более того, вы
воспользовались моими словами, и это может обязать меня уступать больше,
чем я должна или желала бы. Я уверена в вашей преданности долгу, но не
терплю такого ребячества".
Как высказалась она в критический момент своего царствования, когда
Испанская Армада была у берегов Англии?
"Вы можете быть уверены: я со своей стороны нимало не сомневаюсь, что
эта тираническая, гордая и безумная попытка будет не концом, но началом
погибели короля, который совсем не по-королевски, среди мирных
переговоров, начал эту несправедливую войну. Задумав сокрушить, он
возвеличил меня и так омрачил этим блеск своего величия, что обрек на
позор всех, кто пожелал бы выступить его союзниками".
В таких словах упрекает она Генриха IV Французского, которому оказывала
поддержку:
"Мы не ожидаем ничего, кроме худшего, от наших врагов; но вот мы видим,
что наши друзья обходятся с нами как враги: в чем же тогда разница между
ними? Меня изумляет, что тот, кто столь многим обязан нам за помощь в
нужде, такой низостью платит своему верному другу. Уж не думаете ли вы,
что кротость, присущая моему полу, помешает мне возмутиться таким
оскорблением? Моя королевская кровь не позволила бы мне выносить то
обращение, какое вы позволяли себе последние три месяца, даже от
могущественнейшего из властителей в христианском мире. Не прогневайтесь,
если я прямо скажу вам: коль скоро вы так обходитесь со своими друзьями,
они не придут к вам на помощь, когда она будет всего нужнее вам".
У королевы, которая умела так писать, должно было быть немало
подданных, кто мог выразить себя в поэзии и в прозе, немало славных
капитанов на суше и на море. Много ли сегодня найдется писателей,
владеющих пером так, как елизаветинцы владели шпагой? Да и редко кто из
нас, кстати, может соперничать в воинской славе с елизаветинцами,
добывшими себя славу пером. Вот почему лучшие из лучших в ту эпоху и были
гениями.
Да, масса должна быть очень хороша, чтобы кто-то один оказался
превосходным. Если допустить, что мы можем сегодня назвать сотню очень
способных промышленников, столько же композиторов, инженеров-строителей и
писателей, то есть шанс, что среди них есть гений. Если же найдется тысяча
исключительно способных адвокатов или художников, этот шанс возрастает в
десять раз. В действительности он будет еще выше, поскольку условия
соревнования жесткие, а именно соперничество требует окончательного
усилия, возносящего гения на высоту, которой способному человеку достичь
не дано.
Мы уже говорили: поле, на котором взрастает гениальность, должно быть
большим, поскольку на небольших изолированных участках почва, как правило,
неблагодатна. Легко быть лучшим композитором в маленькой группе
музыкантов-единомышленников. Небольшая заслуга быть самым эксцентричным в
кругу эксцентричных архитекторов. Не так уж трудно быть первым в
излингтонской группе абстракционистов-нонэкзистенциалистов, работающих с
шерстью, гравием, медной проволокой и сахарной глазурью (если допустить,
что такая группа существует). Быть самым непонятным среди поэтов,
известных своей туманностью, еще не значит именоваться классиком. Пусть вы
единственный создатель музея, выстроенного в форме штопора. Пусть он -
лучший в своем роде, но он же и худший, он же и средний. Пусть вы
единственный строитель, чей материал - цветное стекло, а ваши произведения
понятны только вашим ученикам. Но дело в том, что в каждом этом случае
отсутствует дух соревнования, которому обязан своим существованием шедевр.
Успех достается легко, если поле деятельности убого.
А потому мы все играем такую важную роль в развитии гения. Не кто иной
как мы создаем высокий средний уровень. Если этот уровень снижается из-за
отсутствия усилий с нашей стороны, его легко становится превзойти. Тому,
кто это осуществит, победа достанется дешево, и он сможет спокойно
почивать на лаврах. Помешать этому могут лишь те, кто идет по пятам,
посягая на его успех. Спортивный рекорд побивается в условиях жестокого
соревнования и, как правило, одним из самой многочисленной команды
энтузиастов. То же происходит в деловом мире, в политике и в искусстве.
