Его научным руководителем был Келдыш. Среди молодежи о нем ходили легенды. Всерьез говорили о том, что не существует такой прикладной математической задачи, которую он не смог бы решить, если она верно сформулирована. Однажды Келдыш дал десять дней одной из лабораторий на проведение неких расчетов. В конце срока смущенный руководитель лаборатории признался, что работа не выполнена, поскольку очень трудно сформулировать задание для ЭВМ. Келдыш поморщился, взял коробку «Казбека», перевернул тыльной светлой стороной, покрутил в руках карандаш и быстро что-то написал на коробке.
– Мне кажется, что теперь это сможет сосчитать даже кошка, – сказал он, брезгливо отодвигая от себя коробку.
Я присутствовал на защите одной докторской диссертации. Келдыш председательствовал. Он сидел за столом, посасывая леденцы из плоской железной коробочки: отучался от табака. Выражение лица было отсутствующее, я был уверен, что докладчика-соискателя он не слушает. Отвечая на вопросы, докладчик вдруг споткнулся на одном из них, как говорится, «поплыл»: попробовал что-то путано объяснить и, наконец, замолчал. Келдыш встал и, подойдя к развешанным таблицам, сказал своим тихим голосом, чуть растягивая слова:
– Ну это же так просто, вот взгляните... – и начал объяснять. Я подумал: соискатель изучал этот вопрос годы, Келдыш – минуты. Вспоминается рассказ Раушенбаха. Однажды на космодроме Келдыш подошел к группе ученых и попросил:
– Вы не могли бы уделить мне буквально несколько минут?
– Конечно, конечно!
– Но вопрос сугубо личный...
Такое признание всех заинтриговало. Прошли в комнату, где была доска, и Келдыш быстро начал писать математические символы, оборачиваясь через плечо и спрашивая:
– Так? Так?..
Дело кончилось тем, что Келдыш прочел целый курс лекций, по памяти выводя все основные соотношения теории относительности. Просто ему хотелось проверить себя. Его мозгу была необходима математическая разминка, как спортсмену – физическая зарядка.
Уже когда Келдыш стал президентом Академии наук, мне по делам газетным приходилось встречаться с ним и в президиуме, и на космодроме, однажды даже у него дома: он жил в высотном здании у Красных ворот. Надо сказать, что журналистов Мстислав Всеволодович не то что не любил, а как-то сторонился их, избегал встреч, редко давал интервью, все это делало общение с ним, как с президентом, трудным и малоприятным. Мои попытки узнать у него что-то о нем самом тоже не увенчались успехом. Гораздо больше мне рассказали его отец и брат, но не тот, которого отец считал самым умным, а другой – известный музыковед. Я мало знаю о привычках и увлечениях Мстислава Всеволодовича, слышал, что он покупал книги по живописи, любил французских импрессионистов.
Последний раз видел я его в гостях у Марии Николаевны Баланиной. Он приехал в день рождения Сергея Павловича, еще раз подчеркивая этим высочайшее уважение к его памяти. Он быстро старел и не внешне даже, а как-то внутренне: становился тише, говорил меньше, очень усталым голосом. С ним заговаривали Черток, авиаконструктор Антонов, прилетевший из Киева. Он отвечал односложно, быстро умолкал. Перед уходом я попросил Келдыша рассказать мне о Королеве.
– Что я могу рассказать, – ответил он, посмотрев на меня потухшими глазами. – Королев все рассказал о себе своими делами...
Но тогда, летом 1955 года, Келдыш был совсем другим. Королев очень ценил в нем состояние постоянной умственной готовности, его умение схватывать все на лету и так же быстро решать. Это был отлично организованный мозг, и Королев был очень доволен, когда его предложение о председательстве Келдыша в «космической» комиссии Академии наук было поддержано и утверждено.
Келдыш спутником увлекся. Вскоре в президиуме Академии он уже по своей инициативе собрал еще одно совещание, пригласил Иоффе, Капицу, других корифеев. Жаль только Королева не было, улетел на полигон и вместо него докладывал Тихонравов.
Сообщение Михаила Клавдиевича – очень спокойное, риторически неброское – произвело большое впечатление именно потому, что о вещах совершенно фантастических он рассказывал просто и буднично. Развернулась дискуссия по теплообмену. Кто-то предложил установить на борту маленький холодильник.
– Холодильник – это слишком громоздко, – встрепенулся Иоффе. – Нужно организовать хорошую циркуляцию с помощью вентиляторов, а энергию им дадут солнечные батареи...
