Пачечки с маслом он уже сунул под сено. Он хватает вожжи со спины лошади, смотрит на сонный поселок, словно пытается припомнить что-то хорошее, невольно забытое. Затем прыгает в телегу, садится на мешок с сеном и понукает каурого. Таавету сегодня надо спешить — на хуторе ожидают молотилку, и надо до того кое-что сделать. Он доезжает до народного дома, окрашенного красной шведской краской, и вспоминает, что курево на исходе. Заворачивает лошадь к ресторану. Ресторан еще закрыт, он открывается обычно в полдень, но Таавет надеется войти с черного хода.
У изгрызенной коновязи он ставит каурого к сучковатому месту, которое лошади, пожалуй, и со скуки кусать не будут. Таавет с удивлением замечает, что белая лошадь Пауля Кяо тоже стоит здесь с возом гонта. Хозяин Айасте приличия ради счищает с пиджака соринки, поглядывает на сапоги. Он вполне в форме, ничего не скажешь.
Эльмар Лузиксепп, машинист парового котла, как раз ставит велосипед у стены лавки и копошится, нагнувшись к обшлагам брюк. Когда он съезжал с горы Саннакене, брючина попала в цепь. Вот сатана! — ругается Эльмар. Таавет поглядывает на него, ему надо бы поговорить с машинистом; никак не удается завязать разговор, и он откладывает его на завтра. Тем более что дело, о котором он хочет сказать, не спешное.
На стене приколот кнопками какой-то листок. Таавет интереса ради подходит поближе. Читая извещение, он чувствует, как жаркая волна проходит по телу. Ничего веселого, где уж там! Ровным, прямым почерком сообщается, что сегодня на хуторе Айасте произойдет аукцион. Для хозяина это не бог весть какая потрясающая новость — еще две недели назад был судебный исполнитель и арестовал имущество; Таавет невольно вздыхает. Да, дрянная история. Конечно, хутор они не распродадут, нет! Дело далеко не так уж плохо, однако овечье стадо и инвентарь потерпит урон. Один стыд этот аукцион, иначе не скажешь. И деревенским будет о чем злорадствовать и сплетничать. Таавет винит э мыслях брата, человека просвещенного, который не смог (или не захотел) избавить его от роли поручителя. А теперь, деревенщина, выкручивайся, как хочешь! Может быть, Карл считал, что от такого пустякового векселя Айасте не захиреет.
Машинисту нет никакого дела до забот Таавета. Он не читал объявления, а если и читал, то оно оставило его почти равнодушным. Этот сухощавый незаметный человек, который и слесарит, и запаивает ведра, и кроет крыши, всегда нужен, пусть хоть вся деревня идет с молотка. Он переходит с молотилкой и паровым котлом с хутора на хутор, молотит хлеб, что дает природа, а до остального ему дела нет. Он идет по стопам отца, который уже покоится на кладбище. Тут было бы нелишним заметить, что в деревне Тухакопли произошла смена поколений. Это протекало спокойно, не было ни разбитых окон, ни пролитой крови. Просто отцвело одно поколение, стало прахом, и другое незаметно пришло ему на смену. Как трава на лугу,— сказал бы какой-нибудь златоуст.
Если дети, государства и планеты — плоды случайности, почему бы случай не мог свести двух людей на перекрестке дорог. Они могли бы пить вдвоем пиво, почему бы и нет. Могли бы распить даже четвертинку, хотя погода знойная и времени мало. Эльмар улыбается, он наконец-то высвободил свою злосчастную штанину из велосипедной цепи. Бросив взгляд на хозяина Айасте, он вспоминает вчерашний вечер, когда молотил рожь на хуторе Кяо. Люди уже сидели в доме за столом, а машинист, один на пустом дворе, сматывал приводной ремень. Из дома вышел Пауль и спросил, заполнил ли Эльмар квитанцию о молотьбе для машинного товарищества. Нет, медлительно отвечал Эльмар, он как раз хотел поговорить об этом с хозяином; он опасается, что цифра будет слишком велика, на хуторе Кяо обильная рожь. Лицо Пауля было красное, изо рта шел винный дух, наверняка он в задней комнате заложил за ворот. Не будет ли Эльмар так добр, не припишет ли он в квитанции к урожаю еще пятьдесят пур ржи. Пятьдесят пур, удивился про себя машинист, о-го-го! — это годовой урожай иного небольшого хуторка. Итого сто двадцать? — спросил он с безразличным лицом. Пауль, который никогда не был силен в цифири, умолк и прикидывал то-се. Он напряг свои дубовые мозги, прежде чем смог сказать, что вдруг и этого недостаточно: нынче у многих пышная рожь. Не накинет ли Эльмар еще двадцать пур. Машинист смотал ремень и аккуратно уложил его в ящик. Итого выходит сто сорок пур, и Паулю придется доплатить за молотьбу несколько крон. Хозяин Кяо разозлился — это находит на него внезапно — и рявкнул, что оплата молотьбы не его, Эльмара, забота. А если парень будет молчать, то он, Кяо, выставит две бутылки «Президента». Согласен ли машинист на такой уговор? — нетерпеливо спросил он. Эльмар никогда не замышлял вступать в общесто трезвости,
не то что его покойный отец, он молча вытащил из-за пазухи чистый бланк и зацолнил квитанцию чернильным карандашом, положив ее на маховик. Ну вот, теперь у тебя урожай ржи на всю деревню знатный, можешь бахвалиться, сказал он и для виду сделал печальное лицо, только Таавет Анилуйк может в здешних краях переплюнуть тебя, у него вроде на поле бабки стоят очень часто.
