раздвоение и сердечного состояния,
раздвоение всей совокупности и всех отдельных видов бытия человеческого,
общественного и частного, — в России, напротив того, преимущественное стремление
к цельности бытия внутреннего и внешнего, общественного и частного,
умозрительного и житейского, искусственного и частного. Потому, если справедливо
сказанное нами прежде, то раздвоение и цельность, рассудочность и разумность
будут последним выражением западно-европейской и древне-русской образованности".
IV
"Борьба между жизнью и иноземной образованностью, — пишет А. Хомяков в
статье "Мнение русских об иностранцах" (Московский Сборник. 1846 г.), — началась
с самого того времени, в которое встретились в России эти два противоположных
начала. Она была скрытою причиною и скрытым содержанием многих явлений нашего
исторического и бытового движения и нашей литературы; везде она выражалась в
двух противоположных стремлениях: к самобытности с одной стороны, к
подражательности с другой. Вообще можно заметить, что все лучшие и сильнейшие
умы, все те, которые ощущали в себе живые источники мысли и чувства,
принадлежали к первому стремлению; вся бездарность и бессилие — ко второму".
"...Это не система, а факт исторический. Правда многие, даже даровитые,
даже великие деятели нашей умственной жизни, были, слабостью мысли, соблазном
жизни общественной и особенно, так называемого, высшего просвещения, увлечены в
худшее стремление; но все от него отставали, обращаясь к высшему, к более
плодотворному началу. Таково было развитие Карамзина и Пушкина".
Таково же было развитие и многих других выдающихся деятелей русской
культуры; в том числе самих славянофилов. И они, как и Пушкин и Карамзин, в
юности прошли через увлечение европейской философией, атеизмом и т.д.
Анализируя неудачи европейского просвещения в России А. Хомяков пишет:
"Прежнее стремление нашей образованности, кончило свой срок. Оно было
заблуждением невольным, может быть, неизбежным, наших школьных годов. Я не
говорю, чтобы не только все, но дальше большинство получило уже новые убеждения
и сознало бы внутреннюю духовную жизнь русского народа — как единственное и
плодотворное начало для будущего просвещения; но можно утвердительно сказать,
что из даровитых и просвещенных людей не осталось ни одного, кто бы не
сомневался в разумности наших прежних путей". "Ибо, — указывал А. Хомяков, —
закон развития умственного — в вере народной, то есть в высшей норме его
духовных понятий". ("Мнение русских об иностранцах").
В "Разговоре в Подмосковной" (1856 г.) А. Хомякова, один из героев
Тульнев, говорит:
"Подите-ка скажите французу или англичанину, или немцу, что он должен
принадлежать своему народу: уговаривайте его на это, и вы увидите, что он
потихоньку будет протягивать руку к вашему пульсу с безмолвным вопросом: "в
своем ли уме этот барин?"
Он в этом отношении здоров и не понимает вас, а мы признаем законность
толков об этом вопросе. Почему? Потому что больны".
"Людей безнародных, — говорит Тульнев, — хотелось бы нам предостеречь от
гибельного подражания. Несколько поколений блуждали в пустыне: зачем другим
также бесплодно томиться".
"Все настоящее имеет свои корни в старине, — утверждал А. Хомяков. —
Из-под вольного неба, от жизни в Божьем мире, среди волнений братьев-людей
книжники гордо ушли в душное одиночество своих библиотек, окружая себя видениями
собственного самолюбия и заграждая доступ великим урокам существенности правды".
"Самый ход истории обличил ложь Западного мира, ибо логика истории произносит
свой приговор не над формами, а над духовной жизнью Запада".
"Не жалеть о лучшем прошлом, не скорбеть о некогда бывшей вере должны мы,
как Западный человек; но, помня с отрадою о живой вере наших предков, надеяться,
что она озарит и проникнет еще полнее наших потомков; помня о прекрасных плодах
просвещения нашего в древней Руси ожидать и надеяться, что с помощью Божией та
цельность, которая выражалась только в отдельных проявлениях, беспрестанно
исчезавших в смуте и мятеже многострадальной истории, выразится во всей своей
многосторонней полноте..."
"Русская земля предлагает своим чадам, чтобы пребывать в истине, средство
простое и легкое неиспорченному сердцу: полюбить ее, ее прошлую жизнь и ее
истинную сущность" (А. Хомяков, том I, 258).
