Но это - чисто априорное представ-
ление, которое с одинаковым успехом может быть заменено
противоположным. В самом деле, почему, собственно говоря,
223
постоянство тут играет роль, и именно такую роль? Раз явле-
ния протекают постоянно и неизменно (как смена дня и ночи
или времен года), то чему же тут удивляться и что именно тут
заставит придумать научно-объяснительный миф? Мифичес-
кое сознание скорее, пожалуй, задумается над какими-нибудь
редкими, небывалыми, эффектными и единичными явления-
ми и скорее даст не их причинное объяснение, но какое-ни-
будь выразительное и картинное изображение. Постоянство
законов природы, таким образом, и наблюдение над ними
ровно ничего не говорит ни о сущности, ни о происхождении
мифа. С другой стороны, в этом объяснении происхождения
мифа как некоей первобытной науки опять-таки кроется ус-
ловная гетерогенетическая точка зрения на предмет, а не вскры-
тие имманентно-существенного содержания мифа. В мифе о
Гелиосе нет ровно никакой астрономии, если даже сделать
малоправдоподобную гипотезу, что миф этот был придуман с
целью объяснить постоянство в видимом движении Солнца.
В повествовании Библии о семи днях творения нет ровно ни-
какой ни астрономии, ни геологии, ни биологии, ни вообще
науки. Совершеннейшей безвкусицей и полнейшей беспред-
метностью надо считать всякие попытки богословов <разга-
дать> повествование Моисея с точки зрения современных на-
учных теорий. Общеизвестны также вольные упражнения <бо-
гословов> в <толковании Апокалипсиса>. Несмотря на то что
классическая патристика старательно избегала такого толко-
вания, несмотря также на то что под сложные образы Апока-
липсиса можно подставить сотни исторических фактов, -
все-таки число этих <апокалиптиков> не уменьшается, но, по-
жалуй, даже увеличивается. Обычно, кто из <верующих> не
умеет философски и диалектически-догматически мыслить,
тот занимается <толкованием Апокалипсиса>, ибо мечтать
всегда было легче, чем мыслить. Никак не хотят понять, что
миф надо трактовать мифически же, что мифическое содержа-
ние мифа само по себе достаточно глубоко и тонко, достаточ-
но богато и интересно и что оно имеет значение само по себе,
не нуждаясь ни в каких толкованиях и научно-исторических
разгадываниях. Кроме того. Апокалипсис есть <откровение>.
Какое же это будет откровение, если вместо буквального по-
нимания всех этих поразительных апокалиптических образов
мы предоставим право каждому подставлять под любой образ.
любую историческую эпоху или событие?
5. Вдумаемся в понятие чистой науки еще раз и попробуем
224
точнее формулировать ее сущность; и - мы увидим, как дале-
ка чистая мифология от чистой науки.
а) Что нужно для науки как таковой? Нужна ли, напр.,
убежденность в реальном существовании ее объектов? Я ут-
верждаю, что законы физики и хилши совершенно одинаковы и
при условии реальности материи, и при условии ее нереальности
и чистой субъективности. Я могу быть вполне убежден в том,
что физическая материя совершенно не существует и что она
есть порождение моей психики, и - все-таки быть настоящим
физиком и химиком. Это значит, что научное содержание
этих дисциплин совершенно не зависит от философской тео-
рии объекта и ни в каком объекте не нуждается. Во-вторых,
есть ряд отделов знания, которые, несмотря на свою полную
эмпирическую значимость, выводятся совершенно дедуктив-
но, каковы, напр., математика и теоретическая механика. Во-
вторых же, если и нужно для той или иной науки эмпиричес-
кое исследование и даже эксперимент, то ничто не мешает та-
кому научному экспериментатору думать, что все это ему
только кажется, а на самом деле ничего не существует: ни ма-
терии, ни эксперимента над нею, ни его самого. Итак, наука
не заинтересована в реальности своего объекта; и <закон при-
роды> ничего не говорит ни о реальности его самого, ни тем
более о реальности вещей и явлений, подчиняющихся этому
<закону>. Нечего и говорить, что миф в этом отношении совер-
шенно противоположен научной формуле. Миф начисто и все-
цело реален и объективен; и даже в нем никогда не может
быть поставлено и вопроса о том, реальны или нет соответст-
вующие мифические явления. Мифическое сознание оперирует
только с реальными объектами, с максимально конкретными
и сущими явлениями. Правда, в мифической предметности
можно констатировать наличие разных степеней реальности,
но это не имеет ничего общего с отсутствием всякого момента
реальности в чистой научной формуле. В мифическом мире
мы находим, напр., явления оборотничества, факты, связан-
ные с действием шапки-невидимки, смерти и воскресения
людей и богов и т. д. и т.д. Все это - факты разной напряжен-
ности бытия, факты различных степеней реальности. Но тут
именно не внебытийственность, а судьба самой бытийствен-
ности, игра разных степеней реальности самого бытия. Ниче-
го подобного нет в науке. Даже если она и начинает говорить о
разных напряжениях пространства (как, напр., в современной
теории относительности), то все же ее интересует не самое это
напряжение и не самое бытие, но теория этого бытия, форму-
225
лы и законы такого неоднородного пространства. Миф же есть
само бытие, сама реальность, сама конкретность бытия.