Эльмар знал, что такой разговор не нравится Паулю. Между Кяо и Айасте с давних пор шла борьба, каждый из хозяев хотел перескакать другого. Особенно чувствовалось это с тех пор, как Таавет стал хозяином. Пауль помолчал немного, поразмышлял и затем принес из дома обещанное вознаграждение. Машинист вертел в руках бутылки водки. Да, все стоит денег, даже честь и слава, усмехнувшись, подумал он. Куда спрятать водку, чтобы подручный не вынюхал и не распил с такими же, как сам, мальчишками? В ящик с инструментом ни в коем случае класть нельзя, разве что в топку, в золу.
И все же эта встреча ничего не означает. Они много раз видели друг друга, слава богу, и увидят еще. Нет у них и больших новостей, чтобы рассказать друг другу, но, несмотря на это, оба заходят ненадолго в ресторан. Погода душная, чего торчать на улице.
Таавет сразу замечает Пауля, который сидит за столом у окна с бутылкой пива. Тень пробегает по лицу Анилуйка. Он с удовольствием вернулся бы во двор. Уже не нравится ему и эта корчма, нет, не нравится. Но отступать поздно, тем более что Пауль заметил их двоих и подзывает к себе. У хозяина Кяо, разумеется, красное, как всегда, лицо; видать, это у него с рождения. Странно, что он сидит здесь в самую страду. Пьет он не так уж много и часто, но бывают у него и запои. Тогда он по нескольку дней резвится и лакает, набирает под завязку. Бывало и такое, что хозяйка запрягает лошадь и едет искать хозяина в Отепя, в Пука или еще куда подальше. Обычно она находит Пауля в какой-нибудь компании, где есть даже женщины легкого поведения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
У изгрызенной коновязи он ставит каурого к сучковатому месту, которое лошади, пожалуй, и со скуки кусать не будут. Таавет с удивлением замечает, что белая лошадь Пауля Кяо тоже стоит здесь с возом гонта. Хозяин Айасте приличия ради счищает с пиджака соринки, поглядывает на сапоги. Он вполне в форме, ничего не скажешь.
Эльмар Лузиксепп, машинист парового котла, как раз ставит велосипед у стены лавки и копошится, нагнувшись к обшлагам брюк. Когда он съезжал с горы Саннакене, брючина попала в цепь. Вот сатана! — ругается Эльмар. Таавет поглядывает на него, ему надо бы поговорить с машинистом; никак не удается завязать разговор, и он откладывает его на завтра. Тем более что дело, о котором он хочет сказать, не спешное.
На стене приколот кнопками какой-то листок. Таавет интереса ради подходит поближе. Читая извещение, он чувствует, как жаркая волна проходит по телу. Ничего веселого, где уж там! Ровным, прямым почерком сообщается, что сегодня на хуторе Айасте произойдет аукцион. Для хозяина это не бог весть какая потрясающая новость — еще две недели назад был судебный исполнитель и арестовал имущество; Таавет невольно вздыхает. Да, дрянная история. Конечно, хутор они не распродадут, нет! Дело далеко не так уж плохо, однако овечье стадо и инвентарь потерпит урон. Один стыд этот аукцион, иначе не скажешь. И деревенским будет о чем злорадствовать и сплетничать. Таавет винит э мыслях брата, человека просвещенного, который не смог (или не захотел) избавить его от роли поручителя. А теперь, деревенщина, выкручивайся, как хочешь! Может быть, Карл считал, что от такого пустякового векселя Айасте не захиреет.