Келдыш звонил члену-корреспонденту АН СССР Вулу, тот тоже подтвердил, что сделать такую штуку можно, посоветовал Келдышу связаться с Виктором Сергеевичем Вавиловым в ФИАНе – сыном Сергея Ивановича, который дока в этих делах.
Постепенно, начав с невинных консультаций, Келдыш втягивал в новую работу известных ученых: Б.П.Константинова, В.А.Котельникова, Л.А.Арцимовича, В.Л.Гинзбурга. Само их присутствие на его совещаниях придавало делу столь необходимую ему солидность, гарантировало от упреков в прожектерстве. Келдыша в Академии наук знали и уважали. Молодым импонировала его молодость, старым – его молчаливое спокойствие, несуетность. Он не зарабатывал авторитет на трибуне, не лез в политику, это был настоящий ученый, который заниматься ерундой не станет. Поэтому, когда Келдыш приглашал на совещания, к нему шли, это было даже лестно: Келдыш хочет со мной посоветоваться.
Мстислав Всеволодович работал очень много, провел ряд совещаний с «атмосферщиками» С.Н.Верновым, Л.В.Курносовой, В.И.Красовским, всякий раз старался сузить тему: космические лучи, ионосфера, магнитное поле Земли. С удивлением обнаруживал, как мало знают обо всем этом светлейшие умы академии, тормошил своих «мальчиков», математиков-траекторщиков: Д.Е.Охоцимского, Т.М.Энеева, В.А.Егорова, М.Л.Лидова; подключил к работе Н.С.Лидоренко, КБ которого занималось преобразованием лучистой энергии, в том числе – солнечными батареями; консультировал Г.И.Петрова по работам с «головой», входящей в атмосферу. Написал письмо академику-секретарю Отделения физико-математических наук М.А. Лаврентьеву с просьбой выделить машинное время на ЭВМ для расчетов по спутнику. Постепенно обозначился круг вопросов, который должен был решаться на «объекте Д» – так был закодирован спутник. По расчетам весить он должен был около 1100 килограммов и свободно размещаться в головной части ракеты.
Уже в сентябре предложения ученых по спутнику были на столе у Королева. Он собрал Совет Главных, пригласил Келдыша, нескольких академиков, и все вместе обсудили предложенную программу.
Королев намеренно старался придать всему делу как можно большую солидность. Ему было важно показать, что комиссию по «объекту Д» возглавляет не он, а академик Келдыш, что объект этот – не его затея, а плод трудов всего Совета Главных, а сам он вроде бы лишь координатор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390
– Мне кажется, что теперь это сможет сосчитать даже кошка, – сказал он, брезгливо отодвигая от себя коробку.
Я присутствовал на защите одной докторской диссертации. Келдыш председательствовал. Он сидел за столом, посасывая леденцы из плоской железной коробочки: отучался от табака. Выражение лица было отсутствующее, я был уверен, что докладчика-соискателя он не слушает. Отвечая на вопросы, докладчик вдруг споткнулся на одном из них, как говорится, «поплыл»: попробовал что-то путано объяснить и, наконец, замолчал. Келдыш встал и, подойдя к развешанным таблицам, сказал своим тихим голосом, чуть растягивая слова:
– Ну это же так просто, вот взгляните... – и начал объяснять. Я подумал: соискатель изучал этот вопрос годы, Келдыш – минуты. Вспоминается рассказ Раушенбаха. Однажды на космодроме Келдыш подошел к группе ученых и попросил:
– Вы не могли бы уделить мне буквально несколько минут?
– Конечно, конечно!
– Но вопрос сугубо личный...
Такое признание всех заинтриговало. Прошли в комнату, где была доска, и Келдыш быстро начал писать математические символы, оборачиваясь через плечо и спрашивая:
– Так? Так?..
Дело кончилось тем, что Келдыш прочел целый курс лекций, по памяти выводя все основные соотношения теории относительности. Просто ему хотелось проверить себя. Его мозгу была необходима математическая разминка, как спортсмену – физическая зарядка.
Уже когда Келдыш стал президентом Академии наук, мне по делам газетным приходилось встречаться с ним и в президиуме, и на космодроме, однажды даже у него дома: он жил в высотном здании у Красных ворот. Надо сказать, что журналистов Мстислав Всеволодович не то что не любил, а как-то сторонился их, избегал встреч, редко давал интервью, все это делало общение с ним, как с президентом, трудным и малоприятным. Мои попытки узнать у него что-то о нем самом тоже не увенчались успехом. Гораздо больше мне рассказали его отец и брат, но не тот, которого отец считал самым умным, а другой – известный музыковед. Я мало знаю о привычках и увлечениях Мстислава Всеволодовича, слышал, что он покупал книги по живописи, любил французских импрессионистов.
