
Взрыв хохота.
Терешкова бодро докладывала, что видит Землю и летящую рядом третью ступень. В ставшем уже обязательным докладе «дорогому Никите Сергеевичу» тоже все как всегда было «в ажуре»: «системы корабля работают отлично, самочувствие хорошее...» Но довольно быстро она почувствовала усталость и какой-то общий физический дискомфорт. Заболела коленка, а устроить ногу так, чтобы не болела, было трудно. Мешал, давил на плечо гермошлем, хотя в невесомости он давить не может. Ей казалось, что голова болит из-за этих чертовых датчиков, которые прилепили ей на голову. Хлеб оказался сухой. Хотелось пожевать мягкого черного хлеба с картошкой и луком. Состояние было какое-то мутное. Вспоминая советы Германа Титова, она старалась не крутить головой, сидеть тихо. Не нравилось ей тут. Хотелось домой. Когда Быковский слышал по радио ее голос, ему казалось, что она плачет.
– «Чайка», по выходу из тени приступайте к режиму ориентирования, – напомнила Земля. – Не забудьте, что стрелка загорается через три секунды после отклонения ручки. Не спешите. Время есть. Прием...
– «Чайка», как получилось?
– Не волнуйтесь, я все сделаю... Сориентируюсь...
Через некоторое время Земля опять поинтересовалась результатами.
– Потом, – кратко отозвалась «Чайка».
Каманин пишет в дневнике: «По программе у нас должна быть связь. Сидим и ждем, а ее все нет и нет... Ждем следующий виток, а это еще полтора часа. На подходе корабля к космодрому запрашиваю: „В чем дело?“ Раз запрашиваю, два – не отвечает. Тогда включаю „побудку“ – шумовой сигнал. Там такая сирена – разбудит кого хочешь.
– В чем дело? – спрашиваю. – Почему не выходите на связь?
– Двадцатый! Двадцатый! Я заснула: устала очень и заснула!
– Почему не провели тренировку по ручному спуску корабля?
– Я пыталась, но ничего не получилось: очень устала. Дайте мне немного отдохнуть. Завтра утром все сделаю. Все получится!
Королев сидит рядом, недовольный. Она уже уходит из зоны связи. Мне только остается пожелать счастливого пути.
– Ну, ложись, отдыхай, а завтра утром все надо выполнить...»
Сориентироваться в космосе она не смогла ни разу.
– Карапь не слушается... – жалобно докладывала она Королеву. (Герман Титов любил потом над ней подтрунивать: «Ну как, Валентина, слушается тебя „карапь“?»)
– Чтобы я когда-нибудь связался с женщинами! – кипятился Сергей Павлович. – Никогда!
И дома, когда вернулся в Москву, уже с добродушной улыбкой сказал Нине Ивановне:
– Запомни, детонька, бабам в космосе делать нечего!..
Но тогда Королеву было не до добродушных улыбок. С явным раздражением он приказал все эксперименты с ориентацией прекратить: рабочего тела осталось лишь на одну «аварийную» ориентацию в случае отказа автоматики. Все понимали, что «Восток-6» надо поскорее посадить.
В 1975 году Питер Смолдерс в журнале «Space night» приводит слова Алексея Леонова: «У Терешковой были дублерши. Но, анализируя ее полет, мы поняли, что их удел – оставаться на Земле...»
Увы, так и случилось. Девушки учились в Академии имени Н.Е. Жуковского и получили диплом «летчик-инженер-космонавт», но космонавтом никто из них так и не стал. В 1969 году их маленький отрядик был расформирован. Лишь в 1982 году всесокрушающая энергия Светланы Савицкой вновь вывела женщину в космос...
«Восток-6» сел 19 июня в довольно глухом районе. При катапультировании Валентина немного поцарапала лицо о металлическое кольцо, к которому крепится шлем. Люди на Земле встретили небожительницу восторженно, но телефона поблизости не было, и в ЦУПе волновались, что с космонавтом. Корабль давал штатный радиопеленг – ясно, что он на Земле, но что с Валентиной? Когда над местом приземления начал кружить Ил-14 со спасателями, командир доложил, как положено:
– Парашютистов выбросил. Вижу два объекта...
Да пусть он доложит, видит человека или нет! – закричал Королев. – Зачем нам его «объекты»?
Тут на связь вышел командир другой группы спасателей и всех успокоил: жива, здорова. Ну, слава богу...
Полет Валерия Быковского планировался на восемь суток. Но еще до старта Терешковой баллистики доложили Королеву, что орбита «Востока-5» низковата. В перигее (низшей своей точки) она была на шесть километров ниже, чем, скажем, у Гагарина, на восемь – чем у Титова. С такой орбитой вряд ли корабль сможет летать долго. Он будет цеплять атмосферу и виток за витком тормозиться все больше. Если его не посадить, он зароется в атмосферу сам, пойдет к Земле в нерасчетном режиме с большими перегрузками. Когда П.Р. Попович пишет: «Собственно говоря, продолжительность полета Быковского и Терешковой можно было увеличить. Корабль это позволял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390