Иной раз дрожь и трепет еще долго мучат его, и тут уж надо ждать, пока оно само собой угомонится.
Сара. Я верю, Мелефонт, верю — потому, что вы это говорите, и потому, что я этого хочу. По не будем больше задерживать друг друга. Мне надо ПОЙТИ К себе и закон чип, письмо. Да и вы ведь позволите мне прочитать ваше после того, как я покажу вам свое?
М е л е ф о н т. Каждое слово будет представлено нa ваш суд. Я не покажу вам только того, что будет написано во имя вашего спасения: я же знаю, что вы считаете себя куда более виновной, чем вы виновны на самом деле. (Говоря это, он провожает Сару в глубину сцены.)
Мелефонт (в задумчивости ходит из угла в угол). Подумать, что я загадка для себя самого! За кого мне следует считать себя? За глупца? За злодея? Или за то и другое вместе? О, как же ты лукаво, мое сердце! Пусть я дьявол, по я люблю ангела! Люблю? Да, да, конечно, люблю. Я уверен, что тысячу жизнен отдал бы за ту, что отдала мне свою добродетель. Да, я бы сделал это, сделал вот сейчас, не колеблясь. И все же, все же — мне страшно признаться даже самому себе... Все же — не знаю, как объяснить? Я страшусь мгновения, когда она перед лицом бога и людей навеки станет моею. Этого мгновения уже не избегнуть, ибо отец простил пас. Да и надолго отсрочить его мне тоже не удастся. Довольно уж я слышал пренеприятных упреков из-за своей медлительности. Но как пи неприятны были эти упреки, я сносил их легче, нежели печальную мысль, что до конца своей жизни я буду связан по рукам и йогам. Но разве я не связан уже сейчас? Конечно, связан и с радостью ношу свои узы. Разумеется, я ее пленник. Так чего же я хочу? Ах, вот оно что! До поры до времени я узник, под честное слово отпущенный на свободу, а это ведь радует душу! Почему нельзя, чтобы так было всегда? Почему, закованный в цепи, я должен лишиться даже жалкой тени свободы? Закованный в цепи? Да, так оно и будет! Сара Самисон — моя возлюбленная! Сколько блаженств заключено в этих словах! Сара Сампсоп — моя супруга! Половины восторгов — как не бывало, а другая половина исчезнет со временем. О, я чудовище! И с такими-то мыслями я должен писать ее отцу? Но ведь это не мысли, а так, игра фантазии! Проклятая фантазия, картины, которые она рисует, успели стать мне привычными в моей разнузданной жизни. Я должен отделаться от них, или — не жить.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ Нортон, М е л е ф о н т.
М е л е ф о н т. Ты помешал мне, Нортон!
Нортон. Прошу прощения, сударь! (Хочет уйти.)
М е л е ф о и т. Нет, нет, останься. Я даже рад, что ты мне мешаешь.
Нортон. Бетти сообщила мне весьма приятную новость, и я пришел вас поздравить.
Мелефонт. Поздравить? Наверно, с письмом отца, в котором он нас прощает? Благодарю.
Нортон. Значит, богу угодно сделать вас счастливым.
М е л е ф о н т. Если ему это и угодно, то, уж конечно, не из-за меня. Как видишь, Нортон, чувство справедливости у меня все-таки есть.
Нортон. Если уж вы это сознаете, значит, из-за вас тоже.
Мелефонт. Нет, единственно из-за Сары, из-за моей Сары. Если уже созревшая месть господня пощадила город, насоленный грешниками, лишь потому, что в нем жили несколько праведников, то неужто он не может потерпеть одного нечестивца, если в его судьбе принимает участие богоугодная душа?
Нортон. Вы говорите серьезно и даже трогательно. По разве радость не знает иного языка?
Т e л е ф о н т. Радость, Нортон? Для меня она канула в вечность.
Нортон. Смею ли я говорить откровенно? (Пристально смотрит па него.)
Мелефонт. Да, смеешь.
Нортон. Нынче утром вы изволили сказать, что я соучастник вашего преступления, так как смолчал о нем; потому не гневайтесь, если отныне я реже буду молчать.
М е л с ф о и т. Смотри не забывай, кто ты.
Нортон. Я не забываю, что я слуга, слуга, который мог бы стать чем-то большим, но, увы, вовремя об этом не позаботился. Да, я ваш слуга, но я не хочу быть проклятым вместе с вамп.
Мелефонт. Вместе со мной? Но почему ты сейчас говоришь об этом?
Нортон. Потому что, к вящему своему удивлению, я вижу пас не таким, каким думал увидеть.
Мелефонт. Не соизволишь ли ты сказать, каким же ты думал меня увидеть?
Нортон. В восторге и в радости.
М е л е ф о н т. Только плебей приходит в неистовый восторг, едва ему улыбнется счастье.
Нортон. Возможно, ведь плебей еще умеет чувствовать, тогда как у знатных господ чувства подпорчены и ослаблены тысячью противоестественных представлений. Но на вашем лице я читаю не только сдержанность, а еще и холодность, нерешительность, неудовольствие...
