— Меня зовут Фернао, а рядом со мной вы имеете честь видеть Пенду, короля фортвежского.
— Я говорю на альгарвейском, но, боюсь, не на языке Сибиу, — проговорил Пенда.
Корнелю поклонился.
— Я тоже говорю по-альгарвейски, ваше величество, — лучше, чем мне хотелось бы, — ответил он.
Фортвежский король, скривившись, кивнул согласно.
— Все мы говорим слишком много, — заметил чародей на сибианском и повторил, видимо, на фортвежском. Так или иначе, а звучало это очень разумно. — Полагаю, — он снова обернулся к Корнелю, — в этих костюмах мы прибудем в Сетубал не в виде замороженной рыбы?
— Мгм. — Подводник развернул сверток. — Если сможете наложить на них защитные чары. Утепляющие и для подводного дыхания были бы особенно полезны.
— Пожалуй, справлюсь, — ответил чародей. — Полезны, говорите, чары подводного дыхания? Это вы хорошо сказали… Придется снять заклятье, отводящее глаза от этой косы. Я пытался уменьшить радиус его действия в направлении моря. Рад, что вы сумели отыскать нас.
— Могу представить, — сухо отмолвил Корнелю. — И нам, без сомнения, найдется о чем поговорить — в другой раз. Делайте что должно, чтобы мы смогли покинуть эти места и в покое обсудить сей животрепещущий вопрос, потому что здесь нам покоя не будет.
— Чистая правда, — согласился Фернао.
Ради короля Пенды он перевел чистую правду на фортвежский — хотя если монарх-изгнанник владел альгарвейским, то и по-сибиански должен был немного понимать. Пенда властно махнул рукой, как бы говоря: «Тогда приступай».
Фернао приступил. Корнелю без труда уловил момент, когда лагоанский чародей снял заклятье, отводившее взгляды жителей Мицпы — и окрестностей — от длинной косы, потому что нападающие янинцы, заметив на берегу чужаков, принялись забрасывать тех ядрами.
Получалось у них скверно. Корнелю, привычный к более высоким стандартам, нашел работу янинских наводчиков позорной до жути. Позорной — потому что ни одно ядро так и не упало поблизости, а жуткой — потому что некоторые улетали в воды Узкого моря, где плескалась Эфориель. Фантастически неточный выстрел мог привести к катастрофе столь же страшной, что и фантастически меткий. Если, промахнувшись по Корнелю и беглецам, янинцы накроют выстрелом левиафана, их цель будет достигнута, хотя сами артиллеристы об этом могут и не узнать.
— Предлагаю поторопиться, — бросил подводник Фернао.
— Я и так тороплюсь! — прорычал чародей сквозь стиснутые зубы, когда смог прерваться.
Корнелю хмыкнул, признав обычное раздражение мастера, которому задают дурацкие вопросы под руку. Эти чувства подводник мог понять и посочувствовать, но все равно ему хотелось, чтобы Фернао торопился побыстрей — гораздо быстрей.
— Я готов, — объявил чародей значительно позднее, чем хотелось бы Корнелю — несколько ядер успело разорваться слишком близко для его душевного спокойствия.
Как бы в доказательство этом Фернао стянул теплую рубаху и сбросил килт. Голого чародея трясло. Пенда последовал его примеру. Коренастый монарх оказался не столь жирным и куда более мускулистым, чем полагал Корнелю. Оба торопливо натянули резиновые комбинезоны, которые приволок подводник, и ласты.
— А теперь, — заметил сибианин, — предлагаю не медлить. Эфориель ждет нас в той стороне, откуда я выплыл на берег.
Он махнул рукой, от всей души надеясь, что Эфориель действительно дожидается седока. Едва ли янинцы могли оглушить ее или отпугнуть разрывными ядрами, но ошибиться в этом отношении подводнику совершенно не хотелось.
— Эфориель? — переспросил король Пенда, пробуя ногой воду. — Женщина? Я правильно понял?
— Не совсем, — с улыбкой ответил Корнелю. — Эфориель — левиафан.
— А-а, — протянул Пенда. — Вы, южане, куда разнообразнее пользуетесь ими, чем мы когда-либо.
— Еще один спор, которому придется обождать, — заметил Фернао, более здравомыслящий, чем король-изгнанник.
Чародей плюхнулся в воду и поплыл брассом. Получалось, при всем его старании, не очень быстро. Пенда плыл на спине, широко загребая руками. На взгляд Корнелю, король-изгнанник больше напоминал не дельфина, а кособокую шаланду, но перспектива утонуть ему вроде бы не грозила.
Корнелю обогнал обоих, что было только к лучшему. Познакомиться с Эфориелью в отсутствие ее седока было бы не слишком приятно. Приближаясь к левиафану или к тому месту, где оставил ее, Корнелю захлопал по воде ладонью, выбивая характерный ритм, на который зверь приучен был откликаться.
