Зызыкин. Патриарх Никон).
"...насильственная противоканоническая реформа Петра, — говорил на
Предсоборном Присутствии в 1906 году митр. Антоний, — обезличила и ЗАТМИЛА
РЕЛИГИОЗНОЕ СОЗНАНИЕ НАРОДА, превратила духовенство в касту. Реформа эта,
приведя русскую Церковь под господство государственного чиновника, лишила
Церковь ПРИЛИЧЕСТВУЮЩЕГО ЕЙ ОДУШЕВЛЕНИЯ И ДЕРЗНОВЕНИЯ и положила начало
отступления от благочестия во исполнение Божьего глагола: "Поражу пастыря и
разойдутся овцы".
Овцы разошлись после того, как СНАЧАЛА были поражены пастыри. Уже в
первой трети XVIII века авторитет государства совершенно заслонил авторитет
Церкви. Православная Церковь перестала быть определяющей стихией русской жизни.
Церковная иерархия почти безропотно выполняла то, что ей приказывала светская
власть. В ослабленной расколом церкви почти не было священнослужителей, готовых
пойти, как старообрядцы, на муки и смерть, но не освящать авторитетом церкви
возникшее на основе крепостной зависимости крепостное право мало чем
отличавшееся от рабства.
VIII
"Если до царствования Николая I Церковь была объектом гонений со стороны
государства, то в царствования его преследования Церкви прекращаются, но она
по-прежнему находится в пленении у светской власти: перестает быть гонимой, но
не становится духовно независимой. Количество церквей и монастырей
увеличивается, проявляется большая забота по отношению к духовенству и его
нуждам, но, основного, что только могло бы вывести Церковь из того глубокого
кризиса в котором она находилась — сделано не было. Патриаршество не было
восстановлено.
В церковно-общественной жизни Филаретовской эпохи по определению митр.
Антония "продолжалось протестантское влияние, внесенное в русскую церковную
жизнь, церковной реформой Петра I, соединенное при этом с духом формализма. В
богословско-научной и учебной области было непререкаемым авторитетом
"Исповедание Петра Могилы", находившееся под влиянием католических идей. Такое
сочетание протестантских, католических и православных идей и создало тип
Московского иерарха сановника (Митр. Филарета. — Б. Б.), надолго подчинившего
своему влиянию церковную жизнь не только Москвы, но и всей России.
Благодаря такому направлению в деятельности высшей иерархии в России
закреплялось то положение, при котором духовенство было одним из сословий, а
Церковь одним из ведомств в государстве и притом ВЕДОМСТВОМ ВТОРОСТЕПЕННЫМ,
ПОЧТИ НЕ ИМЕВШИМ ВЛИЯНИЯ НА НАПРАВЛЕНИЕ ГОСУДАРСТВЕННОЙ И ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ, а
священники становились ВТОРОСТЕПЕННЫМИ ЧИНОВНИКАМИ В ГОСУДАРСТВЕ.
Конечно, громадное большинство российских епископов были людьми
безупречной жизни и высокого личного религиозного духа, но общая тенденция этой
эпохи заключалась в проникновении их казенно-формальным духом. Среди низшего
духовенства было большое число самоотверженных пастырей, но в своей духовной
жизни они питались не столько влиянием своих архипастырей, сколько неисчерпаемым
запасом церковно-народного духа" (Еп. Никон. Жизнеоп. Блаж. Антония., I, стр.
115).
После запрещения масонства Николаем I, во главе Синода не смогли быть уже
более масоны и атеисты, как это было ранее, но поскольку Церковь по-прежнему
управлялась назначенными царем чиновниками, она по-прежнему не обладала
необходимой ей духовной свободой действий в религиозной сфере. Преследования
кончаются, но духовное порабощение остается.
Процесс управления Православной Церковью с помощью чиновников, выбиравших
членами Синода наиболее покладистых князей церкви, развивался в николаевскую
эпоху все дальше, по линии дальнейшего попирания остатков духовной независимости
Церкви.
До 1833 года, обер-прокурором был кн. П. С. Мещерский, занимавший эту
должность с 1817 года и бывший в эпоху активного наступления русского и мирового
масонства на Православие правой рукой министра Духовных дел и Народного
Просвещения кн. А. Н. Голицына, которому он, как обер-прокурор подчинялся.
После кн. Мещерского обер-прокурором стал: С. Д. Нечаев. Автор книги
"Император Николай I — Православный Царь". Н. Тальберг пишет: "При нем усилилось
значение занимавшейся им должности". После Нечаева обер-прокурором был назначен
воспитанник иезуитов... гусарский полковник Протасов. Протасов стал командовать
Церковью, как подчиненной ему воинской частью". "Сказалась и прежняя его служба,
— отмечает Тальберг. — ...Им еще более усилено было значение обер-прокурора и
налажен административный аппарат Синода". Протасов был рационалист, поклонник
Запада.
