ДИКАЯ ПОЛЫНЬ
Москва
Издательство "Правда"
1986
======================================================================
Книга лауреата премии Ленинского комсомола, написанная в жанре
художественной публицистики, направлена против сионизма - одного из
головных отрядов антикоммунистических сил.
Личные впечатления, подлинные документы, конкретные имена - все
это дает право писателю вести с читателем живой и доказательный
разговор о зверином лике международного сионизма.
======================================================================
СОДЕРЖАНИЕ
Фанатики
Бывшие
Двойные
Лжецы
Террористы
Неонацисты
Расисты
Обреченные
======================================================================
Памяти моей матери
Автор
Ф А Н А Т И К И
ВЕСНОЙ 1919-го
Улица моего детства в Виннице.
Одним концом упиралась она в район бульвара и садов, где в
чистеньких двухэтажных домах в окружении модных врачей, нотариусов и
адвокатов проживал цвет еврейской буржуазии. Наиболее шикарные из этих
домов почтительно именовали у нас особняками. А особняком из особняков
заслуженно считался белоколонный трехэтажный дом на пригорке,
окруженный каменным забором с причудливыми, какими-то пузатыми
столбами.
Там жил один из самых крупных городских богачей по фамилии
Львович - акционер сахарозаводческих компаний, владелец паровых
мукомолен, известный хлеботорговец. Даже мы, мальчишки, пересказывая
друг дружке прочитанные "сыщицкие" романы, так описывали миллионеров
из натпинкертоновских небылиц: "Нью-йоркский банкир был набит золотом,
как Львович!"
Старшие, правда, чаще говорили: "Скуп, как Львович, - у него и
снега зимой не выпросишь". Говорили с оглядкой - уж очень многие
зависели от Львовича, как говорится, с потрохами, подрабатывая и
прирабатывая, но отнюдь не зарабатывая на сносную жизнь в
многочисленных владениях Львовича. А многие не имели права забывать,
что на деньги Львовича содержится духовная школа для бедняцких детей,
именуемая в городе "Талмудторой".
Подпевалы богача неустанно твердили: "А когда надо похоронить
нищего, разве не Львович подбрасывает пару-другую рублей людям из
"Хевре-кадишим"? А когда надо сколотить приданое бедной невесте, разве
не у Львовича берет пятерку "Гимнас коло"? Так по-еврейски назывались
"Братство религиозного погребения" и "Благотворительное общество
изыскания приданого для неимущих невест".
Бедняцкие семьи, испытавшие на себе покровительство филантропов
из этих, поддерживаемых местных раввинатом, учреждений, надолго
попадали к ним в кабалу.
Но об этом я узнал значительно позже. А в ту пору на меня
завораживающе действовало связанное с именем Львовича красивое и столь
ласковое на слух слово "благотворитель". В сочетании со знакомым нам
по книгам великосветским словом "вилла" - так называли у нас особняк
сахарозаводчика - слово "благотворитель" одурманивало винницких ребят.
Другой конец моей улицы приводил в квартал еврейской бедноты,
вернее, ужасающей нищеты. В незапамятные времена там ухитрились
налепить одноэтажные приземистые домишки так, что состояло они в
основном из одних подвалов. За подслеповатыми окнами ютились в них
многодетные семьи. И с первыми же лучами весеннего солнца жизнь
бедняков выплескивалась на замусоренные узенькие улочки, где с трудом
удавалось разъезжаться двум встречным повозкам, именовавшимся у нас
фурами.
В дореволюционное время этот район, называемый Иерусалимкой,
считался классическим образцом проклятой "черты" оседлости,
учрежденной царизмом для бесправной еврейской бедноты. "Черта"
представляла собой царский вариант разработанного монархическим
правительством Пруссии закона о лишении немецких евреев права
свободного передвижения из одного места страны в другое.
Любой уголок Иерусалимки был кричащим символом беспросветной
нищеты. Вот почему в послереволюционные годы каждый кинофильм,
обнажающий пресловутую "черту", обязательно снимали "на натуре" -
среди нищего хаоса Иерусалимки. Кому знакомы прекрасные улицы и парки
сегодняшней Винницы - цветущего областного центра Советской Украины,
живописного города, опоясанного затейливой лентой Южного Буга, - тем
трудно, просто невозможно даже представить себе, что такая чудовищная
"натура" могла в действительности существовать.
