Ваше немецкое пиво где только не встретишь, даже в этом убогом захолустье, и я полагаю, что пиво — лучшая из вещей, придуманных немцами. Вы определились с ночлегом?
— Да, там внизу, у «Дяди Сэма».
— Прекрасно! Я тоже там разбил свой вигвам.
— В комнате, где я заметил снаряжение для верховой езды и ружье, этажом выше?
— Верно,— ухмыльнулся он.— Да будет вам известно, я никогда с этими вещами не расстаюсь. Очень к ним привязался. В отличие от лошади, которую можно достать везде, этого нельзя сказать о хорошем седле. Ну, идемте же, сэр! Я только что посетил пивнушку, где подают прохладное пиво — истинная услада в этот жаркий июньский день. Я бы с удовольствием пропустил еще кружку-другую.
С этими словами старик повел меня в небольшую пивную, где бутылочное пиво разливали по довольно высокой цене. Мы были здесь единственными клиентами. Я предложил ему сигару. Старик отказался, вытащив вместо этого из кармана целую плитку жевательного табака. Он отрезал себе комочек, которого хватило бы на пятерых бывалых матросов. Затолкав табак в рот, он с вожделением перекатил его за щеку и усмехнулся.
— Ну вот, теперь я к вашим услугам. Любопытно узнать, каким ветром вас так быстро понесло вслед за мной? Попутным?
— Напротив, встречным.
— Это значит, что у вас не было желания посетить эти места?
— Нет, мне нужно в Кинтану. Туда быстро невозможно добраться, вот я и приехал сюда, так как мне сказали, что здесь я смогу сесть на корабль, направляющийся в Кинтану. Но, к сожалению, я вынужден буду сидеть здесь целых два дня.
— Наберитесь терпения, сэр, и утешайтесь мыслью о том, что вы просто неудачник.
— Хорошенькое утешение! Не считаете ли вы, что я должен вам за это выразить благодарность в письменной форме?
— Пожалуйста! — засмеялся Старая Смерть.— Я всегда раздаю свои советы безвозмездно. А впрочем, мне не везет так же, как и вам. Мне приходится здесь торчать по причине собственной неповоротливости. Я хотел добраться вверх по реке до Остина, а потом дальше, по Рио-Гранде дель Нор-те — в другую сторону. Погода благоприятствует. Прошли дожди, и Колорадо уже достаточно полноводна для того, чтобы переносить плосководные пароходы в Остин. Ведь большую часть года река мелководна.
— Я слышал, что навигации мешает песчаная отмель.
— Это даже не отмель, а нагромождение огромного количества плавучего леса, который примерно в восьми милях отсюда вверх по реке разделяет ее на множество рукавов. Дальше за этим наносом простирается свободная акватория до Остина и выше. Поскольку навигация из-за наноса невозможна, то разумнее всего отсюда до того места добираться пешком, а уж там, где свободно, сесть на корабль. Собственно говоря, я так и собирался поступить, но всему виной ваше немецкое пиво. Я пил его, не переставая, из-за чего и задержался в Матагорде. А когда же я добрался до того места, где начинаются наносы, пароход только что отчалил. Поэтому мне пришлось возвратиться назад со своим седлом и ждать следующего парохода до завтрашнего утра.
— Значит, мы товарищи по несчастью, и вы можете утешить себя теми же словами, которыми вы утешали меня — вы ведь тоже неудачник.
— Ну уж нет! Я никого не преследую, и мне все равно, попаду ли я в Остин сегодня или через неделю. Но все же досадно, когда тебя высмеивает глупая квакша. Он оказался проворнее меня и насмехался надо мной с палубы, когда я со своим седлом остался на берегу. Если я где-нибудь еще раз встречу этого парня, он схлопочет оплеуху, но это уже не будет та пощечина, которую он получил на борту нашего парохода.
— Между вами произошла потасовка, сэр?
— Потасовка? Что вы имеете в виду? Старая Смерть никогда не ввязывается в драки. Но на «Дельфине», доставившем меня сюда, был парень, который насмехался над моим внешним видом и который всякий раз, увидев меня, поднимал меня на смех. Я спросил, что настраивает его на такой веселый лад, и когда он мне ответил, что веселит его мой скелет, то схлопотал тут же такую оплеуху, что даже присел. После этого он бросился на меня с револьвером, но появился капитан и приказал ему убираться вон. Он получил по заслугам, потому что обидел меня. И этот негодяй высмеял меня, когда я опоздал на судно. Жаль только попутчика, что путешествует вместе с ним. С виду это джентльмен, но всегда такой печальный и мрачный, всегда сидел, уставившись перед собой в одну точку, как душевнобольной.
Эти слова сразу же привлекли мое внимание, ведь я знал, что двое преследуемых мной плыли тоже на «Дельфине».
— Душевнобольной? — переспросил я.-— Возможно. Вы слышали, как его зовут?
— Капитан называл его мистером Одертом.
— Ага! А его спутника?
— Того звали Клинтоном, насколько я помню. Простите, сэр, но вы изменились в лице. Какое отношение имеют эти два человека к вам?
— Большое, очень большое! Это именно те люди, которых я ищу.
И снова по лицу его скользнула дружелюбная ухмылка, которую я наблюдал у него уже не раз.
— Прекрасно,-— кивнул он.— Наконец-то вы сознаетесь, что ищете двоих мужчин. И именно этих двоих? Хм! Вы и в самом деле новичок в этих делах, сэр. Вы сами себя лишили прекрасной добычи!
— Почему же?
— Да потому, что в Новом Орлеане вы не были со мной до конца откровенны.
— Но я не мог иначе.
— Человек может все, если в результате он достигнет намеченной цели — разумеется, с соблюдением законности и чести. Если бы вы мне открылись тогда, они оба были бы сейчас в ваших руках. Я узнал бы их тотчас же, едва они появились бы на борту парохода. И я немедленно задержал бы их сам или с чьей-нибудь помощью. Теперь-то вы понимаете это?
— Кто же мог знать, что вы встретитесь там с ними. К тому же они намеревались плыть не в Матагорду, а в Кинтану.
— Было бы сказано. Они же даже не сошли на берег. Будьте благоразумны, расскажите мне все без утайки! Возможно, я смогу помочь вам поймать их.
Этот человек искренне хотел мне добра. Ему и в голову не пришло укорять меня, и все же мне было стыдно. Несколько дней назад я не захотел довериться ему, а сейчас обстоятельства вынуждали меня рассказать ему обо всем. Мое самолюбие убеждало меня не раскрывать свои тайны, но разум все же оказался сильнее. Я вынул обе фотографии и показал их старику.
— Прежде чем начать свой рассказ, я прошу вас хорошенько рассмотреть эти лица. Те ли это люди, о которых вы говорили?
— Да, это они. Ошибиться невозможно.
Как только наши кружки были наполнены вновь, на улице послышался непонятный шум. Звуки очень громких голосов — люди орали во всю мочь — и громкий лай собак приближались к нам. Дверь резко распахнулась, и в пивную ввалилось шестеро сильно подвыпивших мужчин. Ни один из них не был трезв. Жестокие взгляды, угрожающие повадки, по-южному легкая одежда и великолепное оружие — таким был облик головорезов, представших перед нашим взором.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62