.. По существу это был постоянный военный
совет по борьбе с крепостным правом... Вражеская крепость должна быть взятой
тихой сапой... без кровопролитий". Таковы утверждения бывшего заклятого врага
Самодержавия.
"Они знают, — сказал Николай I, объясняя причину любви к нему широких
слоев крепостного крестьянства, выражения которой он видел всякий раз, когда
путешествовал по России, — что не имеют другого защитника кроме меня".
Николай I провел большинство черновой работы по подготовке отмены
крепостного права. Проживи он несколько лет больше — крепостное право отменил бы
он сам. Этого не надо никогда забывать. "Он провел огромную подготовительную
работу, значимость которой начинают понимать и все больше оценивать специалисты,
каждый в своей области", — пишет проф. К. Зайцев в журнале "Согласие"
(Лос-Анжелес, № 44). Через Канкрина он упорядочил финансы. Через Сперанского
создал "Свод Законов." Через Киселева он построил систему управления
государственных крестьян. Это все были леса, для сооружения нового здания,
вернее для капитального ремонта старого здания, на началах ликвидации
крепостничества". В том, что он не смог оставить Наследнику Россию такой, какой
хотел, виноват не столько он, сколько окружавшие его и современное ему общество,
про которое он имел право сказать тоже, что сказал про современное ему общество
Николай II: "Кругом измена, трусость и обман".
Известный судебный деятель Кони, недолюбливавший Николая I, как и многие
представители русской интеллигенции и русского либерализма, тем не менее пишет в
"На жизненном пути", что "Освобождение крестьян было, как известно, искренним
желанием Николая I". Но "Бюрократическая и законодательная рутина, опиравшаяся
на УПОРНУЮ НЕПОДВИЖНОСТЬ ОБЩЕСТВА и на страхи, создаваемые "пугливым
воображением", ставили постоянные препятствия для решительных шагов Государя".
В дневнике Государственного Секретаря Перетца приводятся слова, сказанные
однажды Александром II Милютину: "Покойный отец очень любил Павла Дмитриевича
(Киселева) и не раз был готов приступить к осуществлению заветной мысли его —
освободить крестьян; но беда в том, что большая часть людей, окружавших батюшку,
его пугала, обманывала" (стр. 20).
IV
"Он не готовился царствовать, — пишет проф. К. Зайцев, — но из него вырос
Царь, равного которому не знает русская история. Николай I был живым воплощением
русского Царя. Как его эпоха была золотым веком русской культуры, так и он сам
оказался центральной фигурой русской истории. Трудно себе представить
впечатление, которое производил Царь на всех, кто только с ним сталкивался лицом
к лицу. Толпа падала на колени перед его властным окриком. Люди, ни в какой мере
от него не зависящие, иностранцы, теряли самообладание и испытывали вообще
трудно объяснимое, а для них и вовсе непонятное, по истине мистическое, чувство
робости почтения. Мемуарная литература сохранила бесчисленное количество
свидетельств такого рода ("Согласие" №4", Лос-Анжелес).
Про Николая I можно сказать то же, что сказал Минье про Людовика XVI:
"Он, может быть, единственный из государей, который, не имея никаких страстей не
имел и страсти к власти, и который соединял оба качества, характеризующие
хороших королей: страх Божий и любовь к народу".
Настоящий духовный облик Николая I вовсе не таков, каким его
представляли, и до сих пор представляют, поверившие в созданные о нем русской
интеллигенцией лживые мифы. Только теперь, после убийства русским масонами и
интеллигентами русской монархии, они позволяют себе иногда вскользь, глухо
говорить о том, что духовный облик Николая I был намеренно искажен. Так, масон
В. Маклаков, пишет в своих воспоминаниях, что от своих родных и знакомых,
знавших лично Николая I, которых никак нельзя было назвать почитателями
самодержавия, он никогда не слышал о нем отзывов, подобных отзывам Герцена.
Маклаков признается, что прочитав впервые клеветнические инсинуации Герцена, он
не знал кому верить — Герцену, или родным и знакомым, совершенно иначе
расценивавшим личность Николая I.
И чем дальше шло время, тем правдивый образ Николая I искажался все
больше и больше. Ложь, постоянно и многократно повторяемая, со временем
приобретает обличье правды. И тогда большинство "за ослушание истине — верят лжи
и ослушанию" "Ибо тайна беззакония УЖЕ В ДЕЙСТВИИ, только не совершится до тех
пор, пока не будет взят от среды УДЕРЖИВАЮЩИЙ" (Вт. Пос. Ап. Павла Феc. 12, 7).
