Он свалился на землю. После этого я отодвинул занавесь шатра.
Пространство перед шатром было тесно заполнено толпой, состоящей самое малое из ста вооруженных мужчин и мальчишек, готовых растерзать на куски осквернителей своего святого пути, а позади них теснились представительницы женской половины племени всех возрастов.
Я хотел вскочить на коня и прорваться через толпу, но хаджи Халеф отодвинул меня и обратился к собравшимся:
— Для чего вы пришли сюда, правоверные мусульмане и храбрые воины Мавийи? Мы — хандама, нас послал наш шейх Абд эль Бирр, чтобы мы сообщили вашему шейху эль белед, что неверные псы, которых вы поджидаете, должны вот-вот приехать. Вы преждевременно оставили свои укрытия. Каждую минуту гяуры могут быть здесь, а увидев вас, они убегут. Исчезните! Укройтесь, покуда еще есть время!
И чтобы уж совсем их запутать, он возвратился в шатер и задернул занавесь. Шейх еще был без сознания. Мы выглянули сквозь щель. Толпа в панике разбегалась.
Хаджи победоносно рассмеялся.
— Видишь, сиди, что может сделать капелька хитрости! Они уже прячутся. Уже последний скрылся. Поехали!
Снаружи не было ни живой души. Но только мы выбежали из шатра, как из-за длинного низкого строения выскочили несколько мужчин, среди которых я узнал Абд эль Бирра и троих хандама.
— Измена! — кричал Абд эль Бирр.— За ними, глупцы! Они убегают.
Халеф мог пристрелить его, но ограничился тем, что бичом старосты многозначительно хлестнул по воздуху.
Мы во весь опор мчались из деревни, а вслед за нами валила ревущая толпа, в которой один спотыкался о другого.
Это было более чем вероятно, что одичавшая свора будет преследовать нас. Поэтому мы не остановились около своего отряда, предупредив их криками, чтобы они ехали за нами.
Мы свернули на север, чтобы преследователи запутались. Но всадники, выскочившие за нами из деревни, через пару минут повернули назад, увидев, что у нас большое при-имущество. Мы же потом, описав дугу, вернулись на свою прежнюю дорогу, посоветовались, что делать дальше. Грабителей мы уже настигли, оставалось только схватить их. Абд эт Тахира советовал напасть на них в дороге, недоезжая до следующего селения, на что я возразил: они будут после своей неудачи в Мавийе начеку, и лучше будет, если мы попытаемся захватить грабителей уже за Ракматаном, как называлось ближайшее селение.
Ракматан уже принадлежал хандама. Он расположен в верхнем конце в а д и Фалга и гордится тем, что был местом проживания поэта Малека ибн аль Мазина.
Мы предполагали, что Абд эль Бирр не оставит Мавийю сразу, а потом, отправившись в путь он остановится на ночлег у своих друзей в Ракматане. Он будет думать, что теперь-то, когда мы себя выдали, то откажемся от мести. Я считал, что до утра время у нас есть.
Поэтому мы не спешили, по большой дуге обогнули Ракматан и спрятались в скалах у в а д и Маскат эль Рамла, за которым уже начинается пустыня Эш Шиха.
Все это время Умар занимался только своим маленьким найденышем. Было трогательно видеть и слышать, как нежно печется он о его благополучии и как ласково с ним разговаривает. И ребенок тоже не мог от него оторваться.
Когда спустились сумерки, я пошел в селение на разведку, желая выяснить, прибыл ли уже Абд эль Бирр, а если прибыл, то не уехал ли он уже. Я пошел один, без Халефа. Свой светлый хаик я оставил в лагере.
Уже по дороге сюда я хорошо запомнил расположение селения, до которого было около часа пешего хода от нашего лагеря в скалах. Когда я добрался до селения, меня встретил свет коптилок в окнах хижин. Я крался от жилища к жилищу, пока не прошел через всю деревню. Потом я вернулся, чтобы получше осмотреть самые представительные строения — вероятные жилища богатых людей. Перед одним из самых богатых, наверняка принадлежащем шейху эль белед, я задержался.
У двери его было привязано несколько лошадей. Задняя стена была с четырьмя окнами, три из которых были освещены. А прокрался к первому из них и заглянул внутрь.
Я увидел маленькое, почти голое помещение, в котором на коврике сидела женщина, несомненно молодая. Мне показалось, что она прислушивается к голосам из соседнего помещения. Тогда я перешел к другому окошку. Это помещение было побольше, и в нем сидели трое мужчин. Один из них быстро встал — это был шейх хандама.
— Так значит, его унесли! — хрипло воскликнул он.— Моего сына! Моего единственного ребенка! Проклятая ха-дешская собака! Мерзавец Хамман ибн Джибал! А если это был не он? Если это кто-то другой?
— Его узнала твоя жена, а она его знает хорошо. Она была одна с ребенком на спине. Хадеша улучили удобный момент.