Самым близким мне человеком с Иерусалимки был словоохотливый и
неунывающий портной Хаим Пекер, подгонявший под меня саржевые
костюмчики, из которых вырастал мой старший брат. В наших краях
общительный голодранец Пекер был еще известен и тем, что четверо его
пошедших в мать детей были огненно-рыжими, а другая четверка, в
которой возобладали отцовские гены, отличалась смоляно-черными
волосами.
Не шибко имущие заказчики изредка доверяли Пекеру только
"перелицовку" и "штуковку", и неудивительно, что восемь детей
портного - мал мала меньше - питались впроголодь.
Сегодняшнему советскому читателю трудно поверить, что такие
бедняки вроде Хаима Пекера могли существовать. О нет, они были, они
существовали, они чахли от голода во многих городах и местечках до
установления на Украине Советской власти, раз и навсегда сломавшей
проклятую "черту". Настроения и миросозерцание этих несчастных людей
отражает протяжная грустная песня, не раз слышанная мною в детстве от
нищего портного. Вот она в моем точном переводе:
Ой, если еврей-бедняк имеет дочку -
Пусть она красавица на весь белый свет,
Никто не берет ее в невесты.
А почему?
Потому что у отца денежек нет.
А если еврей-богатей имеет дочку -
Пусть она косая и страшна на вид,
Сам раввин приходит к ней сватом.
А почему?
Потому что папаша деньгами набит.
Ой, если еврей-бедняк задолжает
Домовладельцу пару монет,
Его на улицу выбрасывает пристав.
А почему?
Потому что у бедняка денежек нет.
А если еврей-богатей не заплатит
В казначейство большой налог,
Присяжный поверенный его выручает.
А почему?
Потому что у богача денег мешок...
Львович и Пекер.
Сочетание имен высокомерного богача и горького бедняка казалось
на нашей улице совершенно противоестественным. И все же именно такое
сочетание привело к тому, что вместе со многими моими юными
сверстниками я впервые призадумался над словами "сионизм", "сионисты".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179
Москва
Издательство "Правда"
1986
======================================================================
Книга лауреата премии Ленинского комсомола, написанная в жанре
художественной публицистики, направлена против сионизма - одного из
головных отрядов антикоммунистических сил.
Личные впечатления, подлинные документы, конкретные имена - все
это дает право писателю вести с читателем живой и доказательный
разговор о зверином лике международного сионизма.
======================================================================
СОДЕРЖАНИЕ
Фанатики
Бывшие
Двойные
Лжецы
Террористы
Неонацисты
Расисты
Обреченные
======================================================================
Памяти моей матери
Автор
Ф А Н А Т И К И
ВЕСНОЙ 1919-го
Улица моего детства в Виннице.
Одним концом упиралась она в район бульвара и садов, где в
чистеньких двухэтажных домах в окружении модных врачей, нотариусов и
адвокатов проживал цвет еврейской буржуазии. Наиболее шикарные из этих
домов почтительно именовали у нас особняками. А особняком из особняков
заслуженно считался белоколонный трехэтажный дом на пригорке,
окруженный каменным забором с причудливыми, какими-то пузатыми
столбами.
Там жил один из самых крупных городских богачей по фамилии
Львович - акционер сахарозаводческих компаний, владелец паровых
мукомолен, известный хлеботорговец. Даже мы, мальчишки, пересказывая
друг дружке прочитанные "сыщицкие" романы, так описывали миллионеров
из натпинкертоновских небылиц: "Нью-йоркский банкир был набит золотом,
как Львович!"
Старшие, правда, чаще говорили: "Скуп, как Львович, - у него и
снега зимой не выпросишь". Говорили с оглядкой - уж очень многие
зависели от Львовича, как говорится, с потрохами, подрабатывая и
прирабатывая, но отнюдь не зарабатывая на сносную жизнь в
многочисленных владениях Львовича. А многие не имели права забывать,
что на деньги Львовича содержится духовная школа для бедняцких детей,
именуемая в городе "Талмудторой".