Мелефонт. А если бы даже так. Ты, видно, позабыл, что дело здесь не в одной Саре? Приезд Марвуд...
Нортон. Мог бы вас встревожить, но не ввергнуть в отчаяние. Что-то другое мучает вас. Я буду рад, если ошибусь, но, сдается, вы бы предпочли, чтоб примирение еще не состоялось... Ведь теперь ваше положение вскоре должно измениться, а это не может вас радовать при вашем образе мыслей.
М е л е ф о н т. Нортон! Нортон! Ты, верно, был ужасным злодеем и скорей всего остался им. если тебе удалось меня разгадать. Ты попал в самую точку, посему я ничего отрицать не стану. Ты прав! Как верно то, что я вечно буду любить свою Сару, так верно и то, что мне это будет трудно, потому что я должен вечно любить ее, должен! Но не волнуйся, я справлюсь со своей дурацкой причудой. Или такие чувства ты не считаешь причудой? Кто мне велит считать супружество принуждением? Я ведь и не хочу большей свободы, чем та, что у меня останется.
Нортон. Весьма разумные домыслы. Но Марвуд, Марвуд уж сумеет поощрить ваши старые предубеждения, и я боюсь, очень боюсь...
М е л е ф о н т. Этому не бывать. Вот увидишь, она еще сегодня уедет в Лондон. Поскольку я признался тебе в моей тайной, ну, глупости, что ли,— мне надо сказать тебе еще одно: я нагнал такого страха на Марвуд, что она теперь и пикнуть не посмеет.
Нортон. Чудеса, да и только.
Молефонт. Смотри, это смертоносное оружие я вырвал у нее из рук (показывает ему кинжал, отнятый у Марвуд), когда, вне себя от ярости, она хотела вонзить его в мое сердце. Теперь ты веришь, что я оказал ей решительное сопротивление? Поначалу, правда, она чуть-чуть не накинула мне петлю на шею. Предательница привезла с собой Арабеллу.
Нортон. Арабеллу?
М е л е ф о п т. Я так и не сумел узнать, с помощью какой хитрости она вновь заполучила ребенка. Ну да все равно, .)та удача не принесла ей того, на что она, без сомнения, надеялась.
Нортон. Дозвольте мне порадоваться выказанной вами твердости, теперь я верю, что вы уже на полпути к исправлению. Однако — раз уж вам угодно посвятить меня в свои дела — скажите, зачем Марвуд явилась сюда под именем леди Солмс?
Молефонт. Ей хотелось во что бы то пи стало увидеть свою соперницу. Я с ней не спорил, отчасти из снисхождения, возможно, впрочем, что из опрометчивости, а также из желания унизить ее знакомством с лучшею из женщин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Сара. Я верю, Мелефонт, верю — потому, что вы это говорите, и потому, что я этого хочу. По не будем больше задерживать друг друга. Мне надо ПОЙТИ К себе и закон чип, письмо. Да и вы ведь позволите мне прочитать ваше после того, как я покажу вам свое?
М е л е ф о н т. Каждое слово будет представлено нa ваш суд. Я не покажу вам только того, что будет написано во имя вашего спасения: я же знаю, что вы считаете себя куда более виновной, чем вы виновны на самом деле. (Говоря это, он провожает Сару в глубину сцены.)
Мелефонт (в задумчивости ходит из угла в угол). Подумать, что я загадка для себя самого! За кого мне следует считать себя? За глупца? За злодея? Или за то и другое вместе? О, как же ты лукаво, мое сердце! Пусть я дьявол, по я люблю ангела! Люблю? Да, да, конечно, люблю. Я уверен, что тысячу жизнен отдал бы за ту, что отдала мне свою добродетель. Да, я бы сделал это, сделал вот сейчас, не колеблясь. И все же, все же — мне страшно признаться даже самому себе... Все же — не знаю, как объяснить? Я страшусь мгновения, когда она перед лицом бога и людей навеки станет моею. Этого мгновения уже не избегнуть, ибо отец простил пас. Да и надолго отсрочить его мне тоже не удастся. Довольно уж я слышал пренеприятных упреков из-за своей медлительности. Но как пи неприятны были эти упреки, я сносил их легче, нежели печальную мысль, что до конца своей жизни я буду связан по рукам и йогам. Но разве я не связан уже сейчас? Конечно, связан и с радостью ношу свои узы. Разумеется, я ее пленник. Так чего же я хочу? Ах, вот оно что! До поры до времени я узник, под честное слово отпущенный на свободу, а это ведь радует душу! Почему нельзя, чтобы так было всегда? Почему, закованный в цепи, я должен лишиться даже жалкой тени свободы? Закованный в цепи? Да, так оно и будет! Сара Самисон — моя возлюбленная! Сколько блаженств заключено в этих словах! Сара Сампсоп — моя супруга! Половины восторгов — как не бывало, а другая половина исчезнет со временем. О, я чудовище! И с такими-то мыслями я должен писать ее отцу? Но ведь это не мысли, а так, игра фантазии! Проклятая фантазия, картины, которые она рисует, успели стать мне привычными в моей разнузданной жизни. Я должен отделаться от них, или — не жить.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ Нортон, М е л е ф о н т.
