На промышленниках лежит поистине тяжелая ответственность, ведь тут
дело касается их жен и детей, предков и потомков, их коллег и компаньонов,
друзей и работников. Любая ошибка бизнесмена принесет несчастье тысячам
людей. С другой стороны, его успех сулит благополучие всем тем, кто
пострадал бы в случае его неудачи. Таково бремя людей бизнеса, причем их
надежды и страхи прямо пропорциональны вложенным ими суммам. И все же,
несмотря на это, следует помнить, что задача промышленника сравнительно
проста. Он хочет производить именно то, что люди хотят купить. Он хочет
продавать вещи так, чтобы получать за них больше, чем ему самому пришлось
на них потратить. Он хочет иметь прибыль.
Задача политика или чиновника бесконечно сложнее. Эти деятели должны
направлять человеческую энергию и финансовые средства на достижение самых
различных целей: на обеспечение безопасности, законности и порядка, на
здравоохранение, образование, социальное обеспечение, научные
исследования, охрану природы и улучшение торгового баланса. Когда
международный консорциум хочет просверлить в национальном парке нефтяную
скважину, когда отходы с фабрики загрязняют реку, именно на долю политика
- или бюрократа - выпадает обязанность сказать "нет". И никто другой не
может предотвратить ущерб или же соотнести все плюсы и минусы. Когда, к
примеру, речь заходит о выборе места для нового аэропорта, мы все
согласны, что он нужен, но все хотим, чтобы он был где-нибудь в другом
месте. И опять-таки на долю правительства выпадает обязанность принимать
решение, не забывая при этом о коммуникациях, удобстве, красотах природы и
о расходах. Если бы речь шла о бизнесе, то решение было бы принято без
особого труда, исходя из чисто математического расчета. Но когда речь идет
о политическом решении, необходимо помнить об уровне шума и обеспечении
занятости, о степени возбуждения местных жителей, древности вот этой
церкви и защите интересов водоплавающих вот на том озере.
Для тех, кто хочет построить многоэтажное здание, нет большего
несчастья, чем раскопать на строительной площадке римский храм; это
создаст совершенно иную ситуацию и заставит считаться с новыми
соображениями, которые грозят все запутать. Но такое случается редко. Как
правило, основной принцип бизнесмена - выделить экономический мотив перед
принятием решения и руководствоваться им как основным, а зачастую и
единственным соображением. А основной принцип политика, напротив, в том,
чтобы учитывать целый ряд факторов - военных, финансовых, религиозных,
социальных, эстетических - и каждому из них придавать ровно столько
значения, сколько он заслуживает, чтобы соблюсти баланс между желаниями
людей и необходимостью. Едва ли есть смысл доказывать, что политики и
чиновники всегда принимают на редкость удачные решения, хотя очевидно, что
их задачи бесконечно сложнее задач бизнесмена. Поэтому не стоит
удивляться, если их решения оказываются неверными. Не стоит приходить в
изумление, даже если они вовсе не способны ничего решить. Быть мэром
Нью-Йорка - большая честь, но никто из нас ничуть не переживает из-за
того, что этот пост занимает не он, а кто-то другой. И кто бы ни был
премьер-министром Восточной Бенгалии, мы не станем оспаривать у него эту
честь. Если после отбора кандидатов на пост генерального секретаря ООН
автор этой книги не найдет в окончательном списке своего имени, то он,
автор, этим ничуть не оскорбится. Многие политические высоты
непривлекательны вне зависимости от того, доступны они или нет.
Итак, существует по меньшей мере три принципиальных различия между
бизнесменами и политиками, причем различия эти характерны для всех обществ
- от самых ранних до современных. Как правило, купец, банкир или
промышленник были полностью подчинены правительству: они имели возможность
заявлять протест и выражать свое недовольство, но в конце концов бывали
вынуждены смириться даже с самыми нежелательными для них политическими
решениями. Серьезные трения возникали оттого, что некое деловое
объединение становилось слишком крупным для страны, чтобы окончательно
сложиться и начать действовать (или, иначе говоря, оттого, что рамки этой
страны становились слишком тесными). Но почему возникает такая
диспропорция? Иными словами, почему деловые объединения имеют обыкновение
увеличиваться в размерах?
