Но Александр II
приказал министру иностранных дел сообщить Англии и Франции, что они не имеют
права вмешиваться во внутренние дела России.
XVIII
Если когда-то все пути вели в Рим, то в XIX столетии все пути ведут в
Лондон — тогдашний центр мирового масонства. Сбежавший в 1861 году из Сибири в
Америку Бакунин при первой возможности переезжает в Лондон. Бакунин вступает в
организованный К. Марксом Интернационал. В прокламации "Начало революции",
Бакунин пишет: "Не признавая другой какой-либо деятельности, кроме дела
истребления, мы соглашаемся, что формы, в которых должна проявляться эта
деятельность могут быть чрезвычайно разнообразны. Яд, кинжал и т.п. Революция
все равно освящает в этой борьбе". Масонский дух бакунинских деклараций ясно
виден в каждой фразе.
9 сентября 1867 года в Женеве состоялся Конгресс "Лиги мира и свободы".
Это было время, когда прогрессивные недоросли всего мира возлагали
преувеличенные надежды на Первый Интернационал. На Конгрессе "Лиги мира и
свободы" присутствовали две революционные знаменитости: Гарибальди и Бакунин,
объявившие войну всему буржуазному миру. Посетил заседания Конгресса и бывший в
то время в Женеве Достоевский.
Ф. М. Достоевский написал о полученных на Конгрессе впечатлениях два
письма: одно Майкову, а другое Ивановой. Майкову Ф. Достоевский писал: "Писал ли
я Вам о здешнем мирном конгрессе? Я в жизнь мою не видывал и не слыхивал
подобной бестолковщины, но я не предполагал, чтоб люди были способны на такие
глупости. Все было глупо — и то, как собрались, и то, как дело повели и то, как
разрешили. Начали с предложения вотировать, что не нужно больших монархий и все
поделать маленькие, потом, что не нужно веры. Это было четыре дня крику и
ругательств. Подлинно мы у себя, читая и слушая рассказы, видим все превратно.
Нет, посмотрели бы своими глазами, послушали бы своими ушами".
Письмо Ивановой еще более яркое: "Я сюда попал прямо на конгресс мира, на
который приезжал Гарибальди, — пишет Достоевский 29 сентября 1867 года. —
Гарибальди скоро уехал, но что эти господа, которых я в первый раз видел не в
книгах, а на яву, социалисты и революционеры, врали с трибуны, перед 5.000
слушателей, то невыразимо. Никакое описание не передаст этого. Комичность,
слабость, бестолковщина, несогласие, противоречие себе — это вообразить нельзя.
И эта-то дрянь волнует несчастный люд работников. Это грустно. Начали с того,
что для достижения мира на земле нужно истребить христианскую веру, большие
государства уничтожить и поделать маленькие, все капиталы прочь, чтобы все было
по приказу и т.д. Все это без малейшего доказательства, все это заучено еще
двадцать лет тому назад наизусть, да так и осталось. И главное — огонь и меч и
после того как все истребится, тогда, по их мнению, и будет мир".
Конгресс "Лиги мира и свободы" был смотром европейского революционного
подполья перед подготовленным масонством разрушением монархии во Франции.
Выслушав произнесенную на конгрессе Бакуниным речь, Достоевский написал
свою знаменитую характеристику "великого анархиста": "Бакунин старый, гнилой
мешок бредней, ему легко детей хоть в нужник нести".
Бакунин звал молодежь проповедовать разрушение существующего
политического" и социального строя. Анархическое учение Бакунина еще более
заостряет Нечаев, открыто провозгласивший, что во имя всесокрушающей революции —
"Все позволено". Нечаев основал тайное общество "Народная расправа" и призывал
убивать всех, кто в той или иной форме поддерживает существующий строй.
Императору Александру Второму Нечаев обещал в своих прокламациях "казнь
мучительную, торжественную, перед лицом всего освобожденного люда, на развалинах
государства".
В "Катехизисе революционера" (составленном, по мнению одних
исследователей, Бакуниным для Нечаева, а, по мнению других, — самим Нечаевым)
даются следующие советы:
"Необходимо, чтобы он (кандидат в революционеры. — Б. Б.) был
атеистом... и был бы... врагом принципа всякой власти и чтобы он ненавидел все
ее применения и последствия как в области интеллектуальной и моральной, так и в
политической, экономической и социальной... Он должен, следовательно, ждать
уничтожения церкви, постоянных армий, нейтрализованной власти, бюрократии,
правительств, парламентов, университетов и государственных банков... Необходимо
уничтожить, так называемый, принцип национальности, принцип двусмысленный,
полный лицемерия... необходимо ненавидеть идеи величия и славы нации, годных
лишь для монархии и олигархии, а в наше время и для крупной буржуазии, потому
что эти идеи применяются ими для обманывания народов и для натравливания их один
на другой для наилучшего их порабощения. Патриотизм должен отойти на задний
план, ибо необходимо, чтобы революционеру были ближе к сердцу справедливость и
свобода и, в случае, если его собственное отечество будет иметь несчастие от них
отойти, он должен без колебаний выступить против него... Надо, чтобы он был
социалистом и во всем следовал нашему катехизису революционера...
