Потребность в теплых близких отношениях, вероятно, полностью удовлетворяли поэзия и любовь, и Для великой дружбы места уже не оставалось; Париж для Аполлинера был полон людей симпатичных и достойных симпатии, поэты создавали новые стихи, которыми он интересовался и к которым писал предисловия, художники совершали перевороты, в которые он уходил с головой, а тут еще ежедневные новости и сплетни, а кроме всего прочего, надо зарабатывать и писать, не порывать связей с редакциями и издателями, блюсти свои литературные интересы. Как раз в 1908 году появилось у Канвейлера роскошное издание книги Аполлинера «Гниющий чародей» с гравюрами по дереву Андре Дерена. В том же году состоялась первая выставка Брака, на которой Канвейлер сразу купил восемь картин молодого художника. Книга Аполлинера, изданная в ограниченном количестве экземпляров, с иллюстрациями, мастерски передающими настроение этого произведения, показывающего все богатство поэтической флоры и фауны, почерпнутой молодым Аполлинером из сказок, легенд, мифов и рыцарских романов, великолепная и такая юношеская книга разошлась тогда очень плохо, главным образом из-за высокой цены. Оба имени были еще не очень известны, чтобы на них кинулись богатые библиофилы, молодые же любители не могли и мечтать о роскошном издании. Канвейлер, не смущенный отсутствием успеха, вскоре издал книгу Жакоба «Сен-Маторель» с рисунками Пикассо, являющимися шедеврами остроумия и мастерства, но и это издание встретило лишь насмешки рутинных критиков, которые по этому случаю назвали Канвейлера издателем незадачливых художников, издателем-неудачником Однако неприятие критикой нового искусства и оскорбления, которыми его осыпали, стали явлением настолько повседневным, настолько, что никто из молодых с этим уже не считался.
Во всяком случае. Наверняка не считался Аполлинер, уже закаленный в теоретических потасовках.
Примерно в это самое время к нему обратился редактор выходящего в Бельгии журнала «Марж» Эжен де Монфор с просьбой вести постоянный отдел фельетона, что явилось в биографии Аполлинера (НуегИтепк), забавным эпизодом, вызвало много шума, а потом много веселья в литературных кругах Парижа и Брюсселя. Эжен де Монфор долгое время ищет писателя, а скорее писательницу, которая могла бы и захотела бы вести в «Марж» женскую хронику. Писательница эта занималась бы творчеством своих подруг по профессии, поэтесс и романисток, которых эпоха породила бесчисленное количество, стоит назвать хотя бы Анну де Ноайль, жену Анри де Ренье, и дочь Эредиа, пишущую под псевдонимом Жерар Дувиль, и еще Колетт Вилли, Люси Дела-рю-Мардрю, Габриель Реваль, Жанну Катюль-Мендес, а из старшего поколения: Рашильд, Жип, Северин, Дани-ель Лесюе, Юдифь Готье и многих других. Редактор «Маржа» обращается сначала к самым известным, к Анне де Ноайль и дочери Эредиа, обе отказываются. Дочь Эредиа объясняет де Монфору без околичностей причины: «Писать о женщинах? Да ведь они выцарапают мне глаза! Почему бы вам не писать самому, под псевдонимом?» Мысль хорошая. Вот только у Монфора нет желания вести хронику самому, может быть, он просто не уверен в своих силах. Но тут ему вспоминается талантливый поэт и критик в одном лице, ко всему еще человек, одаренный чувством юмора и не боящийся подставить шею во славу литературы. Он назначает Аполлинеру встречу и в кратких словах объясняет суть дела. Аполлинер в восторге. Живя по соседству с Монфором, он ежедневно взбирается на седьмой этаж, чтобы разработать с ним план баталии, заранее предвкушая предстоящее развлечение.