Причин тому несколько, но первая (она же зачастую и самая важная) -
это, конечно, стремление прочно стать на ноги и обрести силу путем
вертикальной интеграции. Промышленник или купец обычно пытается держать
под контролем своих поставщиков и рынки сбыта. Чем больше он чувствует
свою ответственность перед вкладчиками и работниками, тем менее приемлем
для него риск остаться без сырья и рынков. Что, если его поставщики найдут
себе другого покупателя? Или оптовые торговцы решат закупать товар у
кого-нибудь еще? Он не почувствует себя в безопасности до тех пор, пока не
будет контролировать весь этот торговый путь, от одного конца до другого.
Неудивительно, если в этом случае он обретет в стране больше власти и
больше ресурсов, чем само государство, в подданстве которого он находится.
Возможно - и даже вероятно, - что его торговый путь пересечет границу и
его деятельность перекинется на другую страну, а то и на несколько сразу.
Он вырвется за границы своей родины, как цыпленок - из родной ему
скорлупы. В подобных случаях возможны два варианта: либо такое предприятие
будет национализировано, либо его владелец сам станет реальной властью в
стране. В пятнадцатом веке, во времена итальянских городов-государств,
второй вариант был осуществлен во Флоренции. Медичи, владельцы ведущего
торгового банка, установили тогда контроль над государственными делами и
утратили этот контроль лишь в восемнадцатом веке.
В наши дни ситуация повторяется, но в несколько усложненной форме и в
гораздо больших масштабах. Города-государства еще не исчезли, но обычным
для Европы явлением стало национальное государство - политическое
образование, предназначенное только для войны, объединяющее от тридцати до
шестидесяти миллионов людей; достаточно малое, чтобы сохранять
политическое единство, и достаточно большое, чтобы являть собой военную
угрозу. Эффективно управлять им нельзя - для этого оно слишком велико
(возможно, в федеративных государствах дела обстоят лучше).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164
дело касается их жен и детей, предков и потомков, их коллег и компаньонов,
друзей и работников. Любая ошибка бизнесмена принесет несчастье тысячам
людей. С другой стороны, его успех сулит благополучие всем тем, кто
пострадал бы в случае его неудачи. Таково бремя людей бизнеса, причем их
надежды и страхи прямо пропорциональны вложенным ими суммам. И все же,
несмотря на это, следует помнить, что задача промышленника сравнительно
проста. Он хочет производить именно то, что люди хотят купить. Он хочет
продавать вещи так, чтобы получать за них больше, чем ему самому пришлось
на них потратить. Он хочет иметь прибыль.
Задача политика или чиновника бесконечно сложнее. Эти деятели должны
направлять человеческую энергию и финансовые средства на достижение самых
различных целей: на обеспечение безопасности, законности и порядка, на
здравоохранение, образование, социальное обеспечение, научные
исследования, охрану природы и улучшение торгового баланса. Когда
международный консорциум хочет просверлить в национальном парке нефтяную
скважину, когда отходы с фабрики загрязняют реку, именно на долю политика
- или бюрократа - выпадает обязанность сказать "нет". И никто другой не
может предотвратить ущерб или же соотнести все плюсы и минусы. Когда, к
примеру, речь заходит о выборе места для нового аэропорта, мы все
согласны, что он нужен, но все хотим, чтобы он был где-нибудь в другом
месте. И опять-таки на долю правительства выпадает обязанность принимать
решение, не забывая при этом о коммуникациях, удобстве, красотах природы и
о расходах. Если бы речь шла о бизнесе, то решение было бы принято без
особого труда, исходя из чисто математического расчета. Но когда речь идет
о политическом решении, необходимо помнить об уровне шума и обеспечении
занятости, о степени возбуждения местных жителей, древности вот этой
церкви и защите интересов водоплавающих вот на том озере.