— О дочь позора! Да будет она проклята адской клятвой! Но с ним я разберусь, и уже быстро! Сразу же поеду домой, соберу воинов, и мы помчимся! Я сравняю с землей всев а д и Башам. Я отомщу страшной местью, хотя и трудно придумать для Хаммана что-то худшее, чем он для меня.Он знал, как дорог мне ребенок! Может, он уже мертв. А жена? Где она? Уселась на корточки и не думает ни о чем, кроме того, что ей очень подойдет траурный наряд. Проклятая! И она избежала смерти! Моя первая пуля предназначается ей, а не убийце моего сына. Клянусь бородой...
— Не клянись! — остановил беснующего хозяин дома.— Твоя жена не сидит дома.
— А где же она?
— Она бросилась за похитителями, словно львица, у которой забрали детеныша.
— Тогда ее тоже убили. Хоть мне облегчили труд. Что мне с того, что она преследовала похитителей? Она должна была, словно львица, охранять своего ребенка. Я клянусь аллахом, бородой пророка, клянусь всеми калифами, что как только я до нее доберусь, я...
— Не клянись!
На этот раз говорил не хозяин. К ногам шейха упала женщина, сидевшая до того в соседней каморке.
В своем страхе и отчаянии мать искала помощи у соседа и случайно встретила мужа, который теперь свою дикую боль от утраты сына выместил на ней.
Он свалил ее на землю, таскал ее по полу, пинал ногами и уже хватался за ружье, угрожая ее застрелить, когда друзья схватили его за руки и вырвали оружие. Тогда шейх схватил жену за волосы, вышвырнул ее за дверь и прорычал в темноту ночи:
— Энти талика би таллата!
Что означает: ты — трижды отверженная и является предписанной законом формулой развода. С этой минуты она не была женой ему.
Несмотря на опасность, я обошел дом, чтобы увидеть несчастную. Я столкнулся с ней на углу. Она испугалась меня.
— Тебя зовут Зарка? — прошептал я.
— Да. Кто ты? — с усилием проговорила она.
— Друг. Я пришел помочь тебе. Пойдем со мной.
Я взял ее за руку й повел. Она не сопротивлялась, хотя кроме мужа ни один мужчина не имел права коснуться ее. От отчаяния она, очевидно, отупела, стала ко всему равнодушной. Плача, она шла за мной целых полчаса, пока мы не пришли к в а д и Маскат эль Рамла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Пространство перед шатром было тесно заполнено толпой, состоящей самое малое из ста вооруженных мужчин и мальчишек, готовых растерзать на куски осквернителей своего святого пути, а позади них теснились представительницы женской половины племени всех возрастов.
Я хотел вскочить на коня и прорваться через толпу, но хаджи Халеф отодвинул меня и обратился к собравшимся:
— Для чего вы пришли сюда, правоверные мусульмане и храбрые воины Мавийи? Мы — хандама, нас послал наш шейх Абд эль Бирр, чтобы мы сообщили вашему шейху эль белед, что неверные псы, которых вы поджидаете, должны вот-вот приехать. Вы преждевременно оставили свои укрытия. Каждую минуту гяуры могут быть здесь, а увидев вас, они убегут. Исчезните! Укройтесь, покуда еще есть время!
И чтобы уж совсем их запутать, он возвратился в шатер и задернул занавесь. Шейх еще был без сознания. Мы выглянули сквозь щель. Толпа в панике разбегалась.
Хаджи победоносно рассмеялся.
— Видишь, сиди, что может сделать капелька хитрости! Они уже прячутся. Уже последний скрылся. Поехали!
Снаружи не было ни живой души. Но только мы выбежали из шатра, как из-за длинного низкого строения выскочили несколько мужчин, среди которых я узнал Абд эль Бирра и троих хандама.
— Измена! — кричал Абд эль Бирр.— За ними, глупцы! Они убегают.
Халеф мог пристрелить его, но ограничился тем, что бичом старосты многозначительно хлестнул по воздуху.
Мы во весь опор мчались из деревни, а вслед за нами валила ревущая толпа, в которой один спотыкался о другого.
Это было более чем вероятно, что одичавшая свора будет преследовать нас. Поэтому мы не остановились около своего отряда, предупредив их криками, чтобы они ехали за нами.
Мы свернули на север, чтобы преследователи запутались. Но всадники, выскочившие за нами из деревни, через пару минут повернули назад, увидев, что у нас большое при-имущество. Мы же потом, описав дугу, вернулись на свою прежнюю дорогу, посоветовались, что делать дальше. Грабителей мы уже настигли, оставалось только схватить их. Абд эт Тахира советовал напасть на них в дороге, недоезжая до следующего селения, на что я возразил: они будут после своей неудачи в Мавийе начеку, и лучше будет, если мы попытаемся захватить грабителей уже за Ракматаном, как называлось ближайшее селение.
