Он задумался: направили Боршоша на Обуду оттого, что тот может принести пользу, или просто какому-то умнику на большой земле забрела в голову мысль.
— Пускай несут, — согласился лозоходец. — От них своя польза, от меня своя. Они ничего не увидят ночью, а я могу ощутить угрозу в любой час. Когда начнутся зимние бури, днем от драконов тоже будет немного проку. Я могу работать в любую погоду.
— А… — выдавил Иштван, ухитрившись в один звук уложить «Может, от него и правда будет польза». Боршош рассмеялся. Иштван стыдливо потупился — он не думал, что перевод окажется столь очевиден.
— В Соронге, — заметил он, пытаясь загладить вину, — есть одно местечко — я про деревню, а не про холм, — где очень славные девочки. Если хотите, могу показать.
— В первую очередь — долг, — промолвил Боршош сурово, точно был истинным дьёндьёшским воином, а не колдуном, получившим капитанские нашивки, только чтобы командовать простыми солдатами вроде Иштвана. — В первую очередь — долг. А как его исполним…
Пекка нацарапала очередное уравнение. Неотвратимая логика математики делала очевидным следующий шаг еще до того, как чародейка нанесла на бумагу очередную формулу. Она и не стала ее записывать. Вместо этого Пекка глянула в окно на пляшущие на ветру снежные хлопья. Перед мысленным ее взором стоял не очередной шаг пути, а конечная его точка.
— Все сходится, — выдохнула она. — Если докопаться до корней, до самых корней мира, вся магия оказывается единосущна.
Доказать это она не могла. Пока — нет. И не знала даже, сумеет ли отыскать доказательство. Одно дело — понимать, куда ведет цепочка уравнений, и совсем другое — отыскать каждое звено в ней. Даже если путь отыщется, Пекка не могла быть уверена, что в конце его отыщется что-то путное. Волшба, над которой трудился Лейно, была прикладной, практической, определенной; все разработки ее супруга и его товарищей тут же шли в дело.
Но Пекка не могла отделаться от ощущения, что, если ей удастся докопаться до корней в своих теоретических изысканиях, новой моделью бронепопонок для бегемотов результат не ограничится. Чародейка скривила губы. Этого она тоже не могла доказать. А без доказательств все остальное — пустые раздумья.
Пекка осознала внезапно, что зубы ее стучат. Это кое-что доказывало — что она большая дура. Это же надо было так глубоко задуматься над вопросами теории волшебства, чтобы замерзнуть мало не до смерти! Поднявшись, она набрала в совок угля и заново разожгла печку в углу кабинета.
Комната едва успела прогреться чуть-чуть, когда в дверь постучали. Грубо возвращенная к реальности, Пекка хлопнула себя ладонью по лбу.
— Лейно меня убьет! — воскликнула она, вскакивая на ноги.
И действительно, ее муж стоял за дверью. Бить жену Лейно не стал — такое поведение пристало бы ункерлантцу или альгарвейцу (хотя последний, без сомнения, наденет перчатки, прежде чем бить женщину), — ограничившись куусаманским аналогом — суровым взглядом.
— Ты забыла, что у твоей сестры сегодня прием? — поинтересовался он.
— Ага, — призналась Пекка, понадеявшись, что муж без слов поймет, как ей стыдно. — Не выношу, когда начинаю вести себя, словно рассеянный чародей из анекдота! Но раз уж ты вспомнил, я уверена, что мы не опоздаем. Дай только накидку возьму.
Умиротворенный Лейно почти не бурчал, пока они шли по городку каянского городского колледжа и добирались становым караваном до ближайшей к их дому остановки. Сугробы не мешали двигаться вагонам. Для настоящих буранов время еще не пришло. Глубокой зимой с юга порою наносило столько снега, что заносы достигали крыш караванных вагончиков.
Поднимаясь по крутому склону к дому Элимаки, чтобы забрать Уто, Пекка старалась не вспоминать, что бураны скоро начнутся.
— Слава силам горним, наконец-то! — воскликнула Элимаки, когда они с Лейно появились на пороге.
Лейно расхохотался.
— Не надо быть чародеем, чтобы предсказать — тебе и сегодня хотелось запихнуть нашего сына и наследника в упокойник?
— Ну, вообще-то да, — созналась сестра Пекки и добавила, защищаясь: — Очень тяжело прибираться в доме, когда под ногами путается мальчишка.
— Не тяжело, — поправила Пекка, — а невозможно. Пойдем домой, Уто. — Элимаки испустила невольный вздох облегчения. Чародейка обернулась к сыну: — Что такого ты натворил сегодня?
— Ничего! — Уто, как обычно, был сама невинность. Пекку, как обычно, его представление не убедило. Лейно — тоже, однако явное его веселье не вселяло в мальчишку должной дисциплины.
