- "Долой отсюда!" кричат либералы, надеявшиеся, что высокий имущественный
ценз (цена либерального обеда от двух до четырех рублей) не позволит
пролетариям перешагнуть пропасть, отделяющую "интеллигенцию" от "народа".
Профессор Гредескул*56 не находил "слов для достаточного выражения своего
негодования", когда рабочие разбросали прокламации на заседании
харьковского Юридического Общества, и кричал на всю залу: "если те, которые
это сделали, честные и порядочные люди, пусть они добровольно удалятся". Он
сомневался в том, честные ли, порядочные ли они люди!..
"Это нарушение правил гостеприимства!" - кричал председатель ростовского
либерального банкета, не позволяя прочитать резолюцию рабочих, ждавших
решения ее судьбы на холоде. "Ведь они же на улице, - волновался г.
либерал, - пусть собираются где хотят!" Он знал, что ростовские рабочие
умеют собираться, что за место для своих собраний они платят не рублями, а
кровью.
"Долой отсюда! вон, вон, вон!" - встретили одесские либералы речь одесского
пролетария. "Довольно! Довольно!" - прерывали они его на каждом шагу.
При таких торжественных условиях происходило сближение интеллигенции с
народом.
Каким гневом должно было наполниться сердце революционера-рабочего, какой
горячей волной должна была прилить кровь к его голове, как судорожно должны
были сжаться его кулаки, когда он предстал, как вестник революции, пред
этим образованным и от самовлюбленности пьяным обществом, чтобы напомнить
либералам об их либеральных обязанностях, чтобы поставить демократов пред
лицом их демократической совести, и когда в ответ на первые, еще
неуверенные звуки его голоса - он не привык, господа, к обстановке парадных
обедов! - раздалось из глубины либеральных потрохов: "Долой его! Молчать!
Ату его!" - "Граждане! именем пролетариата, собравшегося у стен этого
здания..." - "Вон, вон, вон! Замолчать! Ату его!"...
"Освобождение" предвидит появление рабочих на земских собраниях, и, порицая
рабочих за их поведение в Харькове и Екатеринодаре, требуя от них
соблюдения порядка собрания и прав председателя, "демократический" орган, с
своей стороны, обещает: "Позволительно думать, что земские люди не
отнесутся ни враждебно, ни даже невнимательно ко всем заявлениям, которые
будут предъявлены к земским собраниям, без нарушения прав и порядка
последних"*.
/* "Освобождение", N 61./
Слышите, пролетарии, ни враждебно, ни даже невнимательно! Вам
"позволительно думать", что, если вы будете вести себя чинно, господа
земские дворяне не отнесутся к вашим заявлениям ни враждебно, ни даже -
слышите: даже - невнимательно!
Я боюсь, товарищи, что вы ответите господам ходатаям за вас пред земскими
дворянами, что вы не нуждаетесь в милостыне либерального внимания, что вы
являетесь не с тем, чтобы просить, а с тем, чтобы требовать и призывать к
ответу, - и когда к предъявленным вами народным требованиям относятся
враждебно или невнимательно, у вас остается еще обязанность: обличить пред
народом. И эту обязанность вы выполните через голову председателя и всего
собрания, со всеми его правами!
Когда немецкие рабочие, еще не имевшие своей самостоятельной партии и
поддерживавшие либеральную буржуазию, обратились в 1862 г. к либеральным
вождям с требованиями: во-первых, ввести в программу всеобщее избирательное
право и, во-вторых, изменить порядок уплаты членских взносов так, чтобы
облегчить рабочим доступ в партийную организацию либералов
(Nationalverein), последние отнеслись к их требованиям довольно
"внимательно", но крайне враждебно: в первом требовании отказали наголо, а
в ответ на второе разъяснили, что "рабочие могут считать себя прирожденными
членами либеральной партии" - и следовательно? и следовательно... могут
оставаться за порогом ее организации.
Либералы считают, что прирожденное право рабочих - драться на баррикадах,
отдавать свою жизнь за дело свободы, но только не нарушать своим появлением
спокойствия либеральных организаций, собраний и банкетов!..
Наш пролетариат, к счастью для себя и для дела свободы, не должен, в
качестве просителя, стучаться под окнами либеральной партии. У него есть
своя партия. Судьба его требований не зависит от того, найдут ли они место
в программе буржуазной оппозиции.
Но это не значит, что русскому пролетариату нет дела до того, что говорят
либералы в земствах и думах, огражденных от массы сословно-имущественным
цензом, и на либеральных банкетах, огражденных от массы четырехрублевыми
обедами.
Не ходатайствовать пред либералами, не просить заступничества приходят и
будут приходить пролетарии на либеральные собрания, но с целью
противопоставить свою революционную программу действий либеральной
бесхарактерности, прикрытой многословием, с целью призвать к революции те
кадры демократии, которые пока еще находятся под либеральным обаянием... И
не просителей встречают гг. либералы криками "долой!", не от нищенствующих
ограждают они себя входными билетами, - нет! несостоятельные должники дела
свободы и демократии, они малодушно уклоняются от строгого взыскания, они
боятся обличений того самого народа, который они так любят - на большом
расстоянии, которому они так горячо сочувствуют, когда он умирает на
бакинских мостовых.
Пролетарии еще не раз появятся на собраниях "общества" и поставят либералам
в упор убийственный для них вопрос: что же дальше?
Земцы подали прошение о конституции. Их прошение было найдено
незаслуживающим уважения. Московское земство заявило, что оно взволновано,
и прекратило свои заседания. Черниговские и смоленские земцы просто
разъехались по домам. Симферопольская дума отложила свои заседания, не
рассмотрев бюджета. Такое самоупразднение - вполне уместный акт, если б к
нему прибегли все земства и думы, выставив принципиальную мотивировку своей
стачки. Но и тогда оставался бы во всей своей силе вопрос: что же дальше?
В своих резолюциях земцы "выражали надежду". Надежда оказалась утопической.
В свою очередь освобожденческие quasi-демократы в последние два года то и
дело "выражали надежду" на земцев. Их надежда на земцев оказалась обманутой
вместе с надеждой земцев на самодержавие.
Что же дальше? Ответ может быть один: апелляция к массе, то-есть к
революции. Но к массе можно итти только с демократической программой. И
если раньше мы старались показать, что наша демократия может быть только
революционной, то здесь нужно добавить, что переход к революционной тактике
мыслим только на почве демократической программы.
Вне революции нет путей для решения вопроса политической свободы. Это
должны понять даже глухонемые слепцы в результате последнего периода
правительственных обещаний, земских совещаний, либеральных банкетов и
царского указа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410