Поздней ночью Холлинс выбрался из своей комнаты и к середине следующего дня был уже в Бристоле.
Там он остановился на несколько часов, чтобы обеспечить себе большую безопасность. Холлинс вспомнил, что некоторые из надзирателей знают его твидовый костюм. Поэтому в Бристоле он отправился в магазин готового платья и выбрал себе самый модный костюм. Он, надел его в одной из примерочных, купил небольшой чемодан, спрятал в него старую сумку и ушел. Выполняя свой план — добираться с пересадками — он взял билет из Бристоля в Суиндон. В Суиндоне он переночевал, на следующий день отправился в Регби, а оттуда в Бирмингем, где провел следующую ночь. Наутро Холлинс решил, что пора отправляться в Каслфорд, и сразу после завтрака взял билет на север.
Когда поезд тронулся, Холлинс открыл купленную на станции утреннюю газету. В глаза ему сразу бросился набранный огромными буквами заголовок: «Ужасная цепь убийств в Южном Девоншире».
Глава четвертая
СТРАХ ПЕРЕД НЕВЕДОМЫМ
Когда Холлинс благополучно, по его мнению, выбрался из Дартмура, он сразу же начал пить. В первые сутки убийца был слишком занят, чтобы думать об этом средстве приглушить страдания, терзающие его сердце, но, когда довелось провести целую ночь в Суиндоне, наедине со своими мыслями, Холлинсу пришлось прибегнуть к спиртному. Он сел в укромный угол курительной комнаты тихой гостиницы и, внимательно оглядев посетителей, начал пить виски и пил, пока не почувствовал сонливость, а потом ушел в свой номер. Через три часа Холлинс проснулся, покрытый от ужаса холодным потом. Ему снилось, что Ллойд, лишенный головы, гонится за ним по залитым жарким солнцем склонам холмов. В эту ночь Холлинс больше не сомкнул глаз, и утром у него ужасно болела голова. До середины дня он пытался лечить головную боль бренди, а потом вернулся к виски, которое употреблял всякий раз, когда представлялся случай, в основном в буфетах железнодорожных станций, пока не остановился на ночь в Бирмингеме. К этому времени Холлинс решил, что ему надо напиться как следует. Он помнил, как однажды в Индии после крупных неприятностей привел себя выпивкой в спокойное, хотя и не совсем бодрое состояние ума, и сейчас хотел повторить это. Он не боялся, что начнет шуметь, привлекать к себе внимание или совершит поступок, который приведет его в руки полиции. Холлинс был из тех людей, которые пьют мирно и тихо, а после пирушки спокойно отправляются спать. Ему никогда в таких случаях не хотелось кричать, петь, драться или вступать в споры. Поэтому ему раньше случалось напиваться в одиночку, без товарищей, которые вели себя чересчур шумно.
Но на этот раз Холлинс обнаружил, что спиртное не оказывает своего обычного действия. Когда он прибыл в Бирмингем, было еще не поздно и, хорошо поев, Холлинс отправился побродить по городу. По дороге он не пропускал ни одного бара, выпивая в каждом по два-три стаканчика виски.
В десять часов он вернулся в гостиницу и до двенадцати сидел в курительной комнате. Официант, непрерывно подносивший гостю виски с содовой, втайне поражался его жажде. Но Холлинсу не захотелось спать, и он не ощутил ни малейших признаков отравления. Несмотря ни на что, мозг его работал яснее, чем когда-либо прежде. Холлинс чувствовал себя бодрым и свежим, как после хорошего ночного сна. В двенадцать часов он решил, что, судя по количеству выпитого, пора бы уж отправляться спать. Но он знал, что не сможет уснуть, и ужасы прошедшей бессонной ночи заранее пугали его. Холлинсу хотелось еще виски, но стыдно было заказывать его. Однако счастье ему улыбнулось. Смена его официанта закончилась, а ночной портье поставил в конце комнаты множество бутылок, лимоны и сахар. Холлинс решил не упускать благоприятную возможность. Кивнув портье, чтобы тот подошел поближе, Холлинс тихо спросил:
— Что бы вы посоветовали мне выпить на ночь? Последнее время я очень плохо сплю и думаю, что несколько капель горячительного мне помогут.
— Одни берут ром, другие виски — у разных джентльменов разные вкусы,— так же тихо ответил портье.
— Пожалуй, возьму ром,— решил Холлинс.— Когда будете смешивать, сделайте его покрепче.
— Большая порция рома... горячего, с сахаром и лимоном?
- Отлично, сэр,—сказал портье.