Лишь если многие на высоте, один поднимается еще выше. И только он нам и
нужен, никакая бездна бездарностей его не заменит. А значит, условие для
гениальности - повысить средний уровень. Достигнув этой отметки, мы
переходим к следующей задаче - узнать гения, когда тот встретится. Эта
книга начиналась с описания мышеловки на меху, экономической западни, в
которую затянуло наше общество. Если из этой западни и есть выход, найти
его по силам лишь гению. И эта последняя глава - всего лишь скромный вклад
в поиски гения. Пусть она не решит проблему целиком - по меньшей мере
укажет путь.
ЗАКОН ВАКУУМА
(Пер. - М.Загот)
Первый закон Паркинсона, определяющий отношения между работой и
временем, так и не был опровергнут - ни аргументами, ни опытом, ни
исследованиями, ни теорией. Основную идею этого закона как бы венчает
напрашивающийся вывод: численность любого административного аппарата
возрастает на определенный процент независимо от необходимого объема
работы (если таковая вообще имеется). Более того, государственный аппарат
зачастую множится сверх всяких разумных норм. В общем, обоснованность
этого закона доказало само время, хотя нельзя не признать - некоторые
исключения есть... Известны примеры, особенно в сфере частного
предпринимательства, когда рост административного аппарата был остановлен,
а кое-где волна даже покатилась вспять. Скажем, одна из ведущих немецких
корпораций сократила свой центральный аппарат с 2000 до 250 человек.
Предпринимаются попытки как-то облегчить участь жителей Калифорнии и
частично избавиться от государственных чиновников. Такое происходит не
каждый день, но время от времени все-таки случается.
Эти исключения лишь подтверждают правило, но заметим - закон
Паркинсона, будучи в целом принятым, требует более полного толкования. И
действительно, многолетние наблюдения показывают, что напрашивается вот
какой вывод: Закон Паркинсона является составной частью более общего
закона:
ДЕЙСТВИЕ РАСШИРЯЕТСЯ, ЧТОБЫ ЗАПОЛНИТЬ ПУСТОТУ, СОЗДАННУЮ НАШИМИ
ПРОМАХАМИ.
Конкретный пример. В Англии большая промышленная группа перешла под
начало высокопоставленного промышленника (позднее ему пожаловали титул
пэра).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164
воспользовались моими словами, и это может обязать меня уступать больше,
чем я должна или желала бы. Я уверена в вашей преданности долгу, но не
терплю такого ребячества".
Как высказалась она в критический момент своего царствования, когда
Испанская Армада была у берегов Англии?
"Вы можете быть уверены: я со своей стороны нимало не сомневаюсь, что
эта тираническая, гордая и безумная попытка будет не концом, но началом
погибели короля, который совсем не по-королевски, среди мирных
переговоров, начал эту несправедливую войну. Задумав сокрушить, он
возвеличил меня и так омрачил этим блеск своего величия, что обрек на
позор всех, кто пожелал бы выступить его союзниками".
В таких словах упрекает она Генриха IV Французского, которому оказывала
поддержку:
"Мы не ожидаем ничего, кроме худшего, от наших врагов; но вот мы видим,
что наши друзья обходятся с нами как враги: в чем же тогда разница между
ними? Меня изумляет, что тот, кто столь многим обязан нам за помощь в
нужде, такой низостью платит своему верному другу. Уж не думаете ли вы,
что кротость, присущая моему полу, помешает мне возмутиться таким
оскорблением? Моя королевская кровь не позволила бы мне выносить то
обращение, какое вы позволяли себе последние три месяца, даже от
могущественнейшего из властителей в христианском мире. Не прогневайтесь,
если я прямо скажу вам: коль скоро вы так обходитесь со своими друзьями,
они не придут к вам на помощь, когда она будет всего нужнее вам".
У королевы, которая умела так писать, должно было быть немало
подданных, кто мог выразить себя в поэзии и в прозе, немало славных
капитанов на суше и на море. Много ли сегодня найдется писателей,
владеющих пером так, как елизаветинцы владели шпагой? Да и редко кто из
нас, кстати, может соперничать в воинской славе с елизаветинцами,
добывшими себя славу пером. Вот почему лучшие из лучших в ту эпоху и были
гениями.