V
Славянофилы так же как и Гоголь придерживались взгляда об отрицательности
революций для общественного развития. Алексей Хомяков утверждал почти то же
самое, что и Пушкин: "Только медленно и едва заметно творящееся полезно и
жизненно: все быстрое ведет к болезни".
Декабристы не являются для славянофилов национальными героями.
Славянофилы не верили в революцию, как самый быстрый и верный способ улучшения
жизни. Хомяков осуждал декабристов за их намерение поднять вооруженное восстание
и считал, что введение европейской формы правления, ничего кроме вреда не
принесет. Аксаков писал: "на Западе революционный нигилизм явление не случайное,
мимопроходящее... его корни в самой истории, в самой цивилизации Запада... он
есть плод от древа культуры, взращенного Западом". "Проповедники, вожди,
вдохновители, даже большая часть практических деятелей анархии и революционного
социализма — если не самый цвет европейского просвещения, то все люди обширных
знаний... они бесспорно передовые мыслители Западной Европы..."
"Главным двигателем всего этого является идея — и идея вдобавок
несомненно возвышенная. Да это идея — свободы, гуманности, справедливости,
равномерного распределения всех материальных благ и вообще равенства". "Как же
могло случиться, что высокая и нравственная идея творит дела чудовищно
безнравственные, — что... все, чем гордится XIX век, послужило и служит
истреблению, разрушению, торжеству грубой силы и одичания? В самом деле, что же
такое все эти современные анархисты и революционеры? Это новая порода диких — во
всеоружии науки и культуры, это мошенники — во имя честности и правды, это звери
ради гуманности, это разбойники прогресса, это демоны проповедующие о рае...
Какое зрелище представляет нам современность? Свобода обращается в тиранию,
равенство в попрание святейших прав человеческой личности, справедливость в злую
неправду, знание — в невежество, ум — в глупость..."
"Во всех речах ораторов прошлого революционного эпоса и во всех новейших
революционных, социалистических и иных разглагольствованиях, как бы страстны они
ни были, не слыхать ни души, ни сердца — ни одной ноты любви:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
раздвоение всей совокупности и всех отдельных видов бытия человеческого,
общественного и частного, — в России, напротив того, преимущественное стремление
к цельности бытия внутреннего и внешнего, общественного и частного,
умозрительного и житейского, искусственного и частного. Потому, если справедливо
сказанное нами прежде, то раздвоение и цельность, рассудочность и разумность
будут последним выражением западно-европейской и древне-русской образованности".
IV
"Борьба между жизнью и иноземной образованностью, — пишет А. Хомяков в
статье "Мнение русских об иностранцах" (Московский Сборник. 1846 г.), — началась
с самого того времени, в которое встретились в России эти два противоположных
начала. Она была скрытою причиною и скрытым содержанием многих явлений нашего
исторического и бытового движения и нашей литературы; везде она выражалась в
двух противоположных стремлениях: к самобытности с одной стороны, к
подражательности с другой. Вообще можно заметить, что все лучшие и сильнейшие
умы, все те, которые ощущали в себе живые источники мысли и чувства,
принадлежали к первому стремлению; вся бездарность и бессилие — ко второму".
"...Это не система, а факт исторический. Правда многие, даже даровитые,
даже великие деятели нашей умственной жизни, были, слабостью мысли, соблазном
жизни общественной и особенно, так называемого, высшего просвещения, увлечены в
худшее стремление; но все от него отставали, обращаясь к высшему, к более
плодотворному началу. Таково было развитие Карамзина и Пушкина".
Таково же было развитие и многих других выдающихся деятелей русской
культуры; в том числе самих славянофилов. И они, как и Пушкин и Карамзин, в
юности прошли через увлечение европейской философией, атеизмом и т.д.
Анализируя неудачи европейского просвещения в России А. Хомяков пишет:
"Прежнее стремление нашей образованности, кончило свой срок. Оно было
заблуждением невольным, может быть, неизбежным, наших школьных годов. Я не
говорю, чтобы не только все, но дальше большинство получило уже новые убеждения
и сознало бы внутреннюю духовную жизнь русского народа — как единственное и
плодотворное начало для будущего просвещения; но можно утвердительно сказать,
что из даровитых и просвещенных людей не осталось ни одного, кто бы не
сомневался в разумности наших прежних путей". "Ибо, — указывал А. Хомяков, —
закон развития умственного — в вере народной, то есть в высшей норме его
духовных понятий". ("Мнение русских об иностранцах").
