Королеве Катерине перевалило за сорок, и она более не могла иметь детей. У короля была только дочь, а он жаждал иметь наследника мужского пола. У него оставался один лишь выход – жениться на молодой женщине, способной родить ему сына. Иначе династия Тюдоров кончилась бы с его смертью.
– Да, наследник был ему необходим.
– В то время многие из нас полагали, что лишь от королевы Катерины зависит, сохранится ли в Англии истинная религия, – продолжал Ренн. – Все могло сложиться иначе, если бы она последовала разумному совету Папы и отправилась в монастырь, предоставив королю возможность жениться вновь.
Старый законник сокрушенно покачал головой.
– Но королева была по-женски упряма и недальновидна. Она настаивала на том, что Господь благословил их брак и лишь смерть разлучит ее с Генрихом. А в результате случилось то, чего сама королева опасалась больше всего, – страна оказалась в пучине религиозной розни.
– Да, как это ни парадоксально, именно королева Катерина, рьяная католичка, некоторым образом спровоцировала реформацию.
– Увы, Мартин не видел этого парадокса. Он был неколебимо убежден в том, что король обязан хранить верность Катерине Арагонской. И о своих убеждениях он объявил нам за столом.
Джайлс вновь окинул комнату глазами.
– Признаюсь откровенно, я пришел в ярость. Ведь в отличие от этого юнца я прекрасно понимал, что несговорчивость королевы вынудит ее супруга пойти на разрыв с Римом. Так в конце концов и случилось. Теперь, когда обе королевы, и Катерина Арагонская, и Анна Болейн, мертвы, кажется странным, что мы вели из-за них столь жаркие споры. Но в ту пору мы, сторонники прежней религии, разделились на два лагеря. Люди здравомыслящие, подобно мне, ждали от королевы уступок, а упрямцы, подобные Мартину, этих уступок отчаянно не желали. Да, Мэтью, тогда мы наговорили друг другу много неприятных вещей, – признал Ренн, покачав своей львиной головой. – Родители Мартина встали на сторону сына, и это лишь усугубило мой гнев. Я понял, что прежде он не раз обсуждал с ними свои политические взгляды. Мысль о том, что он был столь скрытен со мной, своим покровителем и наставником на стезе закона, была мне чрезвычайно обидна.
В голосе Джайлса послышалась невольная горечь.
– Но почему вы решили, что с родителями он был откровеннее, чем с вами? – спросил я. – Возможно, его родители просто решили поддержать сына.
– Возможно, – кивнул Джайлс. – Признаюсь, в те минуты я особенно остро осознал, что сам я бездетен, и это привело к тому, что с языка моего сорвались новые резкости. Жена моя подлила масла в огонь, заявив, что полностью согласна со своими родными. Ей не следовало так поступать. По моему разумению, жена должна поддерживать мужа при любых обстоятельствах. Так или иначе, спор наш кончился тем, что я выгнал из своего дома Мартина Дейкина и его родителей.
Я в удивлении взглянул на Джайлса. Трудно было представить, что этот спокойный и уравновешенный человек был способен на вспышку столь необузданного гнева. Впрочем, вполне вероятно, болезнь укротила его нрав.
– С тех пор я ни словом не обмолвился ни с Мартином, ни с его родителями. Бедной моей жене наша ссора доставила много горя. До конца своих дней она так и не простила мне моего жестокого поступка.
Джайлс вновь сокрушенно покачал головой.
– Бедная, бедная моя Сара, как горько я жалею о том, что причинил ей столько огорчений. Три года назад в Йорк пришла чума и унесла мою несчастную жену. Несколько недель спустя родители Мартина последовали за ней. Мартин приехал сюда, дабы устроить похороны, но нелепая гордыня не позволила мне встретиться с ним. Я даже не знаю, женился ли он и есть ли у него дети. Во время нашей ссоры он был еще холост.
– Я понимаю ваши чувства, Джайлс, – заверил я. – И думаю, нечто подобное пережили многие жители Англии. Религиозная рознь расколола немало семей.
– Да, но ныне я обвиняю в случившемся только себя, – проронил старый законник. – Гордыня и упрямство – это тяжкие грехи, а я слишком долго не мог избавиться от их власти. И сейчас у меня осталось лишь одно желание – примириться с Мартином. Спорить нам больше не о чем, – добавил он с невеселым смехом. – В конце концов мы оба проиграли. Победа осталась за Кромвелем и реформаторами.
– Наверное, Джайлс, мне стоит открыть перед вами свои собственные взгляды, – заметил я. – Я более не считаю церковные реформы несомненным благом, но при этом отнюдь не убежден в преимуществах старой религии. Беспощадные фанатики встречаются среди католиков столь же часто, как и среди реформаторов.