Горячий грог будто заново вернул Холлинса к жизни. Он снова стал смотреть на вещи оптимистически. «Я стреляный воробей,— сказал себе Холлинс.— И не так-то просто меня поймать». Долив стакан, Холлинс почувствовал себя так приятно и спокойно, что подошел к ночному портье и попросил повторить порцию. Тот не увидел в этой просьбе ничего необычного и быстро выполнил заказ. Покончив со вторым стаканом, Холлинс отправился спать. Он сразу же провалился в пьяное забытье, потому что горячий ром активизировал бесчисленные стаканчики бренди с содовой и виски с содовой, которые он выпил за этот день. Когда голова йоркширца коснулась подушки, он не чувствовал ничего, кроме мягкого покачивания, которое вовсе не казалось неприятным, обещая спокойную ночь. Он лежал, как бревно, ничего не чувствуя и не понимая, пока серый рассвет не подкрался к окнам его комнаты, а потом вдруг проснулся с ощущением леденящего ужаса, отчаяния и смертельного страха, сжимающего и рвущего на части его сердце. Холлинс вскочил и попытался найти выключатель. Но в тот момент, когда ноги его коснулись пола, голова его закружилась, и он упал с громким стуком. Падение отрезвило его. Он приподнялся, сел, дрожа, на край кровати и стал смотреть в светлеющее окно.
Снова упав на кровать, Холлинс забылся в беспокойной дреме, пока наконец солнечный луч, коснувшийся лица, не пробудил его ото сна, в котором Ллойд с разбитой и окровавленной головой, болтающейся на тонкой шее, преследовал его по улицам большого
города.
Холлинс чувствовал себя усталым, больным и несчастным. Он погрузил голову в холодную воду, постарался взять себя в руки и, наконец, почувствовал себя достаточно уверенно, чтобы сойти вниз поесть. Холлинс сел на предложенное ему официантом место и стал, нахмурившись, разглядывать меню. Обычно он ел по утрам много и с аппетитом, но сейчас не хотелось даже и думать о еде. Во рту у него пересохло, руки дрожали. Официант внимательно оглядел Холлинса и сочувственно покачал головой.
— Не знаю, что и заказывать,— сказал Холлинс,— что-то я с утра неважно себя чувствую.
— Простите, сэр,— сказал официант.— Позвольте вам кое-что предложить. Для начала несколько тостов с анчоусами, сэр,— это удивительно помогает, если правильно приготовить. Я сам прослежу на хухне. И крепкий кофе с бренди, если вы не возражаете, сэр.
— Ладно,— согласился Холлинс.
Он взял газету, которую подал ему официант.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Там он остановился на несколько часов, чтобы обеспечить себе большую безопасность. Холлинс вспомнил, что некоторые из надзирателей знают его твидовый костюм. Поэтому в Бристоле он отправился в магазин готового платья и выбрал себе самый модный костюм. Он, надел его в одной из примерочных, купил небольшой чемодан, спрятал в него старую сумку и ушел. Выполняя свой план — добираться с пересадками — он взял билет из Бристоля в Суиндон. В Суиндоне он переночевал, на следующий день отправился в Регби, а оттуда в Бирмингем, где провел следующую ночь. Наутро Холлинс решил, что пора отправляться в Каслфорд, и сразу после завтрака взял билет на север.
Когда поезд тронулся, Холлинс открыл купленную на станции утреннюю газету. В глаза ему сразу бросился набранный огромными буквами заголовок: «Ужасная цепь убийств в Южном Девоншире».
Глава четвертая
СТРАХ ПЕРЕД НЕВЕДОМЫМ
Когда Холлинс благополучно, по его мнению, выбрался из Дартмура, он сразу же начал пить. В первые сутки убийца был слишком занят, чтобы думать об этом средстве приглушить страдания, терзающие его сердце, но, когда довелось провести целую ночь в Суиндоне, наедине со своими мыслями, Холлинсу пришлось прибегнуть к спиртному. Он сел в укромный угол курительной комнаты тихой гостиницы и, внимательно оглядев посетителей, начал пить виски и пил, пока не почувствовал сонливость, а потом ушел в свой номер. Через три часа Холлинс проснулся, покрытый от ужаса холодным потом. Ему снилось, что Ллойд, лишенный головы, гонится за ним по залитым жарким солнцем склонам холмов. В эту ночь Холлинс больше не сомкнул глаз, и утром у него ужасно болела голова. До середины дня он пытался лечить головную боль бренди, а потом вернулся к виски, которое употреблял всякий раз, когда представлялся случай, в основном в буфетах железнодорожных станций, пока не остановился на ночь в Бирмингеме. К этому времени Холлинс решил, что ему надо напиться как следует. Он помнил, как однажды в Индии после крупных неприятностей привел себя выпивкой в спокойное, хотя и не совсем бодрое состояние ума, и сейчас хотел повторить это. Он не боялся, что начнет шуметь, привлекать к себе внимание или совершит поступок, который приведет его в руки полиции. Холлинс был из тех людей, которые пьют мирно и тихо, а после пирушки спокойно отправляются спать. Ему никогда в таких случаях не хотелось кричать, петь, драться или вступать в споры. Поэтому ему раньше случалось напиваться в одиночку, без товарищей, которые вели себя чересчур шумно.