Последний раз видел я его в гостях у Марии Николаевны Баланиной. Он приехал в день рождения Сергея Павловича, еще раз подчеркивая этим высочайшее уважение к его памяти. Он быстро старел и не внешне даже, а как-то внутренне: становился тише, говорил меньше, очень усталым голосом. С ним заговаривали Черток, авиаконструктор Антонов, прилетевший из Киева. Он отвечал односложно, быстро умолкал. Перед уходом я попросил Келдыша рассказать мне о Королеве.
– Что я могу рассказать, – ответил он, посмотрев на меня потухшими глазами. – Королев все рассказал о себе своими делами...
Но тогда, летом 1955 года, Келдыш был совсем другим. Королев очень ценил в нем состояние постоянной умственной готовности, его умение схватывать все на лету и так же быстро решать. Это был отлично организованный мозг, и Королев был очень доволен, когда его предложение о председательстве Келдыша в «космической» комиссии Академии наук было поддержано и утверждено.
Келдыш спутником увлекся. Вскоре в президиуме Академии он уже по своей инициативе собрал еще одно совещание, пригласил Иоффе, Капицу, других корифеев. Жаль только Королева не было, улетел на полигон и вместо него докладывал Тихонравов.
Сообщение Михаила Клавдиевича – очень спокойное, риторически неброское – произвело большое впечатление именно потому, что о вещах совершенно фантастических он рассказывал просто и буднично. Развернулась дискуссия по теплообмену. Кто-то предложил установить на борту маленький холодильник.
– Холодильник – это слишком громоздко, – встрепенулся Иоффе. – Нужно организовать хорошую циркуляцию с помощью вентиляторов, а энергию им дадут солнечные батареи...
Келдыш звонил члену-корреспонденту АН СССР Вулу, тот тоже подтвердил, что сделать такую штуку можно, посоветовал Келдышу связаться с Виктором Сергеевичем Вавиловым в ФИАНе – сыном Сергея Ивановича, который дока в этих делах.
Постепенно, начав с невинных консультаций, Келдыш втягивал в новую работу известных ученых: Б.П.Константинова, В.А.Котельникова, Л.А.Арцимовича, В.Л.Гинзбурга. Само их присутствие на его совещаниях придавало делу столь необходимую ему солидность, гарантировало от упреков в прожектерстве. Келдыша в Академии наук знали и уважали. Молодым импонировала его молодость, старым – его молчаливое спокойствие, несуетность. Он не зарабатывал авторитет на трибуне, не лез в политику, это был настоящий ученый, который заниматься ерундой не станет. Поэтому, когда Келдыш приглашал на совещания, к нему шли, это было даже лестно: Келдыш хочет со мной посоветоваться.
Мстислав Всеволодович работал очень много, провел ряд совещаний с «атмосферщиками» С.Н.Верновым, Л.В.Курносовой, В.И.Красовским, всякий раз старался сузить тему: космические лучи, ионосфера, магнитное поле Земли. С удивлением обнаруживал, как мало знают обо всем этом светлейшие умы академии, тормошил своих «мальчиков», математиков-траекторщиков: Д.Е.Охоцимского, Т.М.Энеева, В.А.Егорова, М.Л.Лидова; подключил к работе Н.С.Лидоренко, КБ которого занималось преобразованием лучистой энергии, в том числе – солнечными батареями; консультировал Г.И.Петрова по работам с «головой», входящей в атмосферу. Написал письмо академику-секретарю Отделения физико-математических наук М.А. Лаврентьеву с просьбой выделить машинное время на ЭВМ для расчетов по спутнику. Постепенно обозначился круг вопросов, который должен был решаться на «объекте Д» – так был закодирован спутник. По расчетам весить он должен был около 1100 килограммов и свободно размещаться в головной части ракеты.
Уже в сентябре предложения ученых по спутнику были на столе у Королева. Он собрал Совет Главных, пригласил Келдыша, нескольких академиков, и все вместе обсудили предложенную программу.
Королев намеренно старался придать всему делу как можно большую солидность. Ему было важно показать, что комиссию по «объекту Д» возглавляет не он, а академик Келдыш, что объект этот – не его затея, а плод трудов всего Совета Главных, а сам он вроде бы лишь координатор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390