..
– Да, но Томас Голд утверждает, что слой пыли имеет большую толщину...
– Как будто это подтверждают и денситометрические измерения Копала...
Возможно, здесь Королев и написал свою легендарную записку...
Через два месяца Сергей Павлович приглашает астрономов к себе в ОКБ, показывает гагаринский корабль, рассказывает о ближайших перспективах исследования планет. На этот раз разговор получился более предметный. К этому времени с помощью метода дискретных радиоисточников ученым из Радиофизического института в Горьком (НИРФИ) удалось получить и осмыслить некоторые данные о лунной поверхности, ее плотности, пористости, раздробленности, температуре.
– Наиболее вероятно, – сказал руководитель нижегородцев Всеволод Сергеевич Троицкий, – что Луна покрыта довольно прочной пористой породой типа базальта, слегка припорошенной пылью. Ваш аппарат и человек не провалятся и не утонут...
Королев тут же заключает договор с НИРФИ. Согласно этому документу, все работы должны быть завершены к концу 1966 года. Феоктистов недоволен: «Когда они представят свой отчет, мы уже обследуем Луну вдоль и поперек». Но Королев договор подписывает, и с конца 1963 года Троицкий разворачивает в Крыму на Карадаге свои работы.
Мягкой посадкой на Луну, с которой Королев связывает свои планы на будущее, он начинает заниматься уже тогда, когда только отрабатывается – со многими неудачами – старт с промежуточной орбиты. Лишь «Луне-4» в начале апреля 1963 года удается уйти с орбиты спутника к Луне, но в Луну и она не попадает: пролетает в 8500 километрах в стороне. Почти целый год Королев к лунной программе не возвращается, затем предпринимает несколько «пристрелочных» попыток запустить уже новые автоматические станции, предназначенные для мягкой посадки. Как и прежние, они должны стартовать на орбиту искусственного спутника Земли, с нее разгоняться, чтобы преодолеть притяжение нашей планеты, затем тормозиться у Луны, а перед самым ударом на автомате должен надуваться большой «мячик», внутри которого и упрятана вся аппаратура. Поскакав по Луне, «мячик» в конце концов успокаивается, опадает, вылезают антенны, включаются телекамеры. Техника совершенно в духе Королева: точнейший радиовысотомер прекрасно соседствует с «Ванькой-встанькой», как называли проектанты прыгающий «мячик» с аппаратурой, который из-за смещения центра тяжести действительно походил на старинную русскую игрушку.
Старты 1964 года по программе Е-6 закончились неудачно. Точнее, не закончились, а начались: автоматы не долетали до Луны.
Сергей Павлович целиком поглощен «Восходом-2», когда выясняется, что в середине марта 1965 года есть очень подходящее «окно» для запуска лунника, и аппарат, в принципе, готов. Королеву эта лишняя головная боль уж совсем ни к чему. «Тут еще вклинилась работа по попытке мягкой посадки на Л. – это наша старая тема, как ты знаешь, – пишет Сергей Павлович Нине Ивановне 27 февраля 1965 года, – она долго была отложена, а тут в марте (именно сейчас?!) самое удобное время сработать.
Я не думаю, чтобы получилось что-то хорошее, но начальство и мои все товарищи настаивают на том, чтобы эта работа тоже шла. Я, правда, ей совсем не занимаюсь, но, видимо, сейчас тоже придется, так что работы хватает».
Какие странные «некоролевские» ноты в этом письме. Не помню, чтобы еще где-нибудь так отчетливо звучало неверие в успех: «Не думаю, чтобы получилось что-то хорошее». Он явно сожалеет о том, что ему «придется заниматься» лунником. Письмо усталого человека.
7 марта опять сомнения: «...12-го будет в сторону Л., конечно, очередная попытка, и как-то она пройдет?!»
Лунник выходит 12 марта на орбиту, но сходить с нее не хочет, превращается в спутник. Уже по заведенной традиции врать во время неудач его нарекают в газетах «Космосом-60». «12-го снова неудача и опять по линии Коли и его партнеров. А начало было очень хорошим. Какая же это беда нас преследует уже 3-й раз. А сколько было вложено труда!» – пишет Королев жене 14 марта.
Майское «окно» для Луны Сергею Павловичу не нравится: затевать старт на День Победы, а тут еще космодром награжден орденом Ленина, гулянье идет на полную катушку, и вдруг лунник какой-то надо пускать. Но пустили и в Луну попали. Именно попали, а не сели: аппарат разбился о скалы лунного Моря Облаков.
Через месяц Королев снова приехал на космодром, чтобы попробовать еще раз. Он очень устал, но бодрился, писал Нине Ивановне: «Здесь у меня все идет нормально, по графику, даже жара и та по графику: было 36°, вчера 37°, а сегодня обещают +40° в тени. Как говорится, „в среднем“ я переношу этот тепловой заряд довольно хорошо». Хуже он перенес сообщение, что не прошла коррекция орбиты и автомат пролетел в 160 тысячах километров от Луны. Окрестить его очередным «Космосом» трудно: это не спутник. Так в справочных таблицах появилась «Луна-6».