Подпевалы богача неустанно твердили: "А когда надо похоронить
нищего, разве не Львович подбрасывает пару-другую рублей людям из
"Хевре-кадишим"? А когда надо сколотить приданое бедной невесте, разве
не у Львовича берет пятерку "Гимнас коло"? Так по-еврейски назывались
"Братство религиозного погребения" и "Благотворительное общество
изыскания приданого для неимущих невест".
Бедняцкие семьи, испытавшие на себе покровительство филантропов
из этих, поддерживаемых местных раввинатом, учреждений, надолго
попадали к ним в кабалу.
Но об этом я узнал значительно позже. А в ту пору на меня
завораживающе действовало связанное с именем Львовича красивое и столь
ласковое на слух слово "благотворитель". В сочетании со знакомым нам
по книгам великосветским словом "вилла" - так называли у нас особняк
сахарозаводчика - слово "благотворитель" одурманивало винницких ребят.
Другой конец моей улицы приводил в квартал еврейской бедноты,
вернее, ужасающей нищеты. В незапамятные времена там ухитрились
налепить одноэтажные приземистые домишки так, что состояло они в
основном из одних подвалов. За подслеповатыми окнами ютились в них
многодетные семьи. И с первыми же лучами весеннего солнца жизнь
бедняков выплескивалась на замусоренные узенькие улочки, где с трудом
удавалось разъезжаться двум встречным повозкам, именовавшимся у нас
фурами.
В дореволюционное время этот район, называемый Иерусалимкой,
считался классическим образцом проклятой "черты" оседлости,
учрежденной царизмом для бесправной еврейской бедноты. "Черта"
представляла собой царский вариант разработанного монархическим
правительством Пруссии закона о лишении немецких евреев права
свободного передвижения из одного места страны в другое.
Любой уголок Иерусалимки был кричащим символом беспросветной
нищеты. Вот почему в послереволюционные годы каждый кинофильм,
обнажающий пресловутую "черту", обязательно снимали "на натуре" -
среди нищего хаоса Иерусалимки. Кому знакомы прекрасные улицы и парки
сегодняшней Винницы - цветущего областного центра Советской Украины,
живописного города, опоясанного затейливой лентой Южного Буга, - тем
трудно, просто невозможно даже представить себе, что такая чудовищная
"натура" могла в действительности существовать.
Самым близким мне человеком с Иерусалимки был словоохотливый и
неунывающий портной Хаим Пекер, подгонявший под меня саржевые
костюмчики, из которых вырастал мой старший брат. В наших краях
общительный голодранец Пекер был еще известен и тем, что четверо его
пошедших в мать детей были огненно-рыжими, а другая четверка, в
которой возобладали отцовские гены, отличалась смоляно-черными
волосами.
Не шибко имущие заказчики изредка доверяли Пекеру только
"перелицовку" и "штуковку", и неудивительно, что восемь детей
портного - мал мала меньше - питались впроголодь.
Сегодняшнему советскому читателю трудно поверить, что такие
бедняки вроде Хаима Пекера могли существовать. О нет, они были, они
существовали, они чахли от голода во многих городах и местечках до
установления на Украине Советской власти, раз и навсегда сломавшей
проклятую "черту". Настроения и миросозерцание этих несчастных людей
отражает протяжная грустная песня, не раз слышанная мною в детстве от
нищего портного. Вот она в моем точном переводе:
Ой, если еврей-бедняк имеет дочку -
Пусть она красавица на весь белый свет,
Никто не берет ее в невесты.
А почему?
Потому что у отца денежек нет.
А если еврей-богатей имеет дочку -
Пусть она косая и страшна на вид,
Сам раввин приходит к ней сватом.
А почему?
Потому что папаша деньгами набит.
Ой, если еврей-бедняк задолжает
Домовладельцу пару монет,
Его на улицу выбрасывает пристав.
А почему?
Потому что у бедняка денежек нет.
А если еврей-богатей не заплатит
В казначейство большой налог,
Присяжный поверенный его выручает.
А почему?
Потому что у богача денег мешок...
Львович и Пекер.
Сочетание имен высокомерного богача и горького бедняка казалось
на нашей улице совершенно противоестественным. И все же именно такое
сочетание привело к тому, что вместе со многими моими юными
сверстниками я впервые призадумался над словами "сионизм", "сионисты".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179