И Эфориель откликнулась, выставив из воды зубастое рыло. Корнелю занял место в седле и стал дожидаться пассажиров. Когда те добрались до левиафана, оба уже задыхались от усталости, но ко дну еще не пошли. Подводник звонко шлепнул зверя по гладкой спине, и левиафан устремился на северо-восток, в теплые воды, к теплым ветрам.
Визиты в ункерлантское посольство Хадджадж терпел с трудом. В особенности когда посол Ансовальд вызывал его будто лакея, будто прислужника. Многие настаивали, что ункерлантское самомнение имеет пределы. Ункерлантцы, казалось, настаивали, что не имеет.
Теперь, когда в Бишу пришла осень, нужда одеваться казалась Хадджаджу не столь мучительной, как летом. Кроме того, длинные, свободные ункерлантские кафтаны стесняли его меньше, чем одеяния некоторых иных племен. Необходимость втискивать себя в облегающие рубашки и штаны каунианского стиля едва не заставляла зувейзинского министра иностранных дел радоваться, что Альгарво стерла обе державы с лица земли, избавив его от мучений.
Ансовальд был, как обычно, до грубости прямолинеен.
— Наслышан, — рявкнул он, едва Хадджаджа провели в его кабинет, — что вы проводите консультации с послом Альгарве.
— Это верно, ваше превосходительство, — ответил Хадджадж.
Глаза Ансовальда выступили из орбит.
— Сознаетесь?!
— Едва ли я могу это отрицать, — отозвался Хадджадж. — В конце концов, мой государь почитает необходимым держать меня на службе именно ради исполнения этой обязанности. За последние десять дней я встречался с послом Альгарве, как вы изволили отметить, а также с послами Лагоаша, Куусамо, Дьёндьёша, Янины, горного королевства Орта и вот теперь уже дважды с вашей достопочтенной особой.
— Плетете заговоры против Ункерланта, против конунга Свеммеля, — проговорил Ансовальд, будто не слыша.
— Это, ваше превосходительство, я отрицаю, — спокойно промолвил министр.
— Думаю, вы лжете, — отрезал Ансовальд.
Поднявшись на ноги, Хадджадж поклонился.
— Это, разумеется, ваше право, ваше превосходительство. Однако вы перешли рамки допустимого дипломатическим протоколом. Встретимся в другой раз, когда вы сможете лучше держать себя в руках.
— Сядьте, — прорычал ункерлантский посол.
Хадджад, не обращая внимания, двинулся к дверям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201
— Я говорю на альгарвейском, но, боюсь, не на языке Сибиу, — проговорил Пенда.
Корнелю поклонился.
— Я тоже говорю по-альгарвейски, ваше величество, — лучше, чем мне хотелось бы, — ответил он.
Фортвежский король, скривившись, кивнул согласно.
— Все мы говорим слишком много, — заметил чародей на сибианском и повторил, видимо, на фортвежском. Так или иначе, а звучало это очень разумно. — Полагаю, — он снова обернулся к Корнелю, — в этих костюмах мы прибудем в Сетубал не в виде замороженной рыбы?
— Мгм. — Подводник развернул сверток. — Если сможете наложить на них защитные чары. Утепляющие и для подводного дыхания были бы особенно полезны.
— Пожалуй, справлюсь, — ответил чародей. — Полезны, говорите, чары подводного дыхания? Это вы хорошо сказали… Придется снять заклятье, отводящее глаза от этой косы. Я пытался уменьшить радиус его действия в направлении моря. Рад, что вы сумели отыскать нас.
— Могу представить, — сухо отмолвил Корнелю. — И нам, без сомнения, найдется о чем поговорить — в другой раз. Делайте что должно, чтобы мы смогли покинуть эти места и в покое обсудить сей животрепещущий вопрос, потому что здесь нам покоя не будет.
— Чистая правда, — согласился Фернао.
Ради короля Пенды он перевел чистую правду на фортвежский — хотя если монарх-изгнанник владел альгарвейским, то и по-сибиански должен был немного понимать. Пенда властно махнул рукой, как бы говоря: «Тогда приступай».
Фернао приступил. Корнелю без труда уловил момент, когда лагоанский чародей снял заклятье, отводившее взгляды жителей Мицпы — и окрестностей — от длинной косы, потому что нападающие янинцы, заметив на берегу чужаков, принялись забрасывать тех ядрами.
Получалось у них скверно. Корнелю, привычный к более высоким стандартам, нашел работу янинских наводчиков позорной до жути. Позорной — потому что ни одно ядро так и не упало поблизости, а жуткой — потому что некоторые улетали в воды Узкого моря, где плескалась Эфориель. Фантастически неточный выстрел мог привести к катастрофе столь же страшной, что и фантастически меткий. Если, промахнувшись по Корнелю и беглецам, янинцы накроют выстрелом левиафана, их цель будет достигнута, хотя сами артиллеристы об этом могут и не узнать.