Ракматан уже принадлежал хандама. Он расположен в верхнем конце в а д и Фалга и гордится тем, что был местом проживания поэта Малека ибн аль Мазина.
Мы предполагали, что Абд эль Бирр не оставит Мавийю сразу, а потом, отправившись в путь он остановится на ночлег у своих друзей в Ракматане. Он будет думать, что теперь-то, когда мы себя выдали, то откажемся от мести. Я считал, что до утра время у нас есть.
Поэтому мы не спешили, по большой дуге обогнули Ракматан и спрятались в скалах у в а д и Маскат эль Рамла, за которым уже начинается пустыня Эш Шиха.
Все это время Умар занимался только своим маленьким найденышем. Было трогательно видеть и слышать, как нежно печется он о его благополучии и как ласково с ним разговаривает. И ребенок тоже не мог от него оторваться.
Когда спустились сумерки, я пошел в селение на разведку, желая выяснить, прибыл ли уже Абд эль Бирр, а если прибыл, то не уехал ли он уже. Я пошел один, без Халефа. Свой светлый хаик я оставил в лагере.
Уже по дороге сюда я хорошо запомнил расположение селения, до которого было около часа пешего хода от нашего лагеря в скалах. Когда я добрался до селения, меня встретил свет коптилок в окнах хижин. Я крался от жилища к жилищу, пока не прошел через всю деревню. Потом я вернулся, чтобы получше осмотреть самые представительные строения — вероятные жилища богатых людей. Перед одним из самых богатых, наверняка принадлежащем шейху эль белед, я задержался.
У двери его было привязано несколько лошадей. Задняя стена была с четырьмя окнами, три из которых были освещены. А прокрался к первому из них и заглянул внутрь.
Я увидел маленькое, почти голое помещение, в котором на коврике сидела женщина, несомненно молодая. Мне показалось, что она прислушивается к голосам из соседнего помещения. Тогда я перешел к другому окошку. Это помещение было побольше, и в нем сидели трое мужчин. Один из них быстро встал — это был шейх хандама.
— Так значит, его унесли! — хрипло воскликнул он.— Моего сына! Моего единственного ребенка! Проклятая ха-дешская собака! Мерзавец Хамман ибн Джибал! А если это был не он? Если это кто-то другой?
— Его узнала твоя жена, а она его знает хорошо. Она была одна с ребенком на спине. Хадеша улучили удобный момент.
— О дочь позора! Да будет она проклята адской клятвой! Но с ним я разберусь, и уже быстро! Сразу же поеду домой, соберу воинов, и мы помчимся! Я сравняю с землей всев а д и Башам. Я отомщу страшной местью, хотя и трудно придумать для Хаммана что-то худшее, чем он для меня.Он знал, как дорог мне ребенок! Может, он уже мертв. А жена? Где она? Уселась на корточки и не думает ни о чем, кроме того, что ей очень подойдет траурный наряд. Проклятая! И она избежала смерти! Моя первая пуля предназначается ей, а не убийце моего сына. Клянусь бородой...
— Не клянись! — остановил беснующего хозяин дома.— Твоя жена не сидит дома.
— А где же она?
— Она бросилась за похитителями, словно львица, у которой забрали детеныша.
— Тогда ее тоже убили. Хоть мне облегчили труд. Что мне с того, что она преследовала похитителей? Она должна была, словно львица, охранять своего ребенка. Я клянусь аллахом, бородой пророка, клянусь всеми калифами, что как только я до нее доберусь, я...
— Не клянись!
На этот раз говорил не хозяин. К ногам шейха упала женщина, сидевшая до того в соседней каморке.
В своем страхе и отчаянии мать искала помощи у соседа и случайно встретила мужа, который теперь свою дикую боль от утраты сына выместил на ней.
Он свалил ее на землю, таскал ее по полу, пинал ногами и уже хватался за ружье, угрожая ее застрелить, когда друзья схватили его за руки и вырвали оружие. Тогда шейх схватил жену за волосы, вышвырнул ее за дверь и прорычал в темноту ночи:
— Энти талика би таллата!
Что означает: ты — трижды отверженная и является предписанной законом формулой развода. С этой минуты она не была женой ему.
Несмотря на опасность, я обошел дом, чтобы увидеть несчастную. Я столкнулся с ней на углу. Она испугалась меня.
— Тебя зовут Зарка? — прошептал я.
— Да. Кто ты? — с усилием проговорила она.
— Друг. Я пришел помочь тебе. Пойдем со мной.
Я взял ее за руку й повел. Она не сопротивлялась, хотя кроме мужа ни один мужчина не имел права коснуться ее. От отчаяния она, очевидно, отупела, стала ко всему равнодушной. Плача, она шла за мной целых полчаса, пока мы не пришли к в а д и Маскат эль Рамла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62