Разумеется, все должно храниться в тайне. Первая попытка, представленная Монфору, была неудачной, вспо* минает редактор «Маржа». Но Аполлинер, не отчаиваясь, переделывает набросок и на другой день приносит фельетон, выдержанный как раз в том идеальном, не то наивном, не то умничающем тоне молоденькой наседки: «Когда я читаю книгу, я знаю, нравится она мне или нет, но не имею ни малейшего понятия, почему нравится и почему нет». Фельетон, подписанный «Луиза Лаланп» (на улице Лаланн находился лицей в Каннах, где учился Аполлинер), вызывает сенсацию. Кто это? Имя никому не известно. Начинающая писательница? Псевдоним? Во время традиционного обеда, организованного редакцией «Марж» на улице Лепик, вместе с мясом подают письмо от Луизы Лаланн, которая извиняется, что не может воспользоваться приглашением, поскольку спешно уезжает на юг Во время десерта и кофе продолжаются бесконечные догадки и шутки по поводу новой сотрудницы. В следующих номерах «Марж» стиль Луизы Лаланн приобретает жестокость, оценки ее становятся все более меткими и острыми, она хвалит Анну де Ноайль и Жанну Катюль-Мендес и высмеивает душещипательный роман Мардрю «Мари — девушка-мать», фельетоны ее пробудили в литературной среде страсти. Луизу Лаланн надо очеловечить, придать ей индивидуальность. Однажды редактор «Маржа» получает от Луизы Лаланн письмо и приложенные к письму стихи:
«Мсье, посылаю Вам стихи, которые Вы просили. Не знаю, понравятся ли они Вам, но полагаю, что они покажутся достаточно искренними, чтобы появиться в журналах, о которых Вы говорили.
Зайду к Вам в понедельник. Наверное, «Марж» уже поступил из Бельгии.
Луиза Лаланн».
Стихи эти — «Песенка», «Вчера» и «Подарок» — были прочитаны на вечере женской поэзии, устроенном в Салоне независимых, где они вызвали признание и симпатию. Принято считать, и именно так полагают некоторые аполлинероведы, что стихи принадлежат Мари Лоран-сен. Но мы никогда не узнаем, являются ли эти любовные стихи серьезной поэтической пробой Мари или просто шуткой, разыгранной по договоренности с Аполлинером. Если же это были любовные признания, представленные в такой форме Аполлинеру, то применение, которое нашел им возлюбленный, выглядит не самой удачной формой признательности за трогательный дар. Во всяком случае, Аполлинер решил лансировать свою Луизу Лаланн уже как поэтессу. «Луиза Лаланн получила письмо от Руанара с просьбой прислать стихи, которые будут читаться в Салоне 8 апреля. Прошу выслать обратной почтой стихотворение «Подарок», помещенное в «Марж», оно будет читаться 8-го. Очень важно». А после состоявшегося вечера: «Вчера рукоплескали стихам Луизы Лаланн в Салоне. Приводим программу».
Игра продолжалась бы бесконечно, если бы не поступающие все время письма и вопросы и если бы Аполлинеру не наскучила эта затянувшаяся мистификация. В январе 1910 года было решено навсегда расстаться с Луизой Лаланн и раскрыть ее инкогнито. Фельетон, приготовленный в знак расставания с мадемуазель Луизой, был настоящей бомбой, все, кто когда-либо с одобрением или возмущением отзывался о статьях или стихах Луизы Лаланн, оказались в дураках, на них чуть не пальцем показывали, номер «Маржа» молниеносно расхватали;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Во всяком случае. Наверняка не считался Аполлинер, уже закаленный в теоретических потасовках.
Примерно в это самое время к нему обратился редактор выходящего в Бельгии журнала «Марж» Эжен де Монфор с просьбой вести постоянный отдел фельетона, что явилось в биографии Аполлинера (НуегИтепк), забавным эпизодом, вызвало много шума, а потом много веселья в литературных кругах Парижа и Брюсселя. Эжен де Монфор долгое время ищет писателя, а скорее писательницу, которая могла бы и захотела бы вести в «Марж» женскую хронику. Писательница эта занималась бы творчеством своих подруг по профессии, поэтесс и романисток, которых эпоха породила бесчисленное количество, стоит назвать хотя бы Анну де Ноайль, жену Анри де Ренье, и дочь Эредиа, пишущую под псевдонимом Жерар Дувиль, и еще Колетт Вилли, Люси Дела-рю-Мардрю, Габриель Реваль, Жанну Катюль-Мендес, а из старшего поколения: Рашильд, Жип, Северин, Дани-ель Лесюе, Юдифь Готье и многих других. Редактор «Маржа» обращается сначала к самым известным, к Анне де Ноайль и дочери Эредиа, обе отказываются. Дочь Эредиа объясняет де Монфору без околичностей причины: «Писать о женщинах? Да ведь они выцарапают мне глаза! Почему бы вам не писать самому, под псевдонимом?» Мысль хорошая. Вот только у Монфора нет желания вести хронику самому, может быть, он просто не уверен в своих силах. Но тут ему вспоминается талантливый поэт и критик в одном лице, ко всему еще человек, одаренный чувством юмора и не боящийся подставить шею во славу литературы. Он назначает Аполлинеру встречу и в кратких словах объясняет суть дела. Аполлинер в восторге. Живя по соседству с Монфором, он ежедневно взбирается на седьмой этаж, чтобы разработать с ним план баталии, заранее предвкушая предстоящее развлечение.