— Предлагаю поторопиться, — бросил подводник Фернао.
— Я и так тороплюсь! — прорычал чародей сквозь стиснутые зубы, когда смог прерваться.
Корнелю хмыкнул, признав обычное раздражение мастера, которому задают дурацкие вопросы под руку. Эти чувства подводник мог понять и посочувствовать, но все равно ему хотелось, чтобы Фернао торопился побыстрей — гораздо быстрей.
— Я готов, — объявил чародей значительно позднее, чем хотелось бы Корнелю — несколько ядер успело разорваться слишком близко для его душевного спокойствия.
Как бы в доказательство этом Фернао стянул теплую рубаху и сбросил килт. Голого чародея трясло. Пенда последовал его примеру. Коренастый монарх оказался не столь жирным и куда более мускулистым, чем полагал Корнелю. Оба торопливо натянули резиновые комбинезоны, которые приволок подводник, и ласты.
— А теперь, — заметил сибианин, — предлагаю не медлить. Эфориель ждет нас в той стороне, откуда я выплыл на берег.
Он махнул рукой, от всей души надеясь, что Эфориель действительно дожидается седока. Едва ли янинцы могли оглушить ее или отпугнуть разрывными ядрами, но ошибиться в этом отношении подводнику совершенно не хотелось.
— Эфориель? — переспросил король Пенда, пробуя ногой воду. — Женщина? Я правильно понял?
— Не совсем, — с улыбкой ответил Корнелю. — Эфориель — левиафан.
— А-а, — протянул Пенда. — Вы, южане, куда разнообразнее пользуетесь ими, чем мы когда-либо.
— Еще один спор, которому придется обождать, — заметил Фернао, более здравомыслящий, чем король-изгнанник.
Чародей плюхнулся в воду и поплыл брассом. Получалось, при всем его старании, не очень быстро. Пенда плыл на спине, широко загребая руками. На взгляд Корнелю, король-изгнанник больше напоминал не дельфина, а кособокую шаланду, но перспектива утонуть ему вроде бы не грозила.
Корнелю обогнал обоих, что было только к лучшему. Познакомиться с Эфориелью в отсутствие ее седока было бы не слишком приятно. Приближаясь к левиафану или к тому месту, где оставил ее, Корнелю захлопал по воде ладонью, выбивая характерный ритм, на который зверь приучен был откликаться.
И Эфориель откликнулась, выставив из воды зубастое рыло. Корнелю занял место в седле и стал дожидаться пассажиров. Когда те добрались до левиафана, оба уже задыхались от усталости, но ко дну еще не пошли. Подводник звонко шлепнул зверя по гладкой спине, и левиафан устремился на северо-восток, в теплые воды, к теплым ветрам.
Визиты в ункерлантское посольство Хадджадж терпел с трудом. В особенности когда посол Ансовальд вызывал его будто лакея, будто прислужника. Многие настаивали, что ункерлантское самомнение имеет пределы. Ункерлантцы, казалось, настаивали, что не имеет.
Теперь, когда в Бишу пришла осень, нужда одеваться казалась Хадджаджу не столь мучительной, как летом. Кроме того, длинные, свободные ункерлантские кафтаны стесняли его меньше, чем одеяния некоторых иных племен. Необходимость втискивать себя в облегающие рубашки и штаны каунианского стиля едва не заставляла зувейзинского министра иностранных дел радоваться, что Альгарво стерла обе державы с лица земли, избавив его от мучений.
Ансовальд был, как обычно, до грубости прямолинеен.
— Наслышан, — рявкнул он, едва Хадджаджа провели в его кабинет, — что вы проводите консультации с послом Альгарве.
— Это верно, ваше превосходительство, — ответил Хадджадж.
Глаза Ансовальда выступили из орбит.
— Сознаетесь?!
— Едва ли я могу это отрицать, — отозвался Хадджадж. — В конце концов, мой государь почитает необходимым держать меня на службе именно ради исполнения этой обязанности. За последние десять дней я встречался с послом Альгарве, как вы изволили отметить, а также с послами Лагоаша, Куусамо, Дьёндьёша, Янины, горного королевства Орта и вот теперь уже дважды с вашей достопочтенной особой.
— Плетете заговоры против Ункерланта, против конунга Свеммеля, — проговорил Ансовальд, будто не слыша.
— Это, ваше превосходительство, я отрицаю, — спокойно промолвил министр.
— Думаю, вы лжете, — отрезал Ансовальд.
Поднявшись на ноги, Хадджадж поклонился.
— Это, разумеется, ваше право, ваше превосходительство. Однако вы перешли рамки допустимого дипломатическим протоколом. Встретимся в другой раз, когда вы сможете лучше держать себя в руках.
— Сядьте, — прорычал ункерлантский посол.
Хадджад, не обращая внимания, двинулся к дверям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201