Ему казалось, что он слышит за спиной чьи-то торопливые шаги.
Скоро последние домишки остались позади. Вокруг была живописная сельская местность. Ночной ветерок, приятно холодящий щеки, освежил и ободрил Линдсея. До того угнетенный мрачными мыслями, он стал теперь смотреть на веши под более приятным углом зрения.
Линдсей шел по дороге. Летняя ночь медленно, почти незаметно отступала перед бледным заревом раннего утра.Моряк все время шел, опустив голову, но, едва первые лучи солнца озарили вершины холмов, он увидел, что на землю возвращается день. Линдсей успел пройти немало — Тор-Грове, Види-Корт и Нэйкерс-Ноул остались позади.
Когда уже совсем рассвело, Линдсей оказался у придорожной гостиницы, которая стояла на перекрестке дорог, ведущих в Тэймер-тон-Фолиотт и Плим-Бридж.
Было еще очень рано, и в гостинице наверняка все спали. Но Линдсей не отважился идти мимо места, где его могла заметить и запомнить. Он свернул направо, чтобы рощицами и перелесками спуститься в Биклейскую долину.
Было уже ясное утро, когда моряк спрятался среди густой листвы. Пение щебечущих вокруг него птиц сливалось в одну веселую и дикую мелодию.
Он сел на упавшее дерево, чтобы спокойно обдумать ситуацию, но тут же резко вскочил на ноги и двинулся дальше, в глубь леса. Острые глаза моряка разглядели на стволе свежие зарубки, и он понял, что скоро сюда придут работать дровосеки. Не желая, чтобы его обнаружили, Линдсей поспешно пошел прочь.
Он вышел к железной дороге, ведущей из Марш-Милс через Биклейскую долину в Йелвертон. Линдсей стоял на рельсах, глядя на огромный Саугский лес. Он решил, что среди этих высоких, густо растущих деревьев будет в наибольшей безопасности.
Спустившись с насыпи, он перешел вброд речку и углубился в чащу. Листья деревьев и трава были обильно покрыты утренней росой. Через несколько минут Линдсей промок до нитки. Он свернул влево и скоро оказался в самой гуще леса. Воздух здесь был жарким и душным. По бровям моряка струился пот, он тяжело дышал от усталости, но упорно пробирался сквозь зеленую чащу, куда не мог прорваться ни один порыв ветра.
Казалось, Линдсея ведет неведомая сила, и он продолжал идти без остановки и отдыха. Моряку давно хотелось сесть и дать отдых уставшим от долгой ходьбы ногам. Но стоило ему подумать об этом, как страх снова гнал его вперед. Ему то и дело слышались голоса. Треск ветки наполнял сердце Линдсея ужасом — ему казалось, что преследователи уже гонятся за ним по пятам. Моряк все время озирался по сторонам, высматривая признаки опасности. Он чувствовал себя как загнанный зверь, хотя снова и снова повторял, что все его страхи — лишь игра воображения. И Линдсей продолжал идти вперед. Оказавшись на опушке леса, моряк резко остановился. Впереди слышались голоса. Осторожно продвигаясь вперед, Линдсей выглянул из-за дерева, растущего у самого края леса. Он увидел, что находится уже у биклейского моста. Разговаривали крестьяне, идущие по мосту на работу. Где-то впереди громко били часы. Линдсей насчитал шесть ударов и вспомнил, что уже двенадцать часов ничего не ел. Он ослабел и проголодался, и аппетит его с каждой минутой становился все сильнее.
Когда крестьяне отошли подальше, Линдсей быстро вышел из леса и, перейдя дорогу, зашагал к холмам.По пути он свернул в Саух-Приор и купил там в маленькой лавке хлеба и сыра. Потом выпил в трактире большую кружку эля. Линдсей видел, что на него смотрят с изумлением, но голод и жажда слишком измучили его, и он не обращал ни на кого внимания. Он ел и пил, а потом купил еще бутылку эля и еду и взял с собой в дорогу.
Все это утро Линдсей с трудом карабкался по холмам Саух-Моора, взбираясь по отрогам Больших холмов к Шейверкам-Хэд, а потом — через Лонгкомб и Эрме к Грин-Хилл. Не обращая внимания на жару, он все шел вперед.
Линдсей пару раз останавливался, чтобы отхлебнуть из бутылки. Эль стал теплым и безвкусным, но моряк внушал себе, что если он не глотнет жидкости, то упадет замертво.
В полдень он добрался до полуразрушенной хижины, стоявшей на середине небольшой вересковой пустоши к северу от Грин-Хилл. Линдсей вошел в хижину и огляделся. Внутри было сумрачно и прохладно и было сложено достаточно папоротника и дрока, чтобы устроить мягкую постель. Линдсей почувствовал, что он ужасно устал и должен отдохнуть. Не передохнув как следует, он не смог бы сейчас пройти и ярда. Он лег на высушенный папоротник и через минуту уже крепко спал.
Глава шестая
ОХОТА НА ЧЕЛОВЕКА
Линдсей был сломлен. События прошедших суток разбередили чувства этого флегматичного грубияна, а долгая ходьба по лесу и холмам совершенно истощила его физически.
День сменился вечером, а тяжелый сон все еще продолжался. Солнце уже садилось за западные пустоши, бросая причудливые тени на вершины холмов, но Линдсей этого не видел. Он лежал на куче папоротника, тяжело дыша от истощения.
Еще не стемнело, и солнечные лучи не успели погаснуть на вершинах холмов, когда с северной стороны появилась какая-то фигура. Она двигалась медленно и осторожно, то появляясь, то исчезая, чтобы снова появиться уже в другом месте. Издали казалось, что по вызолоченным солнцем вершинам холмов ползет какое-то серое пятно.
В тех местах, где земля была ровной, фигура двигалась быстро. Когда почва была бугристой и изрезанной, продвижение становилось медленным и мучительным. Но, медленное или быстрое, движение продолжалось безостановочно. Движущееся пятно неумолимо приближалось через пустынную полосу болот и вереска.
Если бы Линдсей сейчас не спал, он бы наверняка заметил эту фигуру, приближающуюся со стороны Грин-Хилл. Через несколько минут, когда расстояние еще уменьшилось, зоркие глаза моряка разглядели бы, что это мужчина, который бежит, как зверь, спасающийся от хищника. Человек то и дело оглядывался через плечо. Тяжелое дыхание с хрипом вырывалось из его груди, когда он с трудом карабкался вверх по склону.
Линдсей увидел бы, что это каторжник в отвратительной тюремной одежде, которая выглядит еще отвратительнее из-за клейма в виде широкой стрелы. Но Линдсей спал. Он ничего не видел и не слышал.
Каторжник приближался, из последних сил карабкаясь на вершину холма. Это был невысокий, хорошо сложенный человек с резкими чертами лица и темными безумными глазами. Его волосы, назло ножницам тюремного парикмахера, спускались маленькими колечками на глаза и уши. Он не был англичанином — это сразу было заметно по его жестам, быстрыми движениями глаз и рук и оливковому цвету кожи, немного побледневшей от тюремной жизни. Человек понемногу приближался, то и дело поглядывая через плечо в сторону Принстона, лежащего далеко от этого места, в светящемся мареве заходящего солнца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60