М е л е ф о н т. Ты помешал мне, Нортон!
Нортон. Прошу прощения, сударь! (Хочет уйти.)
М е л е ф о и т. Нет, нет, останься. Я даже рад, что ты мне мешаешь.
Нортон. Бетти сообщила мне весьма приятную новость, и я пришел вас поздравить.
Мелефонт. Поздравить? Наверно, с письмом отца, в котором он нас прощает? Благодарю.
Нортон. Значит, богу угодно сделать вас счастливым.
М е л е ф о н т. Если ему это и угодно, то, уж конечно, не из-за меня. Как видишь, Нортон, чувство справедливости у меня все-таки есть.
Нортон. Если уж вы это сознаете, значит, из-за вас тоже.
Мелефонт. Нет, единственно из-за Сары, из-за моей Сары. Если уже созревшая месть господня пощадила город, насоленный грешниками, лишь потому, что в нем жили несколько праведников, то неужто он не может потерпеть одного нечестивца, если в его судьбе принимает участие богоугодная душа?
Нортон. Вы говорите серьезно и даже трогательно. По разве радость не знает иного языка?
Т e л е ф о н т. Радость, Нортон? Для меня она канула в вечность.
Нортон. Смею ли я говорить откровенно? (Пристально смотрит па него.)
Мелефонт. Да, смеешь.
Нортон. Нынче утром вы изволили сказать, что я соучастник вашего преступления, так как смолчал о нем; потому не гневайтесь, если отныне я реже буду молчать.
М е л с ф о и т. Смотри не забывай, кто ты.
Нортон. Я не забываю, что я слуга, слуга, который мог бы стать чем-то большим, но, увы, вовремя об этом не позаботился. Да, я ваш слуга, но я не хочу быть проклятым вместе с вамп.
Мелефонт. Вместе со мной? Но почему ты сейчас говоришь об этом?
Нортон. Потому что, к вящему своему удивлению, я вижу пас не таким, каким думал увидеть.
Мелефонт. Не соизволишь ли ты сказать, каким же ты думал меня увидеть?
Нортон. В восторге и в радости.
М е л е ф о н т. Только плебей приходит в неистовый восторг, едва ему улыбнется счастье.
Нортон. Возможно, ведь плебей еще умеет чувствовать, тогда как у знатных господ чувства подпорчены и ослаблены тысячью противоестественных представлений. Но на вашем лице я читаю не только сдержанность, а еще и холодность, нерешительность, неудовольствие...
Мелефонт. А если бы даже так. Ты, видно, позабыл, что дело здесь не в одной Саре? Приезд Марвуд...
Нортон. Мог бы вас встревожить, но не ввергнуть в отчаяние. Что-то другое мучает вас. Я буду рад, если ошибусь, но, сдается, вы бы предпочли, чтоб примирение еще не состоялось... Ведь теперь ваше положение вскоре должно измениться, а это не может вас радовать при вашем образе мыслей.
М е л е ф о н т. Нортон! Нортон! Ты, верно, был ужасным злодеем и скорей всего остался им. если тебе удалось меня разгадать. Ты попал в самую точку, посему я ничего отрицать не стану. Ты прав! Как верно то, что я вечно буду любить свою Сару, так верно и то, что мне это будет трудно, потому что я должен вечно любить ее, должен! Но не волнуйся, я справлюсь со своей дурацкой причудой. Или такие чувства ты не считаешь причудой? Кто мне велит считать супружество принуждением? Я ведь и не хочу большей свободы, чем та, что у меня останется.
Нортон. Весьма разумные домыслы. Но Марвуд, Марвуд уж сумеет поощрить ваши старые предубеждения, и я боюсь, очень боюсь...
М е л е ф о н т. Этому не бывать. Вот увидишь, она еще сегодня уедет в Лондон. Поскольку я признался тебе в моей тайной, ну, глупости, что ли,— мне надо сказать тебе еще одно: я нагнал такого страха на Марвуд, что она теперь и пикнуть не посмеет.
Нортон. Чудеса, да и только.
Молефонт. Смотри, это смертоносное оружие я вырвал у нее из рук (показывает ему кинжал, отнятый у Марвуд), когда, вне себя от ярости, она хотела вонзить его в мое сердце. Теперь ты веришь, что я оказал ей решительное сопротивление? Поначалу, правда, она чуть-чуть не накинула мне петлю на шею. Предательница привезла с собой Арабеллу.
Нортон. Арабеллу?
М е л е ф о п т. Я так и не сумел узнать, с помощью какой хитрости она вновь заполучила ребенка. Ну да все равно, .)та удача не принесла ей того, на что она, без сомнения, надеялась.
Нортон. Дозвольте мне порадоваться выказанной вами твердости, теперь я верю, что вы уже на полпути к исправлению. Однако — раз уж вам угодно посвятить меня в свои дела — скажите, зачем Марвуд явилась сюда под именем леди Солмс?
Молефонт. Ей хотелось во что бы то пи стало увидеть свою соперницу. Я с ней не спорил, отчасти из снисхождения, возможно, впрочем, что из опрометчивости, а также из желания унизить ее знакомством с лучшею из женщин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76