В нашем лагере в скалах было тихо. И среди этой тишины раздался успокаивающий голос Умара, а потом голосок, два раза ответивший ему словом «Зарка». Женщина пронзительно вскрикнула и рванулась во тьму.
Умар не был в восторге от этой счастливой встречи, он забросал меня вопросами, все остальные тоже хотели узнать, в чем дело, но времени у нас не было, мы должны были подготовиться к встрече с Абд эль Бирром, который собирался поспешно покинуть селение.
Зарку с ребенком под охраной двоих хаддадцев я приказал отвезти подальше в в а д и.
Потом мы натянули лассо поперек дороги. Оно было тридцати локтей длины и крепкое, словно стальная проволока. Кони, летящие галопом, должны о него споткнуться — и ушибленных всадников мы легко сможем скрутить.
Не прошло и четверти часа, как раздался лошадиный топот. Несмотря на темноту, бедуины ехали быстрой рысью. Шейк поносил весь свет и побуждал своих спутников к более быстрой езде... и вот они уже были здесь.
Лассо оправдало надежды: в мгновение кони и всадники валялись на земле. Болезненный крик и град проклятий выдали шейха. Я поспешил к нему, лежащему беспомощно со сломанной ногой.
Грабители сначала получили порядочную трепку, потом мы их связали и положили в ряд друг за другом. Никто из нас при этом не промолвил ни слова. Я попросил вести себя тихо, пока мы не возвратимся, взял оба ружья шейха и снова направился к дуару.
Я прокрался вдоль стены к самому богатому жилищу и вошел в него.
Шейх эль белед одиноко сидел в большом помещении и курил. Увидев меня, он уронил трубку и быстро встал.
— Ты узнаешь это оружие? — спросил я и наставил на него ружье Абд эль Бирра.
— Машалла! Ружье шейха малику из племени хандама!
— Он дал мне ружье как опознавательный знак. Сам он недалеко отсюда. Речь идет о тайне, которую можешь знать только ты и никто более. У тебя есть несколько фанариров, бумажных фонарей?
— Есть.
— Возьми их и пойдем со мной!
— Куда? Кто ты такой?
— Ты скоро это узнаешь, шейх тебе все расскажет. Быстрее! Мы не можем терять ни минуты.
Оружие в моих руках придало моим речам убедительности. Староста принес светильники, зажег один, и мы пошли.
По дороге он все время допытывался. Я молчал. Только когда мы были уже на месте, я доверительно сообщил ему, что он мой пленник, но с ним ничего не случится, если он будет вести себя разумно.
Прежде чем он успел опомниться, шейх эль белед был связан. После этого мы зажгли все фонари, так что стало видно, словно днем.
Сначала выяснил отношения шейх мунтефика, выливший на голову шейха и всех сынов хандама бесчисленное множество отменных ругательств и проклятий. Когда его красноречие иссякло, я перебил его:
— Погоди, шейх! Ты был оскорблен в своем имени и чести, но сейчас дай слово тому, кто жаждет ответа за пролитую кровь.
— Почему же ты молчал? — удивился Абд эт Тахира Умару, который только сейчас, когда утихло словоизвержение шейха и восклицания мунтефика, подступил к Абд эль Бирру и мрачно посмотрел ему в лицо.
В это время я тайком подал знак Халефу, чтобы он привел Зарку с мальчиком. Умар сказал:
— Ты трусливо убил брата моей жены, чтобы ограбить его. Ты убийца и преступник. Закон пустыни ты знаешь: жизнь за жизнь, кровь за кровь!
— Так следуй ему! Убей меня! — закричал обвиняемый.— Аллах отдал меня в твои руки. Аллах забрал у меня радость моей жизни, мое дитя, сына моей старости. Я не хочу больше жить.
Умар смешался, он хотел наказать убийцу, а не заниматься добродеяниями. Он беспомощно поглядел сначала на него, потом на меня.
— Застрели его или зарежь, Умар! — подбодрил я его.
Он колебался. Жаждал отмщения — но не мог убить безоружного и беспомощного. И Умар в нерешительности уставился в землю.
И в этот момент Абд эль Бирр издал дикий вскрик и взвился в путах, несмотря на сломанную ногу. Он увидел свою жену с мальчиком на руках.
Она остановилась перед ним.
Шейх сначала лишился дара речи. Он только хрипел, словно его кто душил.
— Мой сын... жив! — проговорил он наконец.— Эмир, развяжи мне руки... лишь на мгновенье, чтобы я мог... приласкать... поговорить с ним...
Я развязал ему руки. Он протянул их к ребенку, прижал его к себе, смеялся, вел себя, словно помешанный, потом привлек к себе также и жену и воскликнул:
— Я отверг тебя, но приму вновь. Ты моя жена, моя хорошая, верная жена. Хочешь?
Она молча кивнула.
— Я отказался от тебя, и ты теперь свободна,— с горечью промолвил шейх,— ты свободно можешь выбрать себе другого мужа, но если ты захочешь, мы пойдем к к а д и м у и снова...
Он не договорил. Вспомнил, что поставил жизнь на кон и проиграл ее, позорно проиграл.
— О, аллах, аллах! Я пленен, меня держит лев кровной мести! — задохнулся шейх.— Нет! Нет! Я заплачу цену крови. Я откуплюсь. Я не могу умереть сейчас! У меня опять есть сын! Сын, которому нужен отец!
— И все-таки ты умрешь! — холодно проговорил Умар.
Я взял ребенка из рук отца и подал Умару.
— Это его сын, и он просит за отца,— сказал я.— Ты дважды поклялся, что сделаешь родных своего найденыша счастливыми. Подумай об этом.
Мальчик сразу обнял его за шею и прижался к нему. Умар внезапно повернулся и исчез с ребенком в ночной тьме.
В наступившей тишине шейх спросил жену, кто вернул ей ребенка. Она молча указала вслед Умару, и я кивком подтвердил это.
— Он спас моего сына, он, мститель! О аллах, как сурово ты караешь меня!
Умар как раз вернулся в этот момент и услышал его последние слова. Он отдал ребенка на руки отцу и взволнованно произнес:
— Я не желаю твоей смерти, удовлетворюсь выкупом. Я делаю это ради мальчика, который завоевал мое сердце. Может, воины хаддада простят мне мою слабость.
Я крепко пожал его руку.
— Никогда ты не был более мужественным человеком, нежели теперь, когда превозмог самого себя,— сказал я.— Какую цену должен заплатить шейх за пролитую кровь?
— Пусть он заплатит столько, сколько должен был заплатить Абд эль Мутталиб, дед пророка, то есть сто верблюдов.
— Сто верблюдов! — воскликнул шейх.-— Это все, что я имею. Но пусть будет так. Зато я буду жить вместе со своим сыном и женой. И все же знай, я твоего родственника не убивал. Человек, от руки которого он погиб, мертв. Ты сам его застрелил, когда мы хотели напасть на вас по дороге к вади Башама.
— Тогда мы квиты, и пленники могут быть освобождены,— сказал я.
Их сразу же развязали.
Абд эль Бирр не мог со сломанной ногой отправиться в путь. Шейх: эль белед объявил, что охотно предоставит ему кров вместе с его семьей. Он также пригласил и меня.
Он и все остальные наши противники поклялись, что ничего не имеют против нас, но даже наоборот, они являются нашими друзьями и братьями и готовы нас оберегать от всех. Мне показалось, что их уверения звучат искренне, и я принял их предложение погостить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62