Настроение у всех было очень мрачное. Ребята в ОКБ немного повеселели, лишь когда в июле «Зонд-3» передал на Землю 25 фотографий обратной стороны Луны. А потом опять неудача: стартовавшая 4 октября, в счастливый день запуска первого спутника (и две копеечки по копеечке лежали в кармане пиджака на счастье, и пальто драповое, счастливое, одевал на старт), «Луна-7» через три дня разбилась в Океане Бурь западнее кратера Кеплера.
Последний раз я виделся с Сергеем Павловичем в первых числах декабря 1965 года в его рабочем кабинете в Подлипках. На небольшом круглом, если память мне не изменяет, столике лежал кусок толстого плексигласа в половину газетного листа величиной, на котором хаотично были разбросаны и как-то хитро закреплены темные, похожие на шлак камни. Сбоку красовалась фантастическая табличка: «Лунные породы». Это были лабораторные образцы, синтезированные на основании теоретических разработок радиоастрономов и геофизиков. Я, конечно, заинтересовался, и разговор пошел о предстоящем вскоре запуске «Луны-8».
Сейчас, вспоминая все наши встречи, я понимаю, что никогда Королев не говорил со мной так взволнованно, так откровенно. Я не могу ручаться за точность слов, потому что бывают моменты, когда достать блокнот или включить магнитофон оскорбительно для собеседника. Есть журналисты – и я не осуждаю их, которые фотографируют, скажем, мать, рыдающую над убитым сыном. Я не могу. Вот и записывать за Королевым я не мог тогда: этот замкнутый, редко пускающий кого-нибудь к себе в душу человек доверился мне в те минуты, перестав видеть во мне журналиста. Несколько мгновений мы были вместе.
– Я видел очень много ракетных стартов – это захватывающее зрелище, – говорил Сергей Павлович, – но тут – нечто совсем другое, однако ничуть не меньшее по напряжению. Впечатление, что ты идешь в темноте, протянув вперед руки, чтобы не натолкнуться на стену, и знаешь, что стена вот где-то рядом, ты ее не чувствуешь, но ощущаешь, вот сейчас, сейчас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390
– Да, но Томас Голд утверждает, что слой пыли имеет большую толщину...
– Как будто это подтверждают и денситометрические измерения Копала...
Возможно, здесь Королев и написал свою легендарную записку...
Через два месяца Сергей Павлович приглашает астрономов к себе в ОКБ, показывает гагаринский корабль, рассказывает о ближайших перспективах исследования планет. На этот раз разговор получился более предметный. К этому времени с помощью метода дискретных радиоисточников ученым из Радиофизического института в Горьком (НИРФИ) удалось получить и осмыслить некоторые данные о лунной поверхности, ее плотности, пористости, раздробленности, температуре.
– Наиболее вероятно, – сказал руководитель нижегородцев Всеволод Сергеевич Троицкий, – что Луна покрыта довольно прочной пористой породой типа базальта, слегка припорошенной пылью. Ваш аппарат и человек не провалятся и не утонут...
Королев тут же заключает договор с НИРФИ. Согласно этому документу, все работы должны быть завершены к концу 1966 года. Феоктистов недоволен: «Когда они представят свой отчет, мы уже обследуем Луну вдоль и поперек». Но Королев договор подписывает, и с конца 1963 года Троицкий разворачивает в Крыму на Карадаге свои работы.
Мягкой посадкой на Луну, с которой Королев связывает свои планы на будущее, он начинает заниматься уже тогда, когда только отрабатывается – со многими неудачами – старт с промежуточной орбиты. Лишь «Луне-4» в начале апреля 1963 года удается уйти с орбиты спутника к Луне, но в Луну и она не попадает: пролетает в 8500 километрах в стороне. Почти целый год Королев к лунной программе не возвращается, затем предпринимает несколько «пристрелочных» попыток запустить уже новые автоматические станции, предназначенные для мягкой посадки. Как и прежние, они должны стартовать на орбиту искусственного спутника Земли, с нее разгоняться, чтобы преодолеть притяжение нашей планеты, затем тормозиться у Луны, а перед самым ударом на автомате должен надуваться большой «мячик», внутри которого и упрятана вся аппаратура. Поскакав по Луне, «мячик» в конце концов успокаивается, опадает, вылезают антенны, включаются телекамеры. Техника совершенно в духе Королева: точнейший радиовысотомер прекрасно соседствует с «Ванькой-встанькой», как называли проектанты прыгающий «мячик» с аппаратурой, который из-за смещения центра тяжести действительно походил на старинную русскую игрушку.