За туманными намеками Тальберга скрывается трагедия усиливающегося
административного нажима на Православную Церковь в эпоху КОГДА ОКОНЧАТЕЛЬНО
РЕШАЛАСЬ СУДЬБА ПРАВОСЛАВИЯ И ПЛЕНИВШЕЙ ЕГО СВЕТСКОЙ ВЛАСТИ. Ведь годы
царствования Николая I, когда еще не окреп духовный отпрыск запрещенного
масонства, только что возникший Орден Р. И. — были последними годами, когда
Православная Церковь в случае восстановления патриаршества, может быть, смогла
бы еще вернуть свою былую духовную силу и свое влияние на народ.
IX
"Несмотря на провозглашение лозунга "Православие, Самодержавие,
Народность" в царствование Николая I, — как указывает митр. Антоний, —
"церковная жизнь подвергалась все большему порабощению со стороны государства и
такое направление жизни последнего подчеркивалось и во внешних символах
правительственных действий. Здание Синода было переведено в другое помещение,
рядом с совершенно одинаковым зданием Сената". "...В синодальном зале было
поставлено председательское царское кресло. Но еще более унижающий характер
имели в этом зале два больших портрета, остававшиеся там до последних дней.
Первый — портрет Петра I, указывающего рукою на книгу Регламента со словами:
"Для сего постановили мы учредить такую коллегию", и проч. (Слова кощунственные
в отношении Богоучрежденной церковной власти). Левою рукою император грозил
заседанию Синода. Наверно во всей Империи нет учреждения, в коем был бы
изображен Государь, с угрожающим этому учреждению жестом. Впрочем, дело,
конечно, не в символах, а в том, что в это время, а также в следующее
царствование, церковная иерархия и церковная жизнь были явлением не
покровительствуемым государством, а разве только терпимым с неудовольствием".
"Мы хотим сказать, — писал в одной из статей митр. Антоний, — что
отношение правительства к Церкви с 18-го и 19-го веков было не столько
покровительственное, сколько подозрительное, враждебное".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
"...насильственная противоканоническая реформа Петра, — говорил на
Предсоборном Присутствии в 1906 году митр. Антоний, — обезличила и ЗАТМИЛА
РЕЛИГИОЗНОЕ СОЗНАНИЕ НАРОДА, превратила духовенство в касту. Реформа эта,
приведя русскую Церковь под господство государственного чиновника, лишила
Церковь ПРИЛИЧЕСТВУЮЩЕГО ЕЙ ОДУШЕВЛЕНИЯ И ДЕРЗНОВЕНИЯ и положила начало
отступления от благочестия во исполнение Божьего глагола: "Поражу пастыря и
разойдутся овцы".
Овцы разошлись после того, как СНАЧАЛА были поражены пастыри. Уже в
первой трети XVIII века авторитет государства совершенно заслонил авторитет
Церкви. Православная Церковь перестала быть определяющей стихией русской жизни.
Церковная иерархия почти безропотно выполняла то, что ей приказывала светская
власть. В ослабленной расколом церкви почти не было священнослужителей, готовых
пойти, как старообрядцы, на муки и смерть, но не освящать авторитетом церкви
возникшее на основе крепостной зависимости крепостное право мало чем
отличавшееся от рабства.
VIII
"Если до царствования Николая I Церковь была объектом гонений со стороны
государства, то в царствования его преследования Церкви прекращаются, но она
по-прежнему находится в пленении у светской власти: перестает быть гонимой, но
не становится духовно независимой. Количество церквей и монастырей
увеличивается, проявляется большая забота по отношению к духовенству и его
нуждам, но, основного, что только могло бы вывести Церковь из того глубокого
кризиса в котором она находилась — сделано не было. Патриаршество не было
восстановлено.
В церковно-общественной жизни Филаретовской эпохи по определению митр.
Антония "продолжалось протестантское влияние, внесенное в русскую церковную
жизнь, церковной реформой Петра I, соединенное при этом с духом формализма. В
богословско-научной и учебной области было непререкаемым авторитетом
"Исповедание Петра Могилы", находившееся под влиянием католических идей. Такое
сочетание протестантских, католических и православных идей и создало тип
Московского иерарха сановника (Митр. Филарета. — Б. Б.), надолго подчинившего
своему влиянию церковную жизнь не только Москвы, но и всей России.