– К концу жизни я стал куда снисходительнее относиться к чужим убеждениям, – сказал Джайлс, пристально глядя на меня. – Но сам я по-прежнему крепок в вере. Вера – это то, что необходимо человеку более всего.
Некоторое время он хранил молчание, потом заметил:
– По слухам, король разочаровался в реформах и не прочь повернуть их вспять. Но я не думаю, что слухи эти соответствуют истине. Будь это так, король прежде всего избавился бы от Кранмера.
– По-моему, король пребывает в постоянных колебаниях, – пожал я плечами. – Он более никому не доверяет и склоняется то к одной, то к другой партии.
– Значит, политика, которую он ведет, зависит лишь от его сиюминутных прихотей?
– Должно быть, он убежден, что все его прихоти внушены ему Господом. Ведь он считает себя исполнителем Божьей воли.
– Как бы ни различались наши взгляды, думаю, в одном мы полностью согласны, – прищурился Джайлс. – Оба мы далеки от мысли, что устами короля вещает Бог.
– Когда мы начинали церковную реформу, мы и думать не думали, что король займет место Папы, – заметил я.
То, что Ренн является убежденным католиком, отнюдь не явилось для меня открытием. Об этом я догадывался по многим признакам. И все же во время нынешнего разговора старый законник открылся для меня с неожиданной стороны. Судя по тому, как сурово он обошелся с родными, не разделявшими его убеждений, прежде он был настоящим деспотом.
«Впрочем, у каждого из нас есть в шкафу свои скелеты», – сказал я себе.
– Что ж, довольно печальных воспоминаний, – со вздохом изрек Джайлс. – Идемте посмотрим, как дела у молодого Барака.
– Джайлс, прежде чем мы завершим этот разговор, я, в свою очередь, хочу вам в кое в чем признаться, – произнес я после недолгого колебания.
– В чем же? – удивленно взглянул на меня старый законник.
– Вчера, когда я смотрел карты в вашей библиотеке…
– Да-да. Удалось вам найти то, что требовалось? Меджи сказала, вы провели в библиотеке несколько часов.
– Я нашел то, что искал, и очень вам благодарен. Кстати, должен сказать, ваше собрание поразило меня своим богатством.
– Я собираю книги и рукописи на протяжении последних пятидесяти лет, – с довольной улыбкой сообщил Джайлс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201
– Да, наследник был ему необходим.
– В то время многие из нас полагали, что лишь от королевы Катерины зависит, сохранится ли в Англии истинная религия, – продолжал Ренн. – Все могло сложиться иначе, если бы она последовала разумному совету Папы и отправилась в монастырь, предоставив королю возможность жениться вновь.
Старый законник сокрушенно покачал головой.
– Но королева была по-женски упряма и недальновидна. Она настаивала на том, что Господь благословил их брак и лишь смерть разлучит ее с Генрихом. А в результате случилось то, чего сама королева опасалась больше всего, – страна оказалась в пучине религиозной розни.
– Да, как это ни парадоксально, именно королева Катерина, рьяная католичка, некоторым образом спровоцировала реформацию.
– Увы, Мартин не видел этого парадокса. Он был неколебимо убежден в том, что король обязан хранить верность Катерине Арагонской. И о своих убеждениях он объявил нам за столом.
Джайлс вновь окинул комнату глазами.
– Признаюсь откровенно, я пришел в ярость. Ведь в отличие от этого юнца я прекрасно понимал, что несговорчивость королевы вынудит ее супруга пойти на разрыв с Римом. Так в конце концов и случилось. Теперь, когда обе королевы, и Катерина Арагонская, и Анна Болейн, мертвы, кажется странным, что мы вели из-за них столь жаркие споры. Но в ту пору мы, сторонники прежней религии, разделились на два лагеря. Люди здравомыслящие, подобно мне, ждали от королевы уступок, а упрямцы, подобные Мартину, этих уступок отчаянно не желали. Да, Мэтью, тогда мы наговорили друг другу много неприятных вещей, – признал Ренн, покачав своей львиной головой. – Родители Мартина встали на сторону сына, и это лишь усугубило мой гнев. Я понял, что прежде он не раз обсуждал с ними свои политические взгляды. Мысль о том, что он был столь скрытен со мной, своим покровителем и наставником на стезе закона, была мне чрезвычайно обидна.
В голосе Джайлса послышалась невольная горечь.
– Но почему вы решили, что с родителями он был откровеннее, чем с вами? – спросил я. – Возможно, его родители просто решили поддержать сына.
