— Как это?! Вы свободны, а у тебя еще и ружье? — шейх просто остолбенел.— Сейчас же прикажу вас снова связать!
Он обернулся, чтобы позвать своих таргов, но я уже подскочил к нему, свалил его на землю, стал коленом на живот и приставил нож к груди со словами.
— Молчи! Если издашь хоть звук, воткну тебе нож в сердце!
Он был настолько ошеломлен, что не промолвил ни слова и не пошевелился.
— Свяжите ему руки и ноги! — приказал я проводникам купца.
— Тебе говорил твой разведчик, что у меня есть волшебное ружье? — спросил я потом у шейха.
— Да,— ответил он со злостью, однако явно испуганно.
— Теперь ты знаешь, что вы погибнете, если ты будешь оказывать мне сопротивление. Я от вас ничего не хочу, только бы исполняли обещание, которое столь вероломно нарушили. Если ты сделаешь это, мы тебя отпустим, и у твоих таргов тоже волосок с головы не упадет. А если откажешься, от ножа не уйдешь, а после этого я застрелю всех таргов, которые приблизятся к нам на пятьсот шагов. Даю тебе срок, пока буду считать до десяти.
Я распахнул на нем одежду, приставил острие ножа к голой груди, левую руку положил ему на горло и начал считать:
— Вахид... итнен... талата... арба... хамса...
— Хватит! — закричал он.— Будет так, как ты хочешь.
— Даже и не думай о том, чтобы снова обмануть нас! Сейчас же ты прикажешь своим людям отойти от нас самое малое на тысячу шагов. Десятеро из них приведут нам наших верблюдов и принесут наше имущество. Сразу после того, как мы все это проделаем, вы отправитесь в путь на юг, а мы повернем на север. Согласен? До сих пор я сосчитал только до пяти. Теперь буду продолжать.
Я прижал посильней нож к груди шейха.
— Убери нож! Я сделаю все, что скажешь.
— Я уберу нож только тогда, когда увижу, что все мои условия выполнены.
Большинство таргов столпились вокруг вьючных верблюдов. Один из них побежал к нам и закричал издалека:
— Где шейх? Тут...
Он прервался на середине предложения и остановился в испуге, так как по моему знаку круг расступился, и он увидел на песке своего шейха, связанного, на котором я сидел верхом, держа в руке нож.
— Аллах керим! — восликнул он.— Вы развязаны, а там лежит...
— Ваш шейх, как видишь,— перебил я его.— Если хочешь спасти жизнь своему шейху и вам всем, подойди сюда и послушай, что он тебе скажет.
Он подошел к нам, и это было непередаваемое зрелище, когда один, бледный от ярости, отдает распоряжения, а другой, столь же раскаленный добела от злости, эти распоряжения принимает и уходит, чтобы исполнить их.
Мы видели, как тарги сгрудились и громко начали советоваться. Потом десятеро из них пришли к нам с верблюдами и с оставшимся имуществом, а все остальные отошли на условленные тысячу шагов.
— Условия выполнены,— сказал шейх.— Теперь посмотрим, умеешь ли держать слово. Выпусти меня!
— Слово и дело мужчины. Я слышал, что у таргов есть такая поговорка. Хотя некоторые из них не заботятся о своей чести, как заботились их деды. Беги и поживее исчезни с моих глаз!
— Я должен еще остаться здесь, потому что мой сын потерялся.
— Так смотри побыстрее, потому что мы отсюда не двинемся, пока не убедимся, что вы ушли на самом деле.
Я развязал его. Он поднялся, пошел, но через несколько шагов остановился, поднял правую руку словно для присяги и произнес голосом, полным ненависти:
— Ты меня покорил. Беги с этой земли, гяур. Потому что если мы с тобой еще раз встретимся, это будет твоя смерть.
Тарги его встретили, очевидно, упреками. Потом они рассеялись по местности, чтобы искать ребенка. Мы все радовались благополучному исходу нашего приключения и наблюдали, как тарги напрасно ищут маленького Халобу. Я рад был бы им помочь, поскольку сказанное мальчиком «Энта тайиб» до сих пор звучало у меня в ушах, но я не решился вмешиваться в дела этих возбужденных мужчин. Наконец они, очевидно, нашли следы, потому что побежали к верблюдам, а потом во весь опор помчались по этим следам.
Мы ожидали с полчаса, а когда они так и не вернулись, решили, что тарги больше не придут, и стали готовиться в дорогу. Я как раз готовился сесть на верблюда, когда Камил показал на юг и закричал:
— Погоди, сиди! Вон там наездники!
Он был прав. Мы увидели восьмерых или десятерых всадников, направлявшихся к нам. Это были наши тарги с шейхом во главе. Чего они хотели? Это была новая ловушка? Я взял в руки ружье, чтобы они ясно поняли, что мы не подпустим их.
— Не стреляй! Мир! Мир! — кричал шейх.
Сопровождавшие его остановились, а он ехал дальше.
Я опустил ствол штуцера. За пятнадцать шагов от нас он остановил верблюда и сказал:
— Сиди, я не пришел к тебе, как враг, но как проситель.
Только ты в состоянии помочь нам!
Он подъехал поближе, но оставался в седле. На лице его был страх, он тяжело дышал. Мне было любопытно, чего же он хочет.
— Сядь на верблюда и поедем со мной! — позвал он меня.— Не знаю, что и делать. Только ты можешь спасти моего Халобу!
— Что с ним? Что случилось?
— Буря занесла его в Рамл эль халак.
— И я его должен спасти?
— Не спасешь ты, не спасет уже никто.
Не ловушка ли это? Нет, смертельный страх, отразившийся на его лице, не мог солгать. Я не колебался, сел на верблюда. «Энта тайиб»,— слышал я мальчишеский голос, когда мы во весь опор мчались к губительным пескам. Скалы расступились. У их подножий собрались тарги. Их верблюды лежали на песке и поворачивали к нам головы. С первого взгляда я оценил ситуацию.
Я был на берегу огромной скальной сковороды диаметром около двух километров. Глубину я не мог угадать, но она должна быть значительной, судя по почти вертикальным стенам на краю. Чем эта сковорода, собственно, была наполнена, нельзя было определить. Казалось, что ее заполняет мокрый, мелкий, легкий песок, на поверхности которого не удержится никакой тяжелый предмет. Эта гигантская чаша с самого начала содержала только воду или еще какую-то жидкость. А потом ветер нанес сюда песок пустыни. Тяжелая нижняя часть стены из песка, которую мы встретили в полдень, была задержана скалами, а в озеро упала только мельчайшая пыль, рассеянная в воздухе, и она не опускалась на дно, так как была легче воды. Вот так я представлял себе возникновение этого песчаного моря и, вероятно, не слишком ошибался.
Не менее чем в двадцати пяти метрах от берега лежал в этом погибельном море тахтаруван. Тонкая ткань и длинные шесты предохраняли его от погружения. А на нем сидел Халоба. Он был достаточно умным, чтобы не двигаться, но беспрерывно звал на помощь. Едва увидев меня, он, плача, стал просить:
— Та ал, та ал, йа сиди! Халисни мин ил маут, нагдаа, нагдаа! Приди, приди, сиди! Спаси меня от смерти! Помоги, помоги!
— Приду! — ответил я.— Только сиди спокойно, а то не вернешься!
Тарги молчали. Они глядели на меня мрачно, но без ненависти, скорее с надеждой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62