В "Разговоре в Подмосковной" (1856 г.) А. Хомякова, один из героев
Тульнев, говорит:
"Подите-ка скажите французу или англичанину, или немцу, что он должен
принадлежать своему народу: уговаривайте его на это, и вы увидите, что он
потихоньку будет протягивать руку к вашему пульсу с безмолвным вопросом: "в
своем ли уме этот барин?"
Он в этом отношении здоров и не понимает вас, а мы признаем законность
толков об этом вопросе. Почему? Потому что больны".
"Людей безнародных, — говорит Тульнев, — хотелось бы нам предостеречь от
гибельного подражания. Несколько поколений блуждали в пустыне: зачем другим
также бесплодно томиться".
"Все настоящее имеет свои корни в старине, — утверждал А. Хомяков. —
Из-под вольного неба, от жизни в Божьем мире, среди волнений братьев-людей
книжники гордо ушли в душное одиночество своих библиотек, окружая себя видениями
собственного самолюбия и заграждая доступ великим урокам существенности правды".
"Самый ход истории обличил ложь Западного мира, ибо логика истории произносит
свой приговор не над формами, а над духовной жизнью Запада".
"Не жалеть о лучшем прошлом, не скорбеть о некогда бывшей вере должны мы,
как Западный человек; но, помня с отрадою о живой вере наших предков, надеяться,
что она озарит и проникнет еще полнее наших потомков; помня о прекрасных плодах
просвещения нашего в древней Руси ожидать и надеяться, что с помощью Божией та
цельность, которая выражалась только в отдельных проявлениях, беспрестанно
исчезавших в смуте и мятеже многострадальной истории, выразится во всей своей
многосторонней полноте..."
"Русская земля предлагает своим чадам, чтобы пребывать в истине, средство
простое и легкое неиспорченному сердцу: полюбить ее, ее прошлую жизнь и ее
истинную сущность" (А. Хомяков, том I, 258).
V
Славянофилы так же как и Гоголь придерживались взгляда об отрицательности
революций для общественного развития. Алексей Хомяков утверждал почти то же
самое, что и Пушкин: "Только медленно и едва заметно творящееся полезно и
жизненно: все быстрое ведет к болезни".
Декабристы не являются для славянофилов национальными героями.
Славянофилы не верили в революцию, как самый быстрый и верный способ улучшения
жизни. Хомяков осуждал декабристов за их намерение поднять вооруженное восстание
и считал, что введение европейской формы правления, ничего кроме вреда не
принесет. Аксаков писал: "на Западе революционный нигилизм явление не случайное,
мимопроходящее... его корни в самой истории, в самой цивилизации Запада... он
есть плод от древа культуры, взращенного Западом". "Проповедники, вожди,
вдохновители, даже большая часть практических деятелей анархии и революционного
социализма — если не самый цвет европейского просвещения, то все люди обширных
знаний... они бесспорно передовые мыслители Западной Европы..."
"Главным двигателем всего этого является идея — и идея вдобавок
несомненно возвышенная. Да это идея — свободы, гуманности, справедливости,
равномерного распределения всех материальных благ и вообще равенства". "Как же
могло случиться, что высокая и нравственная идея творит дела чудовищно
безнравственные, — что... все, чем гордится XIX век, послужило и служит
истреблению, разрушению, торжеству грубой силы и одичания? В самом деле, что же
такое все эти современные анархисты и революционеры? Это новая порода диких — во
всеоружии науки и культуры, это мошенники — во имя честности и правды, это звери
ради гуманности, это разбойники прогресса, это демоны проповедующие о рае...
Какое зрелище представляет нам современность? Свобода обращается в тиранию,
равенство в попрание святейших прав человеческой личности, справедливость в злую
неправду, знание — в невежество, ум — в глупость..."
"Во всех речах ораторов прошлого революционного эпоса и во всех новейших
революционных, социалистических и иных разглагольствованиях, как бы страстны они
ни были, не слыхать ни души, ни сердца — ни одной ноты любви:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70