Николай I и был таким УДЕРЖИВАЮЩИМ. "Император Николай I, — пишет И.
Ильин в "Наших задачах" (том II, 554), — удержал России на краю гибели и спас ее
от нового "бессмысленного и беспощадного бунта". Мало того, он дал русской
интеллигенции срок, чтобы одуматься, приобрести национально-государственный
смысл и вложиться в подготовленные им реформы Александра II. Но она не
использовала эту возможность".
Философ И. Ильин писал в "Наших Задачах" (т. II, стр. 554), что одно из
важнейших призваний Государя и Династии состоит в том, чтобы иметь верную,
творческую и устойчивую СОЦИАЛЬНУЮ, отнюдь несоциалистическую, идею, т. е. план
ведения государственных дел в неуклонном направлении свободной духовности,
справедливости и хозяйственной продуктивности. Государь, не имеющий творческой
социальной идеи будет править от случая к случаю, от наущения к наущению, а,
может быть, по отжившей и государственно вредной традиции, а, может быть, от
каприза к капризу. А, между тем, он призван к своего рода СОЦИАЛЬНОМУ
ЯСНОВИДЕНИЮ: его прозорливость и дальнозоркость должна верно видеть, что именно
(и именно у его народа) может развязать творческие силы, подвигнуть его к
хозяйственному и культурному расцвету и пробудить в нем волю к справедливости.
Для этого Государь призван стоять над всеми сословиями, классами и над
всякими партиями: он должен быть свободен от заговорщиков, его выдвинувших, от
легионов, его провозглашающих, от банкиров, его финансирующих и от мировой
закулисы (т. е. масонов. — Б. Б.), пытающейся связать его государственную
волю".
Николай I был свободен от воли заговорщиков, потому что его выдвинули не
заговорщики, не какой-нибудь из классов, а мужество и чувство долго перед
Россией. Он стоял над всеми сословиями и классами России и был не сословным, а
Народным Царем. Он не зависел ни от гвардии, ни от дворянства, ни от банкиров.
Но Николай I так же, как его предшественник, не понял всей важности
восстановления духовной независимости Церкви, без чего не могло быть основного
условия необходимого для возрождения идеи Третьего Рима.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
совет по борьбе с крепостным правом... Вражеская крепость должна быть взятой
тихой сапой... без кровопролитий". Таковы утверждения бывшего заклятого врага
Самодержавия.
"Они знают, — сказал Николай I, объясняя причину любви к нему широких
слоев крепостного крестьянства, выражения которой он видел всякий раз, когда
путешествовал по России, — что не имеют другого защитника кроме меня".
Николай I провел большинство черновой работы по подготовке отмены
крепостного права. Проживи он несколько лет больше — крепостное право отменил бы
он сам. Этого не надо никогда забывать. "Он провел огромную подготовительную
работу, значимость которой начинают понимать и все больше оценивать специалисты,
каждый в своей области", — пишет проф. К. Зайцев в журнале "Согласие"
(Лос-Анжелес, № 44). Через Канкрина он упорядочил финансы. Через Сперанского
создал "Свод Законов." Через Киселева он построил систему управления
государственных крестьян. Это все были леса, для сооружения нового здания,
вернее для капитального ремонта старого здания, на началах ликвидации
крепостничества". В том, что он не смог оставить Наследнику Россию такой, какой
хотел, виноват не столько он, сколько окружавшие его и современное ему общество,
про которое он имел право сказать тоже, что сказал про современное ему общество
Николай II: "Кругом измена, трусость и обман".
Известный судебный деятель Кони, недолюбливавший Николая I, как и многие
представители русской интеллигенции и русского либерализма, тем не менее пишет в
"На жизненном пути", что "Освобождение крестьян было, как известно, искренним
желанием Николая I". Но "Бюрократическая и законодательная рутина, опиравшаяся
на УПОРНУЮ НЕПОДВИЖНОСТЬ ОБЩЕСТВА и на страхи, создаваемые "пугливым
воображением", ставили постоянные препятствия для решительных шагов Государя".
В дневнике Государственного Секретаря Перетца приводятся слова, сказанные
однажды Александром II Милютину: "Покойный отец очень любил Павла Дмитриевича
(Киселева) и не раз был готов приступить к осуществлению заветной мысли его —
освободить крестьян; но беда в том, что большая часть людей, окружавших батюшку,
его пугала, обманывала" (стр. 20).
