В этом проявлялась покорность индейца, который откровенно признается другому человеку, какое место он занимает, не склоняя при этом голову ни на вершок.
— Ты имеешь право говорить со мной, потому что из тебя получится славный воин. Тебя скоро уже не будут звать Ишарши-туга, Маленький Олень, а Пенулте, Большой Олень. У тебя болит нога?
— Да.
— Почему у тебя нет коня?
— Я иду за священной глиной для трубки.
— Пошли с нами в дом.
— Вы воины, а я еще не взрослый. Позвольте мне остаться со своим молодым белым братом.
Он подошел к синеглазому пареньку, который стоял молчаливо и грустно чуть поодаль, держа руку на том месте, куда ударил его приклад ружья. Они невольно обменялись взглядами, и я понял, что эти двое встречаются не в первый раз. Маленький Олень пришел не случайно, он скрывал какую-то тайну, и кто знает, насколько эта тайна небезопасна для обитателей сруба.
Юноши остались снаружи, а мы с Биллом вошли вслед за женщиной в дом, или, точнее говоря, в лачугу. Она состояла из одного-единственного помещения. В крыше зияли дыры, а закладки между бревнами в стене вывалились. Из всех трещин и щелей глядела черная нищета. Даже котелка не было над очагом. В углу лежало несколько кукурузных початков, очевидно, это был весь запас съестного, который мне удалось увидеть. Женщина была одета в платье из грубого порыжевшего полотна, ноги ее были босы. Единственной роскошью на ней была чистота. Сын ее гоже был одет бедно, но все прорехи были аккуратно заштопаны.
Я поглядел на кровать, застланную соломой, на бледное, исхудавшее лицо женщины и невольно спросил:
— Очевидно, вам нечего есть, мэм?
Она мгновенно покраснела, на глазах ее выступили
слезы.
— Я бы ни на что не жаловалась, если бы Джозеф досыта ел. Муж оставил поле незасеянным, а поскольку мы зависим только от охоты, и Роллинс уже несколько раз возвращался пустым, так как думает только о своем кладе, то... Я бросился к своему коню за запасами сушеного мяса, добряк Билл сделал то же самое.
— Однако он разгильдяй, этот ваш парень! — объявил он.— Мне вообще-то не хотелось бы вмешиваться в вашу жизнь, мэм, но мне кажется, что я его уже где-то видел. Он поразительно похож на одного негодяя, которого я знал под его индейским именем. Не знаю, что оно означало. Что-то такое вроде Индано или Инданчо.
— Инта-нчо! — прозвучало от двери.
Там стоял молодой индеец. Глаза его горели пламенем. Когда же я на него внимательно посмотрел, он попятился и вышел.
— На языке апачей это означает Злой Глаз,— объяснил я.
— Злой Глаз! — сказала жена.— Это слово мой муж часто повторяет, когда говорит во сне или когда пьяный разговаривает со своими видениями в углу. Иногда он не появляется больше недели. А после приносит с собой оттуда, из Форт-Доджа, виски. Кто за него платит, не знаю. Потом он напивается и начинает болтать о крови, об убийстве, о кладе, который был закопан после этого убийства. Иногда мы не решаемся сутками входить в дом, боимся, как бы он нас не убил.
— Мне вас от всего сердца жаль. Но это было неудачное решение — отправиться с таким человеком с такую глушь.
— С ним я бы никогда не отправилась. Я приехала в Америку со своим первым мужем и его братом. Мы купили землю, но агенты нас обманули. Приехав на Запад, мы узнали, что наши участки уже несколько лет подряд обрабатывают на законных основаниях другие люди. Когда были истрачены все деньги, нам не оставалось ничего другого, как кормиться охотой. Мы двигались все дальше на Запад. Муж хотел ехать до самой Калифорнии, потому как прослышал, что там золота на всех хватит. Мы дошли досюда, дальше я не могла идти, потому что заболела и устала. Ночевали под открытым небом. Потом, к счастью, нашли этот сруб. Он был пустым. Кому он принадлежал, не знаю. Мой муж не находил себе места. Он все время думал о Калифорнии. Я с ним идти не могла, а брат не хотел. Он все тосковал по родине. Наконец я отпустила мужа попытать счастья, оставшись здесь с деверем. Муж уже не вернулся. Через полгода после его ухода у меня родился Джозеф. Когда мальчику было три года, деверь однажды утром ушел на охоту, а через несколько дней я нашла его на берегу реки с пулей в голове. Наверное, его убили индейцы.
— Он был оскальпирован?
— Нет.
— Тогда это сделал белый. Но как вы могли здесь жить одна?
— У меня оставались небольшие запасы кукурузы. А потом здесь появился мой нынешний муж. Он хотел поохотиться некоторое время в здешних местах, а потом пойти дальше. Но проходила неделя за неделей, он оставался, пока наконец не остался насовсем. Я была рада, что он у меня есть. Иначе я бы умерла с голоду. Роллинс объявил моего мужа умершим и женился на мне. Он заботился обо мне и о мальчике. До тех пор, пока ему не приснился сон о кладе, который где-то здесь зарыт. Этот сон повторялся так часто, что сейчас Роллинс непоколебимо уверен в том, что какой-то клад существует в самом деле, и хочет его отыскать во что бы то ни стало. Ночами он бредит золотом, днем роет яму за ямой.
— На склоне холма, там, где растут старые платаны?
— Да, там. Но ни я, ни сын не смеем пойти с ним вместе. Никто не знает, насколько я несчастна. И никто нам не сможет помочь.
— Может быть, лекарство и найдется, хотя оно сперва и покажется горьким на вкус.
ГОЛОДНЫЙ ВЕТЕР
Вошел Джозеф и попросил нас выйти и посмотреть на небо. Эта просьба нас удивила, но мы пошли. Снаружи стоял Маленький Олень и не отрываясь наблюдал за небом: там было какое-то облачко, висевшее прямо у нас над головой. Однако все небо было ясным и чистым. Джозеф сообщил нам, что индеец считает это облачко очень опасным. Маленький Олень вообще-то сносно изъяснялся на английском и мог обо всем поговорить с белым юношей. Билл Солтерс пожал плечами и сказал:
— Вот этот клочок мыльной пены может быть опасным для нас? Ха!
Индеец повернул к нему голову и сказал одно только слово:
— Илчи.
— Что это значит? — спросил Билл.
— Ветер, буря.
— Чепуха Опасный ветер, вихрь появляется из дыры, когда все небо черное и в нем остается только круглое светлое отверстие. А в данном случае все как раз наоборот.
— Нта-а ситса илчи, голодный ветер,— сказал индеец.
Я обратил на это внимание. Индейцы так называют циклон. Я спросил юношу, в самом ли деле он ожидает бурю. Он мне ответил:
— Накате-ньил илчи.
То есть большой голодный ветер, что означает смерч. Почему индеец так решил? Сам я в этом облачке не видел ничего подозрительного. Но знал, однако, что эти дети природы обладают предчувствиями, на удивление часто сбывающимися.
— Чепуха! — опять констатировал Солтерс.— Пошли
внутрь. Не бери это в голову, Бога ради.
Индеец приложил палец ко лбу и сказал:
— То ши бенесит! Я не болен!
Солтерс все понял, но его это раздражало, и он молча ушел в дом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62