Старты 1964 года по программе Е-6 закончились неудачно. Точнее, не закончились, а начались: автоматы не долетали до Луны.
Сергей Павлович целиком поглощен «Восходом-2», когда выясняется, что в середине марта 1965 года есть очень подходящее «окно» для запуска лунника, и аппарат, в принципе, готов. Королеву эта лишняя головная боль уж совсем ни к чему. «Тут еще вклинилась работа по попытке мягкой посадки на Л. – это наша старая тема, как ты знаешь, – пишет Сергей Павлович Нине Ивановне 27 февраля 1965 года, – она долго была отложена, а тут в марте (именно сейчас?!) самое удобное время сработать.
Я не думаю, чтобы получилось что-то хорошее, но начальство и мои все товарищи настаивают на том, чтобы эта работа тоже шла. Я, правда, ей совсем не занимаюсь, но, видимо, сейчас тоже придется, так что работы хватает».
Какие странные «некоролевские» ноты в этом письме. Не помню, чтобы еще где-нибудь так отчетливо звучало неверие в успех: «Не думаю, чтобы получилось что-то хорошее». Он явно сожалеет о том, что ему «придется заниматься» лунником. Письмо усталого человека.
7 марта опять сомнения: «...12-го будет в сторону Л., конечно, очередная попытка, и как-то она пройдет?!»
Лунник выходит 12 марта на орбиту, но сходить с нее не хочет, превращается в спутник. Уже по заведенной традиции врать во время неудач его нарекают в газетах «Космосом-60». «12-го снова неудача и опять по линии Коли и его партнеров. А начало было очень хорошим. Какая же это беда нас преследует уже 3-й раз. А сколько было вложено труда!» – пишет Королев жене 14 марта.
Майское «окно» для Луны Сергею Павловичу не нравится: затевать старт на День Победы, а тут еще космодром награжден орденом Ленина, гулянье идет на полную катушку, и вдруг лунник какой-то надо пускать. Но пустили и в Луну попали. Именно попали, а не сели: аппарат разбился о скалы лунного Моря Облаков.
Через месяц Королев снова приехал на космодром, чтобы попробовать еще раз. Он очень устал, но бодрился, писал Нине Ивановне: «Здесь у меня все идет нормально, по графику, даже жара и та по графику: было 36°, вчера 37°, а сегодня обещают +40° в тени. Как говорится, „в среднем“ я переношу этот тепловой заряд довольно хорошо». Хуже он перенес сообщение, что не прошла коррекция орбиты и автомат пролетел в 160 тысячах километров от Луны. Окрестить его очередным «Космосом» трудно: это не спутник. Так в справочных таблицах появилась «Луна-6».
Настроение у всех было очень мрачное. Ребята в ОКБ немного повеселели, лишь когда в июле «Зонд-3» передал на Землю 25 фотографий обратной стороны Луны. А потом опять неудача: стартовавшая 4 октября, в счастливый день запуска первого спутника (и две копеечки по копеечке лежали в кармане пиджака на счастье, и пальто драповое, счастливое, одевал на старт), «Луна-7» через три дня разбилась в Океане Бурь западнее кратера Кеплера.
Последний раз я виделся с Сергеем Павловичем в первых числах декабря 1965 года в его рабочем кабинете в Подлипках. На небольшом круглом, если память мне не изменяет, столике лежал кусок толстого плексигласа в половину газетного листа величиной, на котором хаотично были разбросаны и как-то хитро закреплены темные, похожие на шлак камни. Сбоку красовалась фантастическая табличка: «Лунные породы». Это были лабораторные образцы, синтезированные на основании теоретических разработок радиоастрономов и геофизиков. Я, конечно, заинтересовался, и разговор пошел о предстоящем вскоре запуске «Луны-8».
Сейчас, вспоминая все наши встречи, я понимаю, что никогда Королев не говорил со мной так взволнованно, так откровенно. Я не могу ручаться за точность слов, потому что бывают моменты, когда достать блокнот или включить магнитофон оскорбительно для собеседника. Есть журналисты – и я не осуждаю их, которые фотографируют, скажем, мать, рыдающую над убитым сыном. Я не могу. Вот и записывать за Королевым я не мог тогда: этот замкнутый, редко пускающий кого-нибудь к себе в душу человек доверился мне в те минуты, перестав видеть во мне журналиста. Несколько мгновений мы были вместе.
– Я видел очень много ракетных стартов – это захватывающее зрелище, – говорил Сергей Павлович, – но тут – нечто совсем другое, однако ничуть не меньшее по напряжению. Впечатление, что ты идешь в темноте, протянув вперед руки, чтобы не натолкнуться на стену, и знаешь, что стена вот где-то рядом, ты ее не чувствуешь, но ощущаешь, вот сейчас, сейчас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390