Степень этого
растворения есть наилучший показатель глубины и успешности социалисти-
ческого строительства. Можно установить такую примерно социологическую
теорему: сила применяемого массами в рабочем государстве принуждения
прямо пропорциональна силе эксплуататорских тенденций или опасности рес-
таврации капитализма и обратно пропорциональна силе общественной соли-
дарности и всеобщей преданности новому режиму. Бюрократия же, т.е. "при-
вилегированное чиновничество, начальство постоянной а<р>мии", выражает
особый род принуждения, такой, какого массы не могут или не хотят приме-
нять, т.е. такой, который так или иначе направляется против них самих.
Если б демократические советы сохранили до сего дня свою первона-
чальную силу и независимость, но оставались бы вынуждены в то же время
прибегать к репрессиям и принуждениям в объеме первых лет, это обстоя-
тельство могло бы уже само по себе возбуждать серьезное беспокойство.
Насколько же должна возрасти тревога в виду того факта, что массовые со-
веты окончательно сошли со сцены, уступив функцию принуждения Сталину,
Ягоде и Ко. И какого принужденья! Прежде всего мы должны спросить себя:
какая социальная причина стоит за этой упорной живучестью государства и
особенно за его жандармеризацией? Значение этого вопроса слишком очевид-
но: в зависимости от ответа на него мы должны либо радикально пересмот-
реть наши традиционные взгляды на социалистическое общество вообще, либо
столь же радикально отвергнуть официальную оценку СССР.
Возьмем теперь из свежего номера московской газеты стереотипную ха-
рактеристику нынешнего советского режима, одну из тех, которые повторя-
ются в стране изо дня в день и заучиваются наизусть школьниками: "В СССР
окончательно ликвидированы паразитические классы капиталистов, помещи-
ков, кулаков и тем самым навсегда покончено с эксплуатацией человека че-
ловеком. Все народное хозяйство стало социалистическим, а растущее ста-
хановское движение подготовляет условия для перехода от социализма к
коммунизму" (Правда, 4 апр. 1936 г.). Мировая пресса Коминтерна не гово-
рит, разумеется на этот счет ничего другого. Но если с эксплуатацией
"покончено навсегда", если страна действительно находится на пути от со-
циализма, т.е. низшей стадии коммунизма, к его высшей стадии, то общест-
ву не остается ничего другого, как сбросить с себя, наконец, смири-
тельную рубашку государства. Взамен этого - трудно даже обнять мыслью
этот контраст! - государство советов приняло тоталитарно-бюрократический
характер.
То же фатальное противоречие можно иллюстрировать и на судьбе партии.
Здесь вопрос формулируется примерно так: почему в 1917-21 годах, когда
старые господствующие классы еще боролись с оружием в руках, когда их
активно поддерживали империалисты вс<е>го мира, когда вооруженное кула-
чество саботировало армию и продовольствие страны, возможно было в пар-
тии открыто и безбоязненно спорить по самым острым вопросам политики?
Почему теперь, после прекращения интервенции, после разгрома эксплуата-
торских классов, после бесспорных успехов индустриализации, после кол-
лективизации подавляющего большинства крестьянства, - нельзя допустить,
ни малейшего слова критики по адресу бессменного руководства? Почему лю-
бой большевик, который потребовал бы созыва съезда партии, в соот-
ветствии с ее уставом, был бы немедленно исключен; любой гражданин, ко-
торый вслух выразил бы сомнение в непогрешимости Сталина, был бы осуж-
ден, почти наравне с участником террористического заговора? Откуда такое
страшное, чудовищное, невыносимое напряжение репрессий и полицейской ап-
паратуры?
Теория не есть вексель, который можно в любой момент предъявить
действительност<и> ко взысканию. Если теория ошибалась, надо ее перес-
мотреть или пополнить ее пробелы. Надо вскрыть те реальные общественные
силы, которые породили противоречие между советской действительностью и
традиционной марксистской концепцией. Во всяком случае, нельзя бродить в
потьмах, повторяя ритуальные фразы, которые может быть полезны для прес-
тижа вождей, но зато бьют живую действительность в лицо. Мы сейчас уви-
дим это на убедительном примере.