Для тех, кто хочет построить многоэтажное здание, нет большего
несчастья, чем раскопать на строительной площадке римский храм; это
создаст совершенно иную ситуацию и заставит считаться с новыми
соображениями, которые грозят все запутать. Но такое случается редко. Как
правило, основной принцип бизнесмена - выделить экономический мотив перед
принятием решения и руководствоваться им как основным, а зачастую и
единственным соображением. А основной принцип политика, напротив, в том,
чтобы учитывать целый ряд факторов - военных, финансовых, религиозных,
социальных, эстетических - и каждому из них придавать ровно столько
значения, сколько он заслуживает, чтобы соблюсти баланс между желаниями
людей и необходимостью. Едва ли есть смысл доказывать, что политики и
чиновники всегда принимают на редкость удачные решения, хотя очевидно, что
их задачи бесконечно сложнее задач бизнесмена. Поэтому не стоит
удивляться, если их решения оказываются неверными. Не стоит приходить в
изумление, даже если они вовсе не способны ничего решить. Быть мэром
Нью-Йорка - большая честь, но никто из нас ничуть не переживает из-за
того, что этот пост занимает не он, а кто-то другой. И кто бы ни был
премьер-министром Восточной Бенгалии, мы не станем оспаривать у него эту
честь. Если после отбора кандидатов на пост генерального секретаря ООН
автор этой книги не найдет в окончательном списке своего имени, то он,
автор, этим ничуть не оскорбится. Многие политические высоты
непривлекательны вне зависимости от того, доступны они или нет.
Итак, существует по меньшей мере три принципиальных различия между
бизнесменами и политиками, причем различия эти характерны для всех обществ
- от самых ранних до современных. Как правило, купец, банкир или
промышленник были полностью подчинены правительству: они имели возможность
заявлять протест и выражать свое недовольство, но в конце концов бывали
вынуждены смириться даже с самыми нежелательными для них политическими
решениями. Серьезные трения возникали оттого, что некое деловое
объединение становилось слишком крупным для страны, чтобы окончательно
сложиться и начать действовать (или, иначе говоря, оттого, что рамки этой
страны становились слишком тесными). Но почему возникает такая
диспропорция? Иными словами, почему деловые объединения имеют обыкновение
увеличиваться в размерах?
Причин тому несколько, но первая (она же зачастую и самая важная) -
это, конечно, стремление прочно стать на ноги и обрести силу путем
вертикальной интеграции. Промышленник или купец обычно пытается держать
под контролем своих поставщиков и рынки сбыта. Чем больше он чувствует
свою ответственность перед вкладчиками и работниками, тем менее приемлем
для него риск остаться без сырья и рынков. Что, если его поставщики найдут
себе другого покупателя? Или оптовые торговцы решат закупать товар у
кого-нибудь еще? Он не почувствует себя в безопасности до тех пор, пока не
будет контролировать весь этот торговый путь, от одного конца до другого.
Неудивительно, если в этом случае он обретет в стране больше власти и
больше ресурсов, чем само государство, в подданстве которого он находится.
Возможно - и даже вероятно, - что его торговый путь пересечет границу и
его деятельность перекинется на другую страну, а то и на несколько сразу.
Он вырвется за границы своей родины, как цыпленок - из родной ему
скорлупы. В подобных случаях возможны два варианта: либо такое предприятие
будет национализировано, либо его владелец сам станет реальной властью в
стране. В пятнадцатом веке, во времена итальянских городов-государств,
второй вариант был осуществлен во Флоренции. Медичи, владельцы ведущего
торгового банка, установили тогда контроль над государственными делами и
утратили этот контроль лишь в восемнадцатом веке.
В наши дни ситуация повторяется, но в несколько усложненной форме и в
гораздо больших масштабах. Города-государства еще не исчезли, но обычным
для Европы явлением стало национальное государство - политическое
образование, предназначенное только для войны, объединяющее от тридцати до
шестидесяти миллионов людей; достаточно малое, чтобы сохранять
политическое единство, и достаточно большое, чтобы являть собой военную
угрозу. Эффективно управлять им нельзя - для этого оно слишком велико
(возможно, в федеративных государствах дела обстоят лучше).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164