А Панфило зверствовал. Теальдо он одарил взглядом из тех, какие любой сержант, без сомнения, разучивает перед зеркалом. Рядовой встретил его с полной невозмутимостью. Протянув руку, сержант смахнул незамеченную Теальдо одинокую пылинку — а может, только сделал вид, будто смахивает, чтобы рядовой не слишком зазнавался. От сержантов и не такого можно ждать.
— Королю Мезенцио разгильдяи в войске не нужны, — прорычал Панфило.
— Это он вам лично сказал, сержант? — невинным тоном поинтересовался Теальдо.
Панфило оставил последнее слово за собой.
— Совершенно верно — посредством армейского устава, и тебе стоит выучить его наизусть!
Сержант двинулся дальше — портить нервы какому-нибудь другому рядовому.
На плац перед строем вышел важный полковник Омбруно.
— Ну, пиратики мои, головорезики, старички вы мои, разбойнички, — с ухмылкой заорал он, — как сегодня шли дела?
— Прекрасно, сударь! — гаркнул Теальдо вместе со всеми.
— Много ли здешних девок завалили? — спросил Омбруно.
— Так точно, сударь! — снова заорали солдаты, в том числе Теальдо — он знал, что Омбруно гонялся — небезуспешно — за девицами Бари не меньше, чем за жительницами северных областей Альгарве.
— Молодцы, молодцы! — Командующий полком покачался на каблуках и продолжил: — Ладно, кончаем с девками — теперь будем придумывать, как нам врага завалить. Собирайте вещмешки, хватайте жезлы, и через десять минут снова общий сбор. Разой-дись!
Теальдо застонал. Он уже догадался, чем будет занят остаток дня: тем же, чем заняты были все его дни с той минуты, как полк расквартировали в Имоле. Заниматься одним и тем же солдату надоедало очень быстро, если только занятие это не было связано каким-нибудь боком с симпатичной девицей. Он прекрасно понимал, что, когда придет час битвы, тренировка вполне может спасти ему жизнь. Но удовольствия она не доставляла ни малейшего.
Вещмешок лежал в изножье койки, точно на предусмотренном по уставу месте. Жезл стоял, прислонен к стене налево от койки, точно под углом, предусмотренным уставом. Осматривая койку Теальдо, Панфило не находил, к чему придраться. А если уж Панфило не мог найти изъяна, то изъяна и не было.
Солдат закинул мешок за плечо, крякнув под его тяжестью. Когда он подхватил свободной рукой жезл, палец случайно застрял в огневой лунке. Сейчас это не имело значения: в тренировочном лагере, вдали от фронта, оружие хранилось незаряженным чародейной силой. Но привычку небрежно обходиться с жезлом приобретать не стоило.
Теальдо вернулся на плац далеко не первым, но и не последним, среди тех, на ком срывали злость командиры. Ругань начальства он любил не больше, чем бесконечные учения. От учений ему отвертеться не удавалось. А вот быть у командиров на хорошем счету солдат мог — и был.
— По батальонам — строй-ся! — заорал полковник Омбруно: приказ совершенно бесполезный, поскольку полк и без того всегда строился по батальонам. — По батальонам — строй-ся, на полосы препятствий согласно распорядку — шагом марш!
Офицеры погнали своих подчиненных на дорожки. Скоро, когда будет достроена новая полоса препятствий, соединяющая старые, полк сможет проводить общие учения. А покуда…
Покуда командующим батальонами приходилось пыжиться и надуваться, словно голубям, собравшимся охмурить подруг. Горделивая поступь и широкая грудь капитана Ларбино не слишком впечатляли Теальдо: солдат, в конце концов, не тупоголовая голубка. Но, в отличие от голубки, солдат должен исполнять приказ.
Свой батальон Ларбино привел в тесный подвал, куда вели две лестницы: одна широкая, а другая узенькая. По широкой солдаты спускались. Внизу горело тусклым, неровным огнем лишь несколько масляных ламп, распространяя вонь прогорклого масла.
— Силы горние, — пробормотал Теальдо, — мы словно на тысячу лет в прошлое провалились.
— Занять места! — В тесном, переполненном подвале голос Ларбино бил по ушам. — Пять минут до начала тренировки! Занять места! Кто сдвинется с места до свистка, пусть пеняет на себя!
Солдаты уже строились. Учения проходили уже третью неделю, и распоследний рядовой был уверен, что знает свою часть предстоящей операции лучше самого Ларбино. Батальон выстроился в одну шеренгу, начиная от подножия узкой лестницы. Она змеей вилась от стены к стене и при взгляде сверху напоминала, должно быть, уложенную в брюхе кишку.
Пронзительно и оглушающе громко заверещал медный свисток.
— Обожаю броски в полной выкладке, — проорал Тразоне, перекрикивая свист, и добавил уже тише: — Хоть вешайся!
Теальдо фыркнул. Он себя чувствовал примерно так же.
— Пошел! Пошел! Пошел! — орал Ларбино. — В тебя целит сотня жезлов! Некогда рукоблудием баловаться!
— Да лучше бы рукоблудием занялся, чем тут бегать, — пробормотал Теальдо, но едва ли кто-то его услышал.
Очередь быстро рассасывалась по мере того, как солдат за солдатом взбегал по узкой лестнице. В первые несколько дней дело кончалось кучей-малой, но практика помогла. В этом Теальдо отказывался признаться даже себе.
Подошвы застучали о дощатые ступени узкой лестницы. Солдат мчался вверх. Любой, кто оступится на этом участке, станет пробкой в бутылке для остальных. Сержант Панфило выражался куда ярче: с его точки зрения, любой, кто оступится на узкой лесенке, — готовый покойник.
Теальдо вырвался на свет. Очень скоро учения начнут проводить ночами — еще того веселей. По доске рядовой перебежал через глубокий ров. Двое солдат из его батальона уже ухитрились свалиться с мостика: один каким-то чудом избежал травмы, другой сломал ногу.
Флажки на шестах отмечали узкую тропу, которой должны были следовать Теальдо и его товарищи, и солдаты мчались по ней, пока дорожка не становилась вдруг просторней. Там наскоро сколоченные фасады домов изображали городскую улицу, которую предстояло преодолеть. Из окон палили понарошку солдаты с разряженными жезлами, пытаясь сдержать напор атакующих. Судьи с зелеными повязками на рукавах отмечали условно мертвых.
Теальдо «палил» в защитников, и судьи одного за другим объявляли тех выбывшими. Но и товарищи Теальдо замирали от резких окриков. Солдат втайне надеялся, что и ему повезет, как уже пару раз бывало. Тогда можно будет лечь и передохнуть, и никакой сержант не прицепится.
Но каприз судьи оставил его в живых. Задыхаясь, он метался от обочины к обочине, прежде чем добежать до ворот, которые полагалось захватить его батальону. Другим солдатам выпало защищать ворота от нападающих. По указке судей они падали один за другим.
Ядро, которое приладил один из подчиненных капитана Ларбино, было выточено из дерева. Прозвучал свисток судьи, заменяя грохот взрыва. Пара защитников, восстав чудесным образом из мертвых, распахнули ворота, пропуская «выживших» соратников Теальдо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201