Машинисту нет никакого дела до забот Таавета. Он не читал объявления, а если и читал, то оно оставило его почти равнодушным. Этот сухощавый незаметный человек, который и слесарит, и запаивает ведра, и кроет крыши, всегда нужен, пусть хоть вся деревня идет с молотка. Он переходит с молотилкой и паровым котлом с хутора на хутор, молотит хлеб, что дает природа, а до остального ему дела нет. Он идет по стопам отца, который уже покоится на кладбище. Тут было бы нелишним заметить, что в деревне Тухакопли произошла смена поколений. Это протекало спокойно, не было ни разбитых окон, ни пролитой крови. Просто отцвело одно поколение, стало прахом, и другое незаметно пришло ему на смену. Как трава на лугу,— сказал бы какой-нибудь златоуст.
Если дети, государства и планеты — плоды случайности, почему бы случай не мог свести двух людей на перекрестке дорог. Они могли бы пить вдвоем пиво, почему бы и нет. Могли бы распить даже четвертинку, хотя погода знойная и времени мало. Эльмар улыбается, он наконец-то высвободил свою злосчастную штанину из велосипедной цепи. Бросив взгляд на хозяина Айасте, он вспоминает вчерашний вечер, когда молотил рожь на хуторе Кяо. Люди уже сидели в доме за столом, а машинист, один на пустом дворе, сматывал приводной ремень. Из дома вышел Пауль и спросил, заполнил ли Эльмар квитанцию о молотьбе для машинного товарищества. Нет, медлительно отвечал Эльмар, он как раз хотел поговорить об этом с хозяином; он опасается, что цифра будет слишком велика, на хуторе Кяо обильная рожь. Лицо Пауля было красное, изо рта шел винный дух, наверняка он в задней комнате заложил за ворот. Не будет ли Эльмар так добр, не припишет ли он в квитанции к урожаю еще пятьдесят пур ржи. Пятьдесят пур, удивился про себя машинист, о-го-го! — это годовой урожай иного небольшого хуторка. Итого сто двадцать? — спросил он с безразличным лицом. Пауль, который никогда не был силен в цифири, умолк и прикидывал то-се. Он напряг свои дубовые мозги, прежде чем смог сказать, что вдруг и этого недостаточно: нынче у многих пышная рожь. Не накинет ли Эльмар еще двадцать пур. Машинист смотал ремень и аккуратно уложил его в ящик. Итого выходит сто сорок пур, и Паулю придется доплатить за молотьбу несколько крон. Хозяин Кяо разозлился — это находит на него внезапно — и рявкнул, что оплата молотьбы не его, Эльмара, забота. А если парень будет молчать, то он, Кяо, выставит две бутылки «Президента». Согласен ли машинист на такой уговор? — нетерпеливо спросил он. Эльмар никогда не замышлял вступать в общесто трезвости,
не то что его покойный отец, он молча вытащил из-за пазухи чистый бланк и зацолнил квитанцию чернильным карандашом, положив ее на маховик. Ну вот, теперь у тебя урожай ржи на всю деревню знатный, можешь бахвалиться, сказал он и для виду сделал печальное лицо, только Таавет Анилуйк может в здешних краях переплюнуть тебя, у него вроде на поле бабки стоят очень часто.
Эльмар знал, что такой разговор не нравится Паулю. Между Кяо и Айасте с давних пор шла борьба, каждый из хозяев хотел перескакать другого. Особенно чувствовалось это с тех пор, как Таавет стал хозяином. Пауль помолчал немного, поразмышлял и затем принес из дома обещанное вознаграждение. Машинист вертел в руках бутылки водки. Да, все стоит денег, даже честь и слава, усмехнувшись, подумал он. Куда спрятать водку, чтобы подручный не вынюхал и не распил с такими же, как сам, мальчишками? В ящик с инструментом ни в коем случае класть нельзя, разве что в топку, в золу.
И все же эта встреча ничего не означает. Они много раз видели друг друга, слава богу, и увидят еще. Нет у них и больших новостей, чтобы рассказать друг другу, но, несмотря на это, оба заходят ненадолго в ресторан. Погода душная, чего торчать на улице.
Таавет сразу замечает Пауля, который сидит за столом у окна с бутылкой пива. Тень пробегает по лицу Анилуйка. Он с удовольствием вернулся бы во двор. Уже не нравится ему и эта корчма, нет, не нравится. Но отступать поздно, тем более что Пауль заметил их двоих и подзывает к себе. У хозяина Кяо, разумеется, красное, как всегда, лицо; видать, это у него с рождения. Странно, что он сидит здесь в самую страду. Пьет он не так уж много и часто, но бывают у него и запои. Тогда он по нескольку дней резвится и лакает, набирает под завязку. Бывало и такое, что хозяйка запрягает лошадь и едет искать хозяина в Отепя, в Пука или еще куда подальше. Обычно она находит Пауля в какой-нибудь компании, где есть даже женщины легкого поведения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45