– Возможно, – кивнул Джайлс. – Признаюсь, в те минуты я особенно остро осознал, что сам я бездетен, и это привело к тому, что с языка моего сорвались новые резкости. Жена моя подлила масла в огонь, заявив, что полностью согласна со своими родными. Ей не следовало так поступать. По моему разумению, жена должна поддерживать мужа при любых обстоятельствах. Так или иначе, спор наш кончился тем, что я выгнал из своего дома Мартина Дейкина и его родителей.
Я в удивлении взглянул на Джайлса. Трудно было представить, что этот спокойный и уравновешенный человек был способен на вспышку столь необузданного гнева. Впрочем, вполне вероятно, болезнь укротила его нрав.
– С тех пор я ни словом не обмолвился ни с Мартином, ни с его родителями. Бедной моей жене наша ссора доставила много горя. До конца своих дней она так и не простила мне моего жестокого поступка.
Джайлс вновь сокрушенно покачал головой.
– Бедная, бедная моя Сара, как горько я жалею о том, что причинил ей столько огорчений. Три года назад в Йорк пришла чума и унесла мою несчастную жену. Несколько недель спустя родители Мартина последовали за ней. Мартин приехал сюда, дабы устроить похороны, но нелепая гордыня не позволила мне встретиться с ним. Я даже не знаю, женился ли он и есть ли у него дети. Во время нашей ссоры он был еще холост.
– Я понимаю ваши чувства, Джайлс, – заверил я. – И думаю, нечто подобное пережили многие жители Англии. Религиозная рознь расколола немало семей.
– Да, но ныне я обвиняю в случившемся только себя, – проронил старый законник. – Гордыня и упрямство – это тяжкие грехи, а я слишком долго не мог избавиться от их власти. И сейчас у меня осталось лишь одно желание – примириться с Мартином. Спорить нам больше не о чем, – добавил он с невеселым смехом. – В конце концов мы оба проиграли. Победа осталась за Кромвелем и реформаторами.
– Наверное, Джайлс, мне стоит открыть перед вами свои собственные взгляды, – заметил я. – Я более не считаю церковные реформы несомненным благом, но при этом отнюдь не убежден в преимуществах старой религии. Беспощадные фанатики встречаются среди католиков столь же часто, как и среди реформаторов.
– К концу жизни я стал куда снисходительнее относиться к чужим убеждениям, – сказал Джайлс, пристально глядя на меня. – Но сам я по-прежнему крепок в вере. Вера – это то, что необходимо человеку более всего.
Некоторое время он хранил молчание, потом заметил:
– По слухам, король разочаровался в реформах и не прочь повернуть их вспять. Но я не думаю, что слухи эти соответствуют истине. Будь это так, король прежде всего избавился бы от Кранмера.
– По-моему, король пребывает в постоянных колебаниях, – пожал я плечами. – Он более никому не доверяет и склоняется то к одной, то к другой партии.
– Значит, политика, которую он ведет, зависит лишь от его сиюминутных прихотей?
– Должно быть, он убежден, что все его прихоти внушены ему Господом. Ведь он считает себя исполнителем Божьей воли.
– Как бы ни различались наши взгляды, думаю, в одном мы полностью согласны, – прищурился Джайлс. – Оба мы далеки от мысли, что устами короля вещает Бог.
– Когда мы начинали церковную реформу, мы и думать не думали, что король займет место Папы, – заметил я.
То, что Ренн является убежденным католиком, отнюдь не явилось для меня открытием. Об этом я догадывался по многим признакам. И все же во время нынешнего разговора старый законник открылся для меня с неожиданной стороны. Судя по тому, как сурово он обошелся с родными, не разделявшими его убеждений, прежде он был настоящим деспотом.
«Впрочем, у каждого из нас есть в шкафу свои скелеты», – сказал я себе.
– Что ж, довольно печальных воспоминаний, – со вздохом изрек Джайлс. – Идемте посмотрим, как дела у молодого Барака.
– Джайлс, прежде чем мы завершим этот разговор, я, в свою очередь, хочу вам в кое в чем признаться, – произнес я после недолгого колебания.
– В чем же? – удивленно взглянул на меня старый законник.
– Вчера, когда я смотрел карты в вашей библиотеке…
– Да-да. Удалось вам найти то, что требовалось? Меджи сказала, вы провели в библиотеке несколько часов.
– Я нашел то, что искал, и очень вам благодарен. Кстати, должен сказать, ваше собрание поразило меня своим богатством.
– Я собираю книги и рукописи на протяжении последних пятидесяти лет, – с довольной улыбкой сообщил Джайлс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201