Согласно параграфу 3-му революционер "...презирает общественное мнение,
он презирает и ненавидит во всех побуждениях и проявлениях общественную
нравственность; нравственно для него все то, что способствует торжеству
революции; безнравственно и преступно все, что мешает ей". "...товарищество, —
читаем мы в "Катехизисе", — всеми силами и средствами будет способствовать
развитию тех бед и зол, которые должны вывести, наконец, народ из терпения и
понудить его к поголовному восстанию".
Таковы "моральные" и тактические приемы, рекомендуемые русским
карбонариям. Таковых же аморальных приемов придерживались и интеллигенты,
работающие в области теории революции, и легального расшатывания русской
монархии, при помощи критики русской действительности, при каждом удобном случае
(в каждой статье, каждой книге, каждой рецензии на книгу национального
содержания, на каждом уроке в школе, на каждой лекции в университете, в каждом
разговоре).
Нечаев был одним из главных виновников студенческих волнений в Петербурге
в 1869 году. Когда один из членов созданного Нечаевым кружка заговорщиков стал
возражать против практикуемых Нечаевым аморальных методов работы, то Нечаев,
желая связать всех заговорщиков "кровью", настоял на его убийстве. Процесс
нечаевцев послужил темой для "Бесов" Достоевского.
О том, что волнения студенческой молодежи и усиление роста революционного
движения в 60-70-х годах имеют в основе своей не русское происхождение, ясно
понимал Достоевский, писавший в письме к обратившимся к нему за разъяснением
московским студентам, что русская молодежь "теперь несомненно попала в руки
какой-то совершенно внешней политической руководящей партии, которой до молодежи
уж ровно никакого нет дела и которая употребляет ее как материал и Панургово
стадо, для своих внешних и особенных целей".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
приказал министру иностранных дел сообщить Англии и Франции, что они не имеют
права вмешиваться во внутренние дела России.
XVIII
Если когда-то все пути вели в Рим, то в XIX столетии все пути ведут в
Лондон — тогдашний центр мирового масонства. Сбежавший в 1861 году из Сибири в
Америку Бакунин при первой возможности переезжает в Лондон. Бакунин вступает в
организованный К. Марксом Интернационал. В прокламации "Начало революции",
Бакунин пишет: "Не признавая другой какой-либо деятельности, кроме дела
истребления, мы соглашаемся, что формы, в которых должна проявляться эта
деятельность могут быть чрезвычайно разнообразны. Яд, кинжал и т.п. Революция
все равно освящает в этой борьбе". Масонский дух бакунинских деклараций ясно
виден в каждой фразе.
9 сентября 1867 года в Женеве состоялся Конгресс "Лиги мира и свободы".
Это было время, когда прогрессивные недоросли всего мира возлагали
преувеличенные надежды на Первый Интернационал. На Конгрессе "Лиги мира и
свободы" присутствовали две революционные знаменитости: Гарибальди и Бакунин,
объявившие войну всему буржуазному миру. Посетил заседания Конгресса и бывший в
то время в Женеве Достоевский.
Ф. М. Достоевский написал о полученных на Конгрессе впечатлениях два
письма: одно Майкову, а другое Ивановой. Майкову Ф. Достоевский писал: "Писал ли
я Вам о здешнем мирном конгрессе? Я в жизнь мою не видывал и не слыхивал
подобной бестолковщины, но я не предполагал, чтоб люди были способны на такие
глупости. Все было глупо — и то, как собрались, и то, как дело повели и то, как
разрешили. Начали с предложения вотировать, что не нужно больших монархий и все
поделать маленькие, потом, что не нужно веры. Это было четыре дня крику и
ругательств. Подлинно мы у себя, читая и слушая рассказы, видим все превратно.
Нет, посмотрели бы своими глазами, послушали бы своими ушами".
Письмо Ивановой еще более яркое: "Я сюда попал прямо на конгресс мира, на
который приезжал Гарибальди, — пишет Достоевский 29 сентября 1867 года. —
Гарибальди скоро уехал, но что эти господа, которых я в первый раз видел не в
книгах, а на яву, социалисты и революционеры, врали с трибуны, перед 5.000
слушателей, то невыразимо. Никакое описание не передаст этого. Комичность,
слабость, бестолковщина, несогласие, противоречие себе — это вообразить нельзя.