В докладе на сессии ЦИК'а, в январе 1936 г., председатель Совнаркома
Молотов заявил: "народное хозяйство страны стало социалистическим (апло-
дисменты). В этом смысле (?) задачу ликвидации классов мы решили
(ап<п>лодисменты)". Однако, от прошлого остались еще "враждебные нам по
своей природе элементы", осколки господствовавших ранее классов. Кроме
того, среди колхозников, государственных служащих, а иногда и рабочих
обнаруживаются "спекулянтики", "рвачи в отношении колхозного и госу-
дарственного добра", "антисоветские сплетники" и т.п. Отсюда-то и выте-
кает необходимость дальнейшего укрепления диктатуры. Наперекор Энгельсу,
рабочее государство должно не "засыпать", а наоборот, становиться все
более и более бдительным.
Картина, нарисованная главой советского правительства, была бы в выс-
шей степени успокоительной, еслиб не была убийственно противоречивой. В
стране окончательно воцарился социализм: "в этом смысле" классы уничто-
жены (если они уничтожены "в этом смысле", значит и во всяком другом).
Правда, социальная гармония кое-где нарушается обломками и осколками
прошлого. Но нельзя же думать, будто лишенные власти и собственности,
разрозненные мечтатели о восстановлении капитализма вместе со "спекулян-
тиками" (даже не спекулянтами) и "сплетниками" способны опрокинуть беск-
лассовое общество. Все обстоит, казалось бы, как нельзя лучше. Но к чему
тогда все-таки железная диктатура бюрократии?
Реакционные мечтатели, надо думать, постепенно вымирают. Со "спеку-
лянтиками" и "сплетниками" могли бы шутя справиться архи-демократические
советы. "Мы не утописты - возражал в 1917 г. Ленин буржуазным и рефор-
мистским теоретикам бюрократического государства, - и нисколько не отри-
цаем возможности и неизбежности эксцессов отдельных лиц, а равно необхо-
димости подавлять такие эксцессы. Но... для этого не нужна особая маши-
на, особый аппарат подавления, это будет делать сам вооруженный народ с
такой же простотой и легкостью, с которой любая толпа цивилизованных лю-
дей даже в современном обществе разнимает дерущихся или не допускает на-
силия над женщиной". Эти слова звучат так, как если бы автор их специ-
ально предвидел соображения одного из своих преемников на посту главы
правительства. Ленин преподается в народных школах СССР, но, очевидно,
не в Совете народных комиссаров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410
растворения есть наилучший показатель глубины и успешности социалисти-
ческого строительства. Можно установить такую примерно социологическую
теорему: сила применяемого массами в рабочем государстве принуждения
прямо пропорциональна силе эксплуататорских тенденций или опасности рес-
таврации капитализма и обратно пропорциональна силе общественной соли-
дарности и всеобщей преданности новому режиму. Бюрократия же, т.е. "при-
вилегированное чиновничество, начальство постоянной а<р>мии", выражает
особый род принуждения, такой, какого массы не могут или не хотят приме-
нять, т.е. такой, который так или иначе направляется против них самих.
Если б демократические советы сохранили до сего дня свою первона-
чальную силу и независимость, но оставались бы вынуждены в то же время
прибегать к репрессиям и принуждениям в объеме первых лет, это обстоя-
тельство могло бы уже само по себе возбуждать серьезное беспокойство.
Насколько же должна возрасти тревога в виду того факта, что массовые со-
веты окончательно сошли со сцены, уступив функцию принуждения Сталину,
Ягоде и Ко. И какого принужденья! Прежде всего мы должны спросить себя:
какая социальная причина стоит за этой упорной живучестью государства и
особенно за его жандармеризацией? Значение этого вопроса слишком очевид-
но: в зависимости от ответа на него мы должны либо радикально пересмот-
реть наши традиционные взгляды на социалистическое общество вообще, либо
столь же радикально отвергнуть официальную оценку СССР.
Возьмем теперь из свежего номера московской газеты стереотипную ха-
рактеристику нынешнего советского режима, одну из тех, которые повторя-
ются в стране изо дня в день и заучиваются наизусть школьниками: "В СССР
окончательно ликвидированы паразитические классы капиталистов, помещи-
ков, кулаков и тем самым навсегда покончено с эксплуатацией человека че-
ловеком. Все народное хозяйство стало социалистическим, а растущее ста-
хановское движение подготовляет условия для перехода от социализма к
коммунизму" (Правда, 4 апр. 1936 г.). Мировая пресса Коминтерна не гово-
рит, разумеется на этот счет ничего другого. Но если с эксплуатацией
"покончено навсегда", если страна действительно находится на пути от со-
циализма, т.е. низшей стадии коммунизма, к его высшей стадии, то общест-
ву не остается ничего другого, как сбросить с себя, наконец, смири-
тельную рубашку государства. Взамен этого - трудно даже обнять мыслью
этот контраст! - государство советов приняло тоталитарно-бюрократический
характер.