Благодаря такому направлению в деятельности высшей иерархии в России
закреплялось то положение, при котором духовенство было одним из сословий, а
Церковь одним из ведомств в государстве и притом ВЕДОМСТВОМ ВТОРОСТЕПЕННЫМ,
ПОЧТИ НЕ ИМЕВШИМ ВЛИЯНИЯ НА НАПРАВЛЕНИЕ ГОСУДАРСТВЕННОЙ И ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ, а
священники становились ВТОРОСТЕПЕННЫМИ ЧИНОВНИКАМИ В ГОСУДАРСТВЕ.
Конечно, громадное большинство российских епископов были людьми
безупречной жизни и высокого личного религиозного духа, но общая тенденция этой
эпохи заключалась в проникновении их казенно-формальным духом. Среди низшего
духовенства было большое число самоотверженных пастырей, но в своей духовной
жизни они питались не столько влиянием своих архипастырей, сколько неисчерпаемым
запасом церковно-народного духа" (Еп. Никон. Жизнеоп. Блаж. Антония., I, стр.
115).
После запрещения масонства Николаем I, во главе Синода не смогли быть уже
более масоны и атеисты, как это было ранее, но поскольку Церковь по-прежнему
управлялась назначенными царем чиновниками, она по-прежнему не обладала
необходимой ей духовной свободой действий в религиозной сфере. Преследования
кончаются, но духовное порабощение остается.
Процесс управления Православной Церковью с помощью чиновников, выбиравших
членами Синода наиболее покладистых князей церкви, развивался в николаевскую
эпоху все дальше, по линии дальнейшего попирания остатков духовной независимости
Церкви.
До 1833 года, обер-прокурором был кн. П. С. Мещерский, занимавший эту
должность с 1817 года и бывший в эпоху активного наступления русского и мирового
масонства на Православие правой рукой министра Духовных дел и Народного
Просвещения кн. А. Н. Голицына, которому он, как обер-прокурор подчинялся.
После кн. Мещерского обер-прокурором стал: С. Д. Нечаев. Автор книги
"Император Николай I — Православный Царь". Н. Тальберг пишет: "При нем усилилось
значение занимавшейся им должности". После Нечаева обер-прокурором был назначен
воспитанник иезуитов... гусарский полковник Протасов. Протасов стал командовать
Церковью, как подчиненной ему воинской частью". "Сказалась и прежняя его служба,
— отмечает Тальберг. — ...Им еще более усилено было значение обер-прокурора и
налажен административный аппарат Синода". Протасов был рационалист, поклонник
Запада.
За туманными намеками Тальберга скрывается трагедия усиливающегося
административного нажима на Православную Церковь в эпоху КОГДА ОКОНЧАТЕЛЬНО
РЕШАЛАСЬ СУДЬБА ПРАВОСЛАВИЯ И ПЛЕНИВШЕЙ ЕГО СВЕТСКОЙ ВЛАСТИ. Ведь годы
царствования Николая I, когда еще не окреп духовный отпрыск запрещенного
масонства, только что возникший Орден Р. И. — были последними годами, когда
Православная Церковь в случае восстановления патриаршества, может быть, смогла
бы еще вернуть свою былую духовную силу и свое влияние на народ.
IX
"Несмотря на провозглашение лозунга "Православие, Самодержавие,
Народность" в царствование Николая I, — как указывает митр. Антоний, —
"церковная жизнь подвергалась все большему порабощению со стороны государства и
такое направление жизни последнего подчеркивалось и во внешних символах
правительственных действий. Здание Синода было переведено в другое помещение,
рядом с совершенно одинаковым зданием Сената". "...В синодальном зале было
поставлено председательское царское кресло. Но еще более унижающий характер
имели в этом зале два больших портрета, остававшиеся там до последних дней.
Первый — портрет Петра I, указывающего рукою на книгу Регламента со словами:
"Для сего постановили мы учредить такую коллегию", и проч. (Слова кощунственные
в отношении Богоучрежденной церковной власти). Левою рукою император грозил
заседанию Синода. Наверно во всей Империи нет учреждения, в коем был бы
изображен Государь, с угрожающим этому учреждению жестом. Впрочем, дело,
конечно, не в символах, а в том, что в это время, а также в следующее
царствование, церковная иерархия и церковная жизнь были явлением не
покровительствуемым государством, а разве только терпимым с неудовольствием".
"Мы хотим сказать, — писал в одной из статей митр. Антоний, — что
отношение правительства к Церкви с 18-го и 19-го веков было не столько
покровительственное, сколько подозрительное, враждебное".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70