И эта-то дрянь волнует несчастный люд работников. Это грустно. Начали с того,
что для достижения мира на земле нужно истребить христианскую веру, большие
государства уничтожить и поделать маленькие, все капиталы прочь, чтобы все было
по приказу и т.д. Все это без малейшего доказательства, все это заучено еще
двадцать лет тому назад наизусть, да так и осталось. И главное — огонь и меч и
после того как все истребится, тогда, по их мнению, и будет мир".
Конгресс "Лиги мира и свободы" был смотром европейского революционного
подполья перед подготовленным масонством разрушением монархии во Франции.
Выслушав произнесенную на конгрессе Бакуниным речь, Достоевский написал
свою знаменитую характеристику "великого анархиста": "Бакунин старый, гнилой
мешок бредней, ему легко детей хоть в нужник нести".
Бакунин звал молодежь проповедовать разрушение существующего
политического" и социального строя. Анархическое учение Бакунина еще более
заостряет Нечаев, открыто провозгласивший, что во имя всесокрушающей революции —
"Все позволено". Нечаев основал тайное общество "Народная расправа" и призывал
убивать всех, кто в той или иной форме поддерживает существующий строй.
Императору Александру Второму Нечаев обещал в своих прокламациях "казнь
мучительную, торжественную, перед лицом всего освобожденного люда, на развалинах
государства".
В "Катехизисе революционера" (составленном, по мнению одних
исследователей, Бакуниным для Нечаева, а, по мнению других, — самим Нечаевым)
даются следующие советы:
"Необходимо, чтобы он (кандидат в революционеры. — Б. Б.) был
атеистом... и был бы... врагом принципа всякой власти и чтобы он ненавидел все
ее применения и последствия как в области интеллектуальной и моральной, так и в
политической, экономической и социальной... Он должен, следовательно, ждать
уничтожения церкви, постоянных армий, нейтрализованной власти, бюрократии,
правительств, парламентов, университетов и государственных банков... Необходимо
уничтожить, так называемый, принцип национальности, принцип двусмысленный,
полный лицемерия... необходимо ненавидеть идеи величия и славы нации, годных
лишь для монархии и олигархии, а в наше время и для крупной буржуазии, потому
что эти идеи применяются ими для обманывания народов и для натравливания их один
на другой для наилучшего их порабощения. Патриотизм должен отойти на задний
план, ибо необходимо, чтобы революционеру были ближе к сердцу справедливость и
свобода и, в случае, если его собственное отечество будет иметь несчастие от них
отойти, он должен без колебаний выступить против него... Надо, чтобы он был
социалистом и во всем следовал нашему катехизису революционера...
Согласно параграфу 3-му революционер "...презирает общественное мнение,
он презирает и ненавидит во всех побуждениях и проявлениях общественную
нравственность; нравственно для него все то, что способствует торжеству
революции; безнравственно и преступно все, что мешает ей". "...товарищество, —
читаем мы в "Катехизисе", — всеми силами и средствами будет способствовать
развитию тех бед и зол, которые должны вывести, наконец, народ из терпения и
понудить его к поголовному восстанию".
Таковы "моральные" и тактические приемы, рекомендуемые русским
карбонариям. Таковых же аморальных приемов придерживались и интеллигенты,
работающие в области теории революции, и легального расшатывания русской
монархии, при помощи критики русской действительности, при каждом удобном случае
(в каждой статье, каждой книге, каждой рецензии на книгу национального
содержания, на каждом уроке в школе, на каждой лекции в университете, в каждом
разговоре).
Нечаев был одним из главных виновников студенческих волнений в Петербурге
в 1869 году. Когда один из членов созданного Нечаевым кружка заговорщиков стал
возражать против практикуемых Нечаевым аморальных методов работы, то Нечаев,
желая связать всех заговорщиков "кровью", настоял на его убийстве. Процесс
нечаевцев послужил темой для "Бесов" Достоевского.
О том, что волнения студенческой молодежи и усиление роста революционного
движения в 60-70-х годах имеют в основе своей не русское происхождение, ясно
понимал Достоевский, писавший в письме к обратившимся к нему за разъяснением
московским студентам, что русская молодежь "теперь несомненно попала в руки
какой-то совершенно внешней политической руководящей партии, которой до молодежи
уж ровно никакого нет дела и которая употребляет ее как материал и Панургово
стадо, для своих внешних и особенных целей".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70