Но на этот раз Холлинс обнаружил, что спиртное не оказывает своего обычного действия. Когда он прибыл в Бирмингем, было еще не поздно и, хорошо поев, Холлинс отправился побродить по городу. По дороге он не пропускал ни одного бара, выпивая в каждом по два-три стаканчика виски.
В десять часов он вернулся в гостиницу и до двенадцати сидел в курительной комнате. Официант, непрерывно подносивший гостю виски с содовой, втайне поражался его жажде. Но Холлинсу не захотелось спать, и он не ощутил ни малейших признаков отравления. Несмотря ни на что, мозг его работал яснее, чем когда-либо прежде. Холлинс чувствовал себя бодрым и свежим, как после хорошего ночного сна. В двенадцать часов он решил, что, судя по количеству выпитого, пора бы уж отправляться спать. Но он знал, что не сможет уснуть, и ужасы прошедшей бессонной ночи заранее пугали его. Холлинсу хотелось еще виски, но стыдно было заказывать его. Однако счастье ему улыбнулось. Смена его официанта закончилась, а ночной портье поставил в конце комнаты множество бутылок, лимоны и сахар. Холлинс решил не упускать благоприятную возможность. Кивнув портье, чтобы тот подошел поближе, Холлинс тихо спросил:
— Что бы вы посоветовали мне выпить на ночь? Последнее время я очень плохо сплю и думаю, что несколько капель горячительного мне помогут.
— Одни берут ром, другие виски — у разных джентльменов разные вкусы,— так же тихо ответил портье.
— Пожалуй, возьму ром,— решил Холлинс.— Когда будете смешивать, сделайте его покрепче.
— Большая порция рома... горячего, с сахаром и лимоном?
- Отлично, сэр,—сказал портье.
Горячий грог будто заново вернул Холлинса к жизни. Он снова стал смотреть на вещи оптимистически. «Я стреляный воробей,— сказал себе Холлинс.— И не так-то просто меня поймать». Долив стакан, Холлинс почувствовал себя так приятно и спокойно, что подошел к ночному портье и попросил повторить порцию. Тот не увидел в этой просьбе ничего необычного и быстро выполнил заказ. Покончив со вторым стаканом, Холлинс отправился спать. Он сразу же провалился в пьяное забытье, потому что горячий ром активизировал бесчисленные стаканчики бренди с содовой и виски с содовой, которые он выпил за этот день. Когда голова йоркширца коснулась подушки, он не чувствовал ничего, кроме мягкого покачивания, которое вовсе не казалось неприятным, обещая спокойную ночь. Он лежал, как бревно, ничего не чувствуя и не понимая, пока серый рассвет не подкрался к окнам его комнаты, а потом вдруг проснулся с ощущением леденящего ужаса, отчаяния и смертельного страха, сжимающего и рвущего на части его сердце. Холлинс вскочил и попытался найти выключатель. Но в тот момент, когда ноги его коснулись пола, голова его закружилась, и он упал с громким стуком. Падение отрезвило его. Он приподнялся, сел, дрожа, на край кровати и стал смотреть в светлеющее окно.
Снова упав на кровать, Холлинс забылся в беспокойной дреме, пока наконец солнечный луч, коснувшийся лица, не пробудил его ото сна, в котором Ллойд с разбитой и окровавленной головой, болтающейся на тонкой шее, преследовал его по улицам большого
города.
Холлинс чувствовал себя усталым, больным и несчастным. Он погрузил голову в холодную воду, постарался взять себя в руки и, наконец, почувствовал себя достаточно уверенно, чтобы сойти вниз поесть. Холлинс сел на предложенное ему официантом место и стал, нахмурившись, разглядывать меню. Обычно он ел по утрам много и с аппетитом, но сейчас не хотелось даже и думать о еде. Во рту у него пересохло, руки дрожали. Официант внимательно оглядел Холлинса и сочувственно покачал головой.
— Не знаю, что и заказывать,— сказал Холлинс,— что-то я с утра неважно себя чувствую.
— Простите, сэр,— сказал официант.— Позвольте вам кое-что предложить. Для начала несколько тостов с анчоусами, сэр,— это удивительно помогает, если правильно приготовить. Я сам прослежу на хухне. И крепкий кофе с бренди, если вы не возражаете, сэр.
— Ладно,— согласился Холлинс.
Он взял газету, которую подал ему официант.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60