Ь) Далее, нужен ли науке субъект исследователя? Мы ска-
зали, что содержание любого <закона природы> есть нечто,
совершенно ничего не говорящее об объектах. Теперь мы
должны категорически заявить, что оно также ровно ничего не
говорит и о субъекте исследования. Лица, привыкшие к бессо-
знательной метафизике и дурной мифологии, сейчас же напа-
дут на меня и в миллионный раз повторят скучную истину, от
которой уже давно у меня ощущается чувство легкой тошно-
ты: да как же могла бы появиться и развиваться наука, если бы
не было ни объектов для исследования, ни тех, кто именно
производит исследование? От этих возражений меня только
тошнит и болит затылок. Я не буду тут дискутировать эти во-
просы. Скажу только, что ни в каком <законе природы> я не
могу вычитать тех или других особенностей его ученого созда-
теля. Вот - закон падения тел. Кто его придумал и вывел?
Когда, где и как жил его автор? Каков характер и какова лич-
ность этого автора? Совершенно ничего не знаю. Если из дру-
гих источников я этого не узнал, то самый этот <закон> ничего
мне об этом не скажет. <Закон природы> и есть <закон приро-
ды>. В его смысловом содержании не находится ровно ника-
ких указаний ни на какие-нибудь субъекты, ни на какие-ни-
будь объекты. Дважды два есть четыре: попробуйте мне ука-
зать автора этого арифметического положения!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
ление, которое с одинаковым успехом может быть заменено
противоположным. В самом деле, почему, собственно говоря,
223
постоянство тут играет роль, и именно такую роль? Раз явле-
ния протекают постоянно и неизменно (как смена дня и ночи
или времен года), то чему же тут удивляться и что именно тут
заставит придумать научно-объяснительный миф? Мифичес-
кое сознание скорее, пожалуй, задумается над какими-нибудь
редкими, небывалыми, эффектными и единичными явления-
ми и скорее даст не их причинное объяснение, но какое-ни-
будь выразительное и картинное изображение. Постоянство
законов природы, таким образом, и наблюдение над ними
ровно ничего не говорит ни о сущности, ни о происхождении
мифа. С другой стороны, в этом объяснении происхождения
мифа как некоей первобытной науки опять-таки кроется ус-
ловная гетерогенетическая точка зрения на предмет, а не вскры-
тие имманентно-существенного содержания мифа. В мифе о
Гелиосе нет ровно никакой астрономии, если даже сделать
малоправдоподобную гипотезу, что миф этот был придуман с
целью объяснить постоянство в видимом движении Солнца.
В повествовании Библии о семи днях творения нет ровно ни-
какой ни астрономии, ни геологии, ни биологии, ни вообще
науки. Совершеннейшей безвкусицей и полнейшей беспред-
метностью надо считать всякие попытки богословов <разга-
дать> повествование Моисея с точки зрения современных на-
учных теорий. Общеизвестны также вольные упражнения <бо-
гословов> в <толковании Апокалипсиса>. Несмотря на то что
классическая патристика старательно избегала такого толко-
вания, несмотря также на то что под сложные образы Апока-
липсиса можно подставить сотни исторических фактов, -
все-таки число этих <апокалиптиков> не уменьшается, но, по-
жалуй, даже увеличивается. Обычно, кто из <верующих> не
умеет философски и диалектически-догматически мыслить,
тот занимается <толкованием Апокалипсиса>, ибо мечтать
всегда было легче, чем мыслить. Никак не хотят понять, что
миф надо трактовать мифически же, что мифическое содержа-
ние мифа само по себе достаточно глубоко и тонко, достаточ-
но богато и интересно и что оно имеет значение само по себе,
не нуждаясь ни в каких толкованиях и научно-исторических
разгадываниях. Кроме того. Апокалипсис есть <откровение>.