Чародеи отвели сына домой, накормили соленой колбасой из дичины — его любимой — и уложили в постель. Когда Уто засыпал, его не могло разбудить и боевое ядро. Мальчишка мог натворить немало шкод, но можно было не опасаться, что он поднимется посреди ночи и устроит тарарам. Дом Пекки окружали защитные чары — покупные, установленные Лейно и ее собственные — так что чародейка не опасалась оставлять спящего Уто в одиночестве. Если что-нибудь и случится, они с Лейно узнают об этом сразу же и вернутся через несколько минут. Но ничего дурного Пекка не ожидала. Куусамане были в общем и целом мирным, законопослушным народом.
Пока Лейно снимал рубаху и штаны, Пекка вылезла из немаркого шерстяного платья, в котором посещала городской колледж Каяни. Куусамане, не будучи потомками альгарвейцев или кауниан, носили что им вздумается и не превращали юбки и штаны в политические заявления. Пекка выбрала на этот вечер длинную юбку из оленьей замши и белую кофту с высоким воротом, расшитую многокрасочными фантастическими зверями: костюм из давнего прошлого Куусамо. Лейно оделся почти так же, только его юбка едва достигала колен, а под нее он надел шерстяные поножи. Ботинки у обоих были, впрочем, современные.
— Пойдем? — предложил Лейно.
Пекка кивнула. Они даже не опоздают… сильно. А приходить совсем уж вовремя человеку, знакомому со светскими приличиями, стыдно.
Олавин, муж Элимаки, был коренаст и широкоплеч. Один из ведущих банкиров Каяни, он один зарабатывал больше, чем Пекка и Лейно вместе, но никогда не кичился богатством перед родичами, за что Пекка была ему искренне признательна.
— Очень рад, — заметил Олавин, когда с объятьями и рукопожатиями было покончено, — что вы смогли прийти к нам сегодня.
— Мы никогда не пропустили бы такое событие, — заверила его чародейка.
— Не то чтобы нам пришлось долго добираться, — с улыбкой добавил Лейно.
— Да уж! — Олавин рассмеялся. — Но я особенно рад, что вы смогли выбраться к нам сегодня. Я не уверен, поймите правильно, но надеюсь, что к нам может присоединиться князь Йоройнен. Если это случится, вам непременно следует встретиться с ним!
— Муж сестры моей, как ты прав! — Глаза Пекки вспыхнули.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201
— Пускай несут, — согласился лозоходец. — От них своя польза, от меня своя. Они ничего не увидят ночью, а я могу ощутить угрозу в любой час. Когда начнутся зимние бури, днем от драконов тоже будет немного проку. Я могу работать в любую погоду.
— А… — выдавил Иштван, ухитрившись в один звук уложить «Может, от него и правда будет польза». Боршош рассмеялся. Иштван стыдливо потупился — он не думал, что перевод окажется столь очевиден.
— В Соронге, — заметил он, пытаясь загладить вину, — есть одно местечко — я про деревню, а не про холм, — где очень славные девочки. Если хотите, могу показать.
— В первую очередь — долг, — промолвил Боршош сурово, точно был истинным дьёндьёшским воином, а не колдуном, получившим капитанские нашивки, только чтобы командовать простыми солдатами вроде Иштвана. — В первую очередь — долг. А как его исполним…
Пекка нацарапала очередное уравнение. Неотвратимая логика математики делала очевидным следующий шаг еще до того, как чародейка нанесла на бумагу очередную формулу. Она и не стала ее записывать. Вместо этого Пекка глянула в окно на пляшущие на ветру снежные хлопья. Перед мысленным ее взором стоял не очередной шаг пути, а конечная его точка.
— Все сходится, — выдохнула она. — Если докопаться до корней, до самых корней мира, вся магия оказывается единосущна.
Доказать это она не могла. Пока — нет. И не знала даже, сумеет ли отыскать доказательство. Одно дело — понимать, куда ведет цепочка уравнений, и совсем другое — отыскать каждое звено в ней. Даже если путь отыщется, Пекка не могла быть уверена, что в конце его отыщется что-то путное. Волшба, над которой трудился Лейно, была прикладной, практической, определенной; все разработки ее супруга и его товарищей тут же шли в дело.
Но Пекка не могла отделаться от ощущения, что, если ей удастся докопаться до корней в своих теоретических изысканиях, новой моделью бронепопонок для бегемотов результат не ограничится. Чародейка скривила губы. Этого она тоже не могла доказать. А без доказательств все остальное — пустые раздумья.
Пекка осознала внезапно, что зубы ее стучат. Это кое-что доказывало — что она большая дура. Это же надо было так глубоко задуматься над вопросами теории волшебства, чтобы замерзнуть мало не до смерти! Поднявшись, она набрала в совок угля и заново разожгла печку в углу кабинета.
