– Только стряпчие – друзья Бернарда. Но, сами понимаете, они опасаются ввязываться в подобное дело.
– И все же не стоит отчаиваться. Возможно, ваша преданность спасет жизнь вашему жениху.
– Мне очень жаль, что в пятницу король обошелся с вами так… грубо, – неожиданно произнесла она, вновь скользнув по мне взглядом блестящих карих глаз.
– Благодарю вас, – растерянно пробормотал я.
– Мне на собственном опыте довелось узнать, каково это – быть мишенью жестоких шуток. То, что вы называете преданностью, кажется прочим придворным дамам глупостью, достойной всяческих насмешек.
– Этот мир слишком жесток.
– Раньше я считала, что вы заодно с сэром Уильямом Малеверером, но сейчас я вижу, что ошиблась. Малеверер на весь Йоркшир славится своим коварством и низостью.
– К счастью, мне он не друг и не патрон.
– Рада это слышать. Но скажите, как случилось, что вы приняли участие в королевском путешествии?
– Архиепископ Кранмер попросил меня помочь местному стряпчему в разборе прошений, поданных на королевское имя.
– Да, говорят, архиепископ – порядочный и благородный человек. Вы служите у него?
– В некотором смысле.
– Еще раз примите мои извинения. Я судила о вас до крайности несправедливо и сожалею об этом.
Мистрис Марлин сделал мне реверанс и поспешила к церкви, у дверей которой нетерпеливо переминался с ноги на ногу служитель.
Я вернулся к Бараку.
– О чем вы так долго болтали? – пробурчал он.
– Она попросила извинения за резкие слова, которые позволила себе во время нашей прошлой встречи. И сказала, что более не собирается чинить препятствий вашим отношениям с Тамазин. Странная особа, – добавил я, покачав головой. – Одному богу известно, что творится у нее на душе.
– А она сказала, где Тамазин?
– Ваша зазноба пожаловалась на недомогание и попросила разрешения остаться в своей комнате. Полагаю, она поступила вполне разумно. Если вчерашнее происшествие выйдет наружу, Дженнет Марлин окажется в чрезвычайно затруднительном положении, – сказал я, бросив взгляд на закрытые двери церкви. – Тамазин подчиняется ей, а сама она находится в подчинении у леди Рочфорд.
– Подобные затруднения – сущий пустяк по сравнению с нашими.
– Что ж, думаю, нам пора навестить мастера Ренна, – предложил я, оставив последнюю фразу Барака без ответа. – Оставим на время это злополучное аббатство.
Настороженно озираясь по сторонам, мы обогнули павильоны, где, кроме часовых, не было ни одной живой души, и направились к воротам.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Когда мы проходили мимо королевского особняка, я увидал на ступенях крыльца человека в отороченной серым мехом мантии и с массивной золотой цепью на шее. То был сэр Ричард Рич. Он тоже меня заметил. Сердце мое тоскливо сжалось, когда он, сделав сопровождавшим его клеркам знак оставаться на месте, направился прямиком к нам. Я низко поклонился.
– О, мастер Шардлейк, – произнес Рич, растянув губы в улыбке. – И молодой Барак с вами. Он что, служит у вас клерком?
– Да, сэр Ричард.
– Разве он умеет читать и писать? – вопросил Рич, бросив на Барака насмешливый взгляд. – Только что я имел беседу с королем, – сообщил он, не дождавшись ответа. – После того как нынешней весной в Йорке был раскрыт очередной заговор, все земли заговорщиков отошли к моему ведомству. Мы обсуждали, как ими лучше распорядиться.
– Это весьма важный вопрос, сэр Ричард.
– Король намерен щедро наградить тех йоркширских дворян, которые сохранили ему верность. Хотя ныне, когда над страной тяготеет постоянная опасность вторжения извне, ему необходимо извлекать из своих земель максимальный доход.
Рич вновь растянул в улыбке свои тонкие губы.
– Кстати, разговор о доходах заставил меня вспомнить еще об одном обстоятельстве. Вы подумали о том, о чем я говорил? Насчет тяжбы барристера Билкнэпа и Городского совета?
– Да, сэр Ричард, – произнес я, судорожно переведя дух. – И должен сказать, я не разделяю вашей уверенности в том, что судья в любом случае вынесет благоприятное для вас решение. Как говорится, тот, кто хвалится козырями в начале игры, обычно блефует.
Затаив дыхание, я ожидал, как Рич ответит на мои слова. Говорить так с канцлером Палаты перераспределения имущества было с моей стороны недопустимой дерзостью, но сейчас не простой стряпчий обращался к всемогущему вельможе, а законник беседовал со своим собратом по сословию. Глаза Рича угрожающе прищурились, и я понял, что не ошибся в своих предположениях. Он еще не успел заручиться поддержкой судьи и пытался взять меня на испуг.
– Отойдем на минуту, – процедил он и, схватив меня за руку повыше локтя, оттащил на несколько шагов от Барака.
Взгляд его полыхал ледяной злобой.
– Вам, без сомнения, известно, что у меня есть общие дела с вашим здешним патроном, сэром Уильямом Малеверером, – произнес он прерывающимся от ярости голосом. – Сэр Уильям намерен увеличить свои земельные владения, и Палата перераспределения готова продать ему земли. Не забывайте, брат Шардлейк, сэр Уильям обладает в Йорке непререкаемой властью. А вы здесь совсем один, если не считать вашего прихвостня-недоумка. К тому же король с первого взгляда проникся к вам неприязнью. Так что вам не стоит слишком зарываться.
Рич выдержал многозначительную паузу и продолжал:
– Кстати, я не советовал бы вам посылать в Лондон письмо относительно дела Билкнэпа. Я знаю наверняка, вы еще не успели это сделать.
Должно быть, на лице моем отразилось удивление, ибо Рич довольно усмехнулся.
– Неужели вы думали, сэр, что почта, отсылаемая и получаемая участниками королевского путешествия, не просматривается? Это было бы до крайности неосмотрительно.
Он вперил в меня взгляд холодных серых глаз.
– Хорошенько запомните все, что я сказал. И остерегайтесь переходить мне дорогу.
С этими словами он резко повернулся и пошел прочь.
– Чего он от вас добивался? – подскочил ко мне Барак.
Я вкратце передал ему свой разговор с Ричем.
– По своему обыкновению, он сыпал угрозами, – завершил я свой рассказ. – Впрочем, на угрозы он не скупился и в прошлом году.
Говорил я нарочито бодрым тоном, однако на сердце стало еще тревожнее. Я прекрасно понимал, что угрозы Рича – это отнюдь не пустой звук.
– Нам нужно немедленно вернуться в Лондон, – с пылом заявил Барак. – И взять с собой Тамазин.
– Мы не можем этого сделать, пока не получим разрешения. Так что все мы в ловушке. Точно мухи в меду.
– Точнее, в дерьме, – угрюмо бросил Барак.
Мы вошли в соборный квартал и направились к дому Джайлса. Дверь открыл сам старый законник. Выглядел он намного лучше, чем вчера; на морщинистых щеках вновь появился румянец. Он провел нас в гостиную. Меджи, сидевшая у очага с шитьем в руках, встала и поклонилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201