Да, масса должна быть очень хороша, чтобы кто-то один оказался
превосходным. Если допустить, что мы можем сегодня назвать сотню очень
способных промышленников, столько же композиторов, инженеров-строителей и
писателей, то есть шанс, что среди них есть гений. Если же найдется тысяча
исключительно способных адвокатов или художников, этот шанс возрастает в
десять раз. В действительности он будет еще выше, поскольку условия
соревнования жесткие, а именно соперничество требует окончательного
усилия, возносящего гения на высоту, которой способному человеку достичь
не дано.
Мы уже говорили: поле, на котором взрастает гениальность, должно быть
большим, поскольку на небольших изолированных участках почва, как правило,
неблагодатна. Легко быть лучшим композитором в маленькой группе
музыкантов-единомышленников. Небольшая заслуга быть самым эксцентричным в
кругу эксцентричных архитекторов. Не так уж трудно быть первым в
излингтонской группе абстракционистов-нонэкзистенциалистов, работающих с
шерстью, гравием, медной проволокой и сахарной глазурью (если допустить,
что такая группа существует). Быть самым непонятным среди поэтов,
известных своей туманностью, еще не значит именоваться классиком. Пусть вы
единственный создатель музея, выстроенного в форме штопора. Пусть он -
лучший в своем роде, но он же и худший, он же и средний. Пусть вы
единственный строитель, чей материал - цветное стекло, а ваши произведения
понятны только вашим ученикам. Но дело в том, что в каждом этом случае
отсутствует дух соревнования, которому обязан своим существованием шедевр.
Успех достается легко, если поле деятельности убого.
А потому мы все играем такую важную роль в развитии гения. Не кто иной
как мы создаем высокий средний уровень. Если этот уровень снижается из-за
отсутствия усилий с нашей стороны, его легко становится превзойти. Тому,
кто это осуществит, победа достанется дешево, и он сможет спокойно
почивать на лаврах. Помешать этому могут лишь те, кто идет по пятам,
посягая на его успех. Спортивный рекорд побивается в условиях жестокого
соревнования и, как правило, одним из самой многочисленной команды
энтузиастов. То же происходит в деловом мире, в политике и в искусстве.
Лишь если многие на высоте, один поднимается еще выше. И только он нам и
нужен, никакая бездна бездарностей его не заменит. А значит, условие для
гениальности - повысить средний уровень. Достигнув этой отметки, мы
переходим к следующей задаче - узнать гения, когда тот встретится. Эта
книга начиналась с описания мышеловки на меху, экономической западни, в
которую затянуло наше общество. Если из этой западни и есть выход, найти
его по силам лишь гению. И эта последняя глава - всего лишь скромный вклад
в поиски гения. Пусть она не решит проблему целиком - по меньшей мере
укажет путь.
ЗАКОН ВАКУУМА
(Пер. - М.Загот)
Первый закон Паркинсона, определяющий отношения между работой и
временем, так и не был опровергнут - ни аргументами, ни опытом, ни
исследованиями, ни теорией. Основную идею этого закона как бы венчает
напрашивающийся вывод: численность любого административного аппарата
возрастает на определенный процент независимо от необходимого объема
работы (если таковая вообще имеется). Более того, государственный аппарат
зачастую множится сверх всяких разумных норм. В общем, обоснованность
этого закона доказало само время, хотя нельзя не признать - некоторые
исключения есть... Известны примеры, особенно в сфере частного
предпринимательства, когда рост административного аппарата был остановлен,
а кое-где волна даже покатилась вспять. Скажем, одна из ведущих немецких
корпораций сократила свой центральный аппарат с 2000 до 250 человек.
Предпринимаются попытки как-то облегчить участь жителей Калифорнии и
частично избавиться от государственных чиновников. Такое происходит не
каждый день, но время от времени все-таки случается.
Эти исключения лишь подтверждают правило, но заметим - закон
Паркинсона, будучи в целом принятым, требует более полного толкования. И
действительно, многолетние наблюдения показывают, что напрашивается вот
какой вывод: Закон Паркинсона является составной частью более общего
закона:
ДЕЙСТВИЕ РАСШИРЯЕТСЯ, ЧТОБЫ ЗАПОЛНИТЬ ПУСТОТУ, СОЗДАННУЮ НАШИМИ
ПРОМАХАМИ.
Конкретный пример. В Англии большая промышленная группа перешла под
начало высокопоставленного промышленника (позднее ему пожаловали титул
пэра).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164