IV
"Он не готовился царствовать, — пишет проф. К. Зайцев, — но из него вырос
Царь, равного которому не знает русская история. Николай I был живым воплощением
русского Царя. Как его эпоха была золотым веком русской культуры, так и он сам
оказался центральной фигурой русской истории. Трудно себе представить
впечатление, которое производил Царь на всех, кто только с ним сталкивался лицом
к лицу. Толпа падала на колени перед его властным окриком. Люди, ни в какой мере
от него не зависящие, иностранцы, теряли самообладание и испытывали вообще
трудно объяснимое, а для них и вовсе непонятное, по истине мистическое, чувство
робости почтения. Мемуарная литература сохранила бесчисленное количество
свидетельств такого рода ("Согласие" №4", Лос-Анжелес).
Про Николая I можно сказать то же, что сказал Минье про Людовика XVI:
"Он, может быть, единственный из государей, который, не имея никаких страстей не
имел и страсти к власти, и который соединял оба качества, характеризующие
хороших королей: страх Божий и любовь к народу".
Настоящий духовный облик Николая I вовсе не таков, каким его
представляли, и до сих пор представляют, поверившие в созданные о нем русской
интеллигенцией лживые мифы. Только теперь, после убийства русским масонами и
интеллигентами русской монархии, они позволяют себе иногда вскользь, глухо
говорить о том, что духовный облик Николая I был намеренно искажен. Так, масон
В. Маклаков, пишет в своих воспоминаниях, что от своих родных и знакомых,
знавших лично Николая I, которых никак нельзя было назвать почитателями
самодержавия, он никогда не слышал о нем отзывов, подобных отзывам Герцена.
Маклаков признается, что прочитав впервые клеветнические инсинуации Герцена, он
не знал кому верить — Герцену, или родным и знакомым, совершенно иначе
расценивавшим личность Николая I.
И чем дальше шло время, тем правдивый образ Николая I искажался все
больше и больше. Ложь, постоянно и многократно повторяемая, со временем
приобретает обличье правды. И тогда большинство "за ослушание истине — верят лжи
и ослушанию" "Ибо тайна беззакония УЖЕ В ДЕЙСТВИИ, только не совершится до тех
пор, пока не будет взят от среды УДЕРЖИВАЮЩИЙ" (Вт. Пос. Ап. Павла Феc. 12, 7).
Николай I и был таким УДЕРЖИВАЮЩИМ. "Император Николай I, — пишет И.
Ильин в "Наших задачах" (том II, 554), — удержал России на краю гибели и спас ее
от нового "бессмысленного и беспощадного бунта". Мало того, он дал русской
интеллигенции срок, чтобы одуматься, приобрести национально-государственный
смысл и вложиться в подготовленные им реформы Александра II. Но она не
использовала эту возможность".
Философ И. Ильин писал в "Наших Задачах" (т. II, стр. 554), что одно из
важнейших призваний Государя и Династии состоит в том, чтобы иметь верную,
творческую и устойчивую СОЦИАЛЬНУЮ, отнюдь несоциалистическую, идею, т. е. план
ведения государственных дел в неуклонном направлении свободной духовности,
справедливости и хозяйственной продуктивности. Государь, не имеющий творческой
социальной идеи будет править от случая к случаю, от наущения к наущению, а,
может быть, по отжившей и государственно вредной традиции, а, может быть, от
каприза к капризу. А, между тем, он призван к своего рода СОЦИАЛЬНОМУ
ЯСНОВИДЕНИЮ: его прозорливость и дальнозоркость должна верно видеть, что именно
(и именно у его народа) может развязать творческие силы, подвигнуть его к
хозяйственному и культурному расцвету и пробудить в нем волю к справедливости.
Для этого Государь призван стоять над всеми сословиями, классами и над
всякими партиями: он должен быть свободен от заговорщиков, его выдвинувших, от
легионов, его провозглашающих, от банкиров, его финансирующих и от мировой
закулисы (т. е. масонов. — Б. Б.), пытающейся связать его государственную
волю".
Николай I был свободен от воли заговорщиков, потому что его выдвинули не
заговорщики, не какой-нибудь из классов, а мужество и чувство долго перед
Россией. Он стоял над всеми сословиями и классами России и был не сословным, а
Народным Царем. Он не зависел ни от гвардии, ни от дворянства, ни от банкиров.
Но Николай I так же, как его предшественник, не понял всей важности
восстановления духовной независимости Церкви, без чего не могло быть основного
условия необходимого для возрождения идеи Третьего Рима.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70