То же фатальное противоречие можно иллюстрировать и на судьбе партии.
Здесь вопрос формулируется примерно так: почему в 1917-21 годах, когда
старые господствующие классы еще боролись с оружием в руках, когда их
активно поддерживали империалисты вс<е>го мира, когда вооруженное кула-
чество саботировало армию и продовольствие страны, возможно было в пар-
тии открыто и безбоязненно спорить по самым острым вопросам политики?
Почему теперь, после прекращения интервенции, после разгрома эксплуата-
торских классов, после бесспорных успехов индустриализации, после кол-
лективизации подавляющего большинства крестьянства, - нельзя допустить,
ни малейшего слова критики по адресу бессменного руководства? Почему лю-
бой большевик, который потребовал бы созыва съезда партии, в соот-
ветствии с ее уставом, был бы немедленно исключен; любой гражданин, ко-
торый вслух выразил бы сомнение в непогрешимости Сталина, был бы осуж-
ден, почти наравне с участником террористического заговора? Откуда такое
страшное, чудовищное, невыносимое напряжение репрессий и полицейской ап-
паратуры?
Теория не есть вексель, который можно в любой момент предъявить
действительност<и> ко взысканию. Если теория ошибалась, надо ее перес-
мотреть или пополнить ее пробелы. Надо вскрыть те реальные общественные
силы, которые породили противоречие между советской действительностью и
традиционной марксистской концепцией. Во всяком случае, нельзя бродить в
потьмах, повторяя ритуальные фразы, которые может быть полезны для прес-
тижа вождей, но зато бьют живую действительность в лицо. Мы сейчас уви-
дим это на убедительном примере.
В докладе на сессии ЦИК'а, в январе 1936 г., председатель Совнаркома
Молотов заявил: "народное хозяйство страны стало социалистическим (апло-
дисменты). В этом смысле (?) задачу ликвидации классов мы решили
(ап<п>лодисменты)". Однако, от прошлого остались еще "враждебные нам по
своей природе элементы", осколки господствовавших ранее классов. Кроме
того, среди колхозников, государственных служащих, а иногда и рабочих
обнаруживаются "спекулянтики", "рвачи в отношении колхозного и госу-
дарственного добра", "антисоветские сплетники" и т.п. Отсюда-то и выте-
кает необходимость дальнейшего укрепления диктатуры. Наперекор Энгельсу,
рабочее государство должно не "засыпать", а наоборот, становиться все
более и более бдительным.
Картина, нарисованная главой советского правительства, была бы в выс-
шей степени успокоительной, еслиб не была убийственно противоречивой. В
стране окончательно воцарился социализм: "в этом смысле" классы уничто-
жены (если они уничтожены "в этом смысле", значит и во всяком другом).
Правда, социальная гармония кое-где нарушается обломками и осколками
прошлого. Но нельзя же думать, будто лишенные власти и собственности,
разрозненные мечтатели о восстановлении капитализма вместе со "спекулян-
тиками" (даже не спекулянтами) и "сплетниками" способны опрокинуть беск-
лассовое общество. Все обстоит, казалось бы, как нельзя лучше. Но к чему
тогда все-таки железная диктатура бюрократии?
Реакционные мечтатели, надо думать, постепенно вымирают. Со "спеку-
лянтиками" и "сплетниками" могли бы шутя справиться архи-демократические
советы. "Мы не утописты - возражал в 1917 г. Ленин буржуазным и рефор-
мистским теоретикам бюрократического государства, - и нисколько не отри-
цаем возможности и неизбежности эксцессов отдельных лиц, а равно необхо-
димости подавлять такие эксцессы. Но... для этого не нужна особая маши-
на, особый аппарат подавления, это будет делать сам вооруженный народ с
такой же простотой и легкостью, с которой любая толпа цивилизованных лю-
дей даже в современном обществе разнимает дерущихся или не допускает на-
силия над женщиной". Эти слова звучат так, как если бы автор их специ-
ально предвидел соображения одного из своих преемников на посту главы
правительства. Ленин преподается в народных школах СССР, но, очевидно,
не в Совете народных комиссаров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410