Какое же это будет откровение, если вместо буквального по-
нимания всех этих поразительных апокалиптических образов
мы предоставим право каждому подставлять под любой образ.
любую историческую эпоху или событие?
5. Вдумаемся в понятие чистой науки еще раз и попробуем
224
точнее формулировать ее сущность; и - мы увидим, как дале-
ка чистая мифология от чистой науки.
а) Что нужно для науки как таковой? Нужна ли, напр.,
убежденность в реальном существовании ее объектов? Я ут-
верждаю, что законы физики и хилши совершенно одинаковы и
при условии реальности материи, и при условии ее нереальности
и чистой субъективности. Я могу быть вполне убежден в том,
что физическая материя совершенно не существует и что она
есть порождение моей психики, и - все-таки быть настоящим
физиком и химиком. Это значит, что научное содержание
этих дисциплин совершенно не зависит от философской тео-
рии объекта и ни в каком объекте не нуждается. Во-вторых,
есть ряд отделов знания, которые, несмотря на свою полную
эмпирическую значимость, выводятся совершенно дедуктив-
но, каковы, напр., математика и теоретическая механика. Во-
вторых же, если и нужно для той или иной науки эмпиричес-
кое исследование и даже эксперимент, то ничто не мешает та-
кому научному экспериментатору думать, что все это ему
только кажется, а на самом деле ничего не существует: ни ма-
терии, ни эксперимента над нею, ни его самого. Итак, наука
не заинтересована в реальности своего объекта; и <закон при-
роды> ничего не говорит ни о реальности его самого, ни тем
более о реальности вещей и явлений, подчиняющихся этому
<закону>. Нечего и говорить, что миф в этом отношении совер-
шенно противоположен научной формуле. Миф начисто и все-
цело реален и объективен; и даже в нем никогда не может
быть поставлено и вопроса о том, реальны или нет соответст-
вующие мифические явления. Мифическое сознание оперирует
только с реальными объектами, с максимально конкретными
и сущими явлениями. Правда, в мифической предметности
можно констатировать наличие разных степеней реальности,
но это не имеет ничего общего с отсутствием всякого момента
реальности в чистой научной формуле. В мифическом мире
мы находим, напр., явления оборотничества, факты, связан-
ные с действием шапки-невидимки, смерти и воскресения
людей и богов и т. д. и т.д. Все это - факты разной напряжен-
ности бытия, факты различных степеней реальности. Но тут
именно не внебытийственность, а судьба самой бытийствен-
ности, игра разных степеней реальности самого бытия. Ниче-
го подобного нет в науке. Даже если она и начинает говорить о
разных напряжениях пространства (как, напр., в современной
теории относительности), то все же ее интересует не самое это
напряжение и не самое бытие, но теория этого бытия, форму-
225
лы и законы такого неоднородного пространства. Миф же есть
само бытие, сама реальность, сама конкретность бытия.
Ь) Далее, нужен ли науке субъект исследователя? Мы ска-
зали, что содержание любого <закона природы> есть нечто,
совершенно ничего не говорящее об объектах. Теперь мы
должны категорически заявить, что оно также ровно ничего не
говорит и о субъекте исследования. Лица, привыкшие к бессо-
знательной метафизике и дурной мифологии, сейчас же напа-
дут на меня и в миллионный раз повторят скучную истину, от
которой уже давно у меня ощущается чувство легкой тошно-
ты: да как же могла бы появиться и развиваться наука, если бы
не было ни объектов для исследования, ни тех, кто именно
производит исследование? От этих возражений меня только
тошнит и болит затылок. Я не буду тут дискутировать эти во-
просы. Скажу только, что ни в каком <законе природы> я не
могу вычитать тех или других особенностей его ученого созда-
теля. Вот - закон падения тел. Кто его придумал и вывел?
Когда, где и как жил его автор? Каков характер и какова лич-
ность этого автора? Совершенно ничего не знаю. Если из дру-
гих источников я этого не узнал, то самый этот <закон> ничего
мне об этом не скажет. <Закон природы> и есть <закон приро-
ды>. В его смысловом содержании не находится ровно ника-
ких указаний ни на какие-нибудь субъекты, ни на какие-ни-
будь объекты. Дважды два есть четыре: попробуйте мне ука-
зать автора этого арифметического положения!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72