Комната едва успела прогреться чуть-чуть, когда в дверь постучали. Грубо возвращенная к реальности, Пекка хлопнула себя ладонью по лбу.
— Лейно меня убьет! — воскликнула она, вскакивая на ноги.
И действительно, ее муж стоял за дверью. Бить жену Лейно не стал — такое поведение пристало бы ункерлантцу или альгарвейцу (хотя последний, без сомнения, наденет перчатки, прежде чем бить женщину), — ограничившись куусаманским аналогом — суровым взглядом.
— Ты забыла, что у твоей сестры сегодня прием? — поинтересовался он.
— Ага, — призналась Пекка, понадеявшись, что муж без слов поймет, как ей стыдно. — Не выношу, когда начинаю вести себя, словно рассеянный чародей из анекдота! Но раз уж ты вспомнил, я уверена, что мы не опоздаем. Дай только накидку возьму.
Умиротворенный Лейно почти не бурчал, пока они шли по городку каянского городского колледжа и добирались становым караваном до ближайшей к их дому остановки. Сугробы не мешали двигаться вагонам. Для настоящих буранов время еще не пришло. Глубокой зимой с юга порою наносило столько снега, что заносы достигали крыш караванных вагончиков.
Поднимаясь по крутому склону к дому Элимаки, чтобы забрать Уто, Пекка старалась не вспоминать, что бураны скоро начнутся.
— Слава силам горним, наконец-то! — воскликнула Элимаки, когда они с Лейно появились на пороге.
Лейно расхохотался.
— Не надо быть чародеем, чтобы предсказать — тебе и сегодня хотелось запихнуть нашего сына и наследника в упокойник?
— Ну, вообще-то да, — созналась сестра Пекки и добавила, защищаясь: — Очень тяжело прибираться в доме, когда под ногами путается мальчишка.
— Не тяжело, — поправила Пекка, — а невозможно. Пойдем домой, Уто. — Элимаки испустила невольный вздох облегчения. Чародейка обернулась к сыну: — Что такого ты натворил сегодня?
— Ничего! — Уто, как обычно, был сама невинность. Пекку, как обычно, его представление не убедило. Лейно — тоже, однако явное его веселье не вселяло в мальчишку должной дисциплины.
Чародеи отвели сына домой, накормили соленой колбасой из дичины — его любимой — и уложили в постель. Когда Уто засыпал, его не могло разбудить и боевое ядро. Мальчишка мог натворить немало шкод, но можно было не опасаться, что он поднимется посреди ночи и устроит тарарам. Дом Пекки окружали защитные чары — покупные, установленные Лейно и ее собственные — так что чародейка не опасалась оставлять спящего Уто в одиночестве. Если что-нибудь и случится, они с Лейно узнают об этом сразу же и вернутся через несколько минут. Но ничего дурного Пекка не ожидала. Куусамане были в общем и целом мирным, законопослушным народом.
Пока Лейно снимал рубаху и штаны, Пекка вылезла из немаркого шерстяного платья, в котором посещала городской колледж Каяни. Куусамане, не будучи потомками альгарвейцев или кауниан, носили что им вздумается и не превращали юбки и штаны в политические заявления. Пекка выбрала на этот вечер длинную юбку из оленьей замши и белую кофту с высоким воротом, расшитую многокрасочными фантастическими зверями: костюм из давнего прошлого Куусамо. Лейно оделся почти так же, только его юбка едва достигала колен, а под нее он надел шерстяные поножи. Ботинки у обоих были, впрочем, современные.
— Пойдем? — предложил Лейно.
Пекка кивнула. Они даже не опоздают… сильно. А приходить совсем уж вовремя человеку, знакомому со светскими приличиями, стыдно.
Олавин, муж Элимаки, был коренаст и широкоплеч. Один из ведущих банкиров Каяни, он один зарабатывал больше, чем Пекка и Лейно вместе, но никогда не кичился богатством перед родичами, за что Пекка была ему искренне признательна.
— Очень рад, — заметил Олавин, когда с объятьями и рукопожатиями было покончено, — что вы смогли прийти к нам сегодня.
— Мы никогда не пропустили бы такое событие, — заверила его чародейка.
— Не то чтобы нам пришлось долго добираться, — с улыбкой добавил Лейно.
— Да уж! — Олавин рассмеялся. — Но я особенно рад, что вы смогли выбраться к нам сегодня. Я не уверен, поймите правильно, но надеюсь, что к нам может присоединиться князь Йоройнен. Если это случится, вам непременно следует встретиться с ним!
— Муж сестры моей, как ты прав! — Глаза Пекки вспыхнули.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201