Разумеется, все должно храниться в тайне. Первая попытка, представленная Монфору, была неудачной, вспо* минает редактор «Маржа». Но Аполлинер, не отчаиваясь, переделывает набросок и на другой день приносит фельетон, выдержанный как раз в том идеальном, не то наивном, не то умничающем тоне молоденькой наседки: «Когда я читаю книгу, я знаю, нравится она мне или нет, но не имею ни малейшего понятия, почему нравится и почему нет». Фельетон, подписанный «Луиза Лаланп» (на улице Лаланн находился лицей в Каннах, где учился Аполлинер), вызывает сенсацию. Кто это? Имя никому не известно. Начинающая писательница? Псевдоним? Во время традиционного обеда, организованного редакцией «Марж» на улице Лепик, вместе с мясом подают письмо от Луизы Лаланн, которая извиняется, что не может воспользоваться приглашением, поскольку спешно уезжает на юг Во время десерта и кофе продолжаются бесконечные догадки и шутки по поводу новой сотрудницы. В следующих номерах «Марж» стиль Луизы Лаланн приобретает жестокость, оценки ее становятся все более меткими и острыми, она хвалит Анну де Ноайль и Жанну Катюль-Мендес и высмеивает душещипательный роман Мардрю «Мари — девушка-мать», фельетоны ее пробудили в литературной среде страсти. Луизу Лаланн надо очеловечить, придать ей индивидуальность. Однажды редактор «Маржа» получает от Луизы Лаланн письмо и приложенные к письму стихи:
«Мсье, посылаю Вам стихи, которые Вы просили. Не знаю, понравятся ли они Вам, но полагаю, что они покажутся достаточно искренними, чтобы появиться в журналах, о которых Вы говорили.
Зайду к Вам в понедельник. Наверное, «Марж» уже поступил из Бельгии.
Луиза Лаланн».
Стихи эти — «Песенка», «Вчера» и «Подарок» — были прочитаны на вечере женской поэзии, устроенном в Салоне независимых, где они вызвали признание и симпатию. Принято считать, и именно так полагают некоторые аполлинероведы, что стихи принадлежат Мари Лоран-сен. Но мы никогда не узнаем, являются ли эти любовные стихи серьезной поэтической пробой Мари или просто шуткой, разыгранной по договоренности с Аполлинером. Если же это были любовные признания, представленные в такой форме Аполлинеру, то применение, которое нашел им возлюбленный, выглядит не самой удачной формой признательности за трогательный дар. Во всяком случае, Аполлинер решил лансировать свою Луизу Лаланн уже как поэтессу. «Луиза Лаланн получила письмо от Руанара с просьбой прислать стихи, которые будут читаться в Салоне 8 апреля. Прошу выслать обратной почтой стихотворение «Подарок», помещенное в «Марж», оно будет читаться 8-го. Очень важно». А после состоявшегося вечера: «Вчера рукоплескали стихам Луизы Лаланн в Салоне. Приводим программу».
Игра продолжалась бы бесконечно, если бы не поступающие все время письма и вопросы и если бы Аполлинеру не наскучила эта затянувшаяся мистификация. В январе 1910 года было решено навсегда расстаться с Луизой Лаланн и раскрыть ее инкогнито. Фельетон, приготовленный в знак расставания с мадемуазель Луизой, был настоящей бомбой, все, кто когда-либо с одобрением или возмущением отзывался о статьях или стихах Луизы Лаланн, оказались в дураках, на них чуть не пальцем показывали, номер «Маржа» молниеносно расхватали;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79