А вас – Сабина, правда?
– Верно. Маслом намазать?
– Пожалуйста. А кто этот молодой человек в темном костюме?
– Арни О'Хэйр. А горчицей?
– И горчицей. Что это за имя – Сабина?
– Оно часто встречается в Новой Англии, но я-то итальянка. Меня зовут Сабина Вольтерра.
Сабина протянула ему сандвич и, прислонясь к буфету, стала есть, а Эрик, вылив остатки из бутылок, сделал два коктейля.
– У вас это очень ловко выходит, – заметила она. – Признайтесь, вы до кризиса служили в богатом доме дворецким?
Он стоял перед нею и в первый раз мог рассмотреть ее с головы до ног. Сабина была стройна и хорошо сложена; на ней было темно-синее платье с красными пуговицами и красным гофрированным воротничком. Эрик очень внимательно рассматривал ее всю, но больше всего его привлекало лицо Сабины. В ее взгляде то и дело мелькали какие-то неспокойные искорки, – Эрик сразу определил, что природная сдержанность борется в ней с жадной пытливостью. Он догадался об этом по той причине, что такой внутренний конфликт был хорошо знаком ему самому.
Заложив руки в карманы, Эрик прислонился к плите и сказал с той простотою, которая вызывает на откровенность:
– Без шуток, Сабина, я целый вечер жду случая поговорить с вами.
– Ну что ж, – сказала она. – Давайте поговорим о вас. Я не люблю пустой болтовни. Чем вы занимаетесь?
– Я физик.
– Это звучит очень гордо, – в голосе ее снова послышалась насмешка.
– Разве я произнес это слово с большой буквы? – спросил он.
– Вы выделили его курсивом. А что, собственно, такое физик? Я в первый раз вижу физика. Я знаю, что такое химия и химики, биология и биологи. Но физик – это мне непонятно, потому что я не знаю, что такое физика. Кроме того, мне всегда казалось, что физики – это маленькие худосочные человечки с огромными лысыми головами. Или же они обязательно должны быть похожи на Эйнштейна. Вы уверены, что вы действительно физик?
– Сразу видно, что вы не любите пустой болтовни.
– О, это просто такая манера. Не обращайте внимания. В магазине невольно привыкаешь к этому.
– Вы работаете продавщицей?
– Да, в универсальном магазине Мэйси. Перед рождеством на время предпраздничной торговли туда наняли несколько человек, и мне удалось там зацепиться. В нашем отделе отличный подбор продавцов, – сухо добавила она. – Адвокат, две учительницы, инженер и я. Мы продаем кухонную утварь. Кстати, это очень утешительно – встретить человека, который работает по своей специальности.
Услышав, что кто-то вошел в кухню, они быстро, почти виновато обернулись. На пороге стоял плотный молодой человек в темном костюме.
– Хэлло, Арни, – сказала Сабина. – Хочешь съесть что-нибудь?
– Нет, спасибо, – сказал тот.
У него оказался удивительно звучный басок. Он был ниже Эрика, но шире в плечах и гораздо массивнее. «Ему, наверное, уже лет двадцать семь», – подумал Эрик. У Арни были круглые, красные щеки, черные и блестящие, как агат, волосы и холодные светло-голубые глаза, придававшие его лицу жесткое выражение. Он выглядел очень нарядным. На нем был темно-синий костюм, голубая рубашка и белый крахмальный воротничок, благодаря которому его толстая шея не казалась слишком короткой. Он держался надменно и напряженно, отчего вся его фигура походила на поднятый кверху большой палец.
– Арни, познакомься, это мистер Горин. Мистер О'Хэйр.
Молодые люди, не подав друг другу руки, обменялись кивками. О'Хэйр, не поворачивая головы, взглянул на Сабину.
– Через полчаса я собираюсь уходить, – сказал он отрывисто. – Нам ведь нужно еще в одно место.
– Да, я знаю, Арни. Ты в самом деле ничего не хочешь съесть?
– Нет, не хочу.
Он снова кивнул Эрику и вышел так же внезапно, как и вошел.
Эрик и Сабина с минуту молчали.
– Вы так и не сказали, что приобрел в вашем лице отдел кухонной утвари, – заметил он.
Она пожала плечами.
– Ничего, разве только общую культуру. Я училась на английском отделении в колледже Барнарда. А вы не сказали мне, что такое физика.
– Это слишком долго, и тут чересчур шумно. Завтра суббота. Я вам скажу об этом завтра вечером.
– Я буду занята.
– Тогда в воскресенье.
– Тоже, вероятно, буду занята.
– И все мистер О'Хэйр?
– Да, все Арни.
– Вы с ним часто встречаетесь?
Она окинула Эрика холодным взглядом, но постепенно выражение ее глаз изменилось.
– Более или менее, – сказала она.
– Все-таки можно вам позвонить? А вдруг ваш мистер О'Хэйр сломает себе завтра ногу или его продует ветром, который поднимает брелоки, что болтаются у него на животе?
Сабина невольно улыбнулась.
– Ничего не выйдет, – сказала она. – У него железное здоровье.
– Как знать! Какой ваш номер телефона?
– Вы уже съели сандвич? Может быть, вернемся туда?
– Вы не скажете?
Она нетерпеливо повела головой, но голос ее прозвучал мягко, почти виновато:
– К чему? Все равно встретиться с вами я не смогу.
– Мне хочется просто поговорить с вами.
В его голосе послышалась грусть, и глаза девушки стали совсем прозрачными; она поглядела на него, как бы прося сказать ей что-то такое, что может оценить только она одна, затем отвела взгляд и пошла к двери. На пороге она обернулась.
– Мой телефон: Одюбон, пять-пять-один шесть-два, – сказала она. – Я прихожу домой около шести.
Она вышла, а Эрик так и остался стоять у плиты, не замечая, что его со всех сторон толкают нахлынувшие в кухню гости. Тихая радость охватила его. Ему хотелось улыбаться, хотелось поделиться с кем-нибудь своей чудесной новостью, но тут же он вспомнил, что, кроме Макса, не знает ни души, а Максу сейчас не до него.
Так и не сказав никому ни слова и улыбаясь про себя, Эрик разыскал шляпу, пальто и вышел.
Мартовская ночь обдала его холодом, он плотнее запахнул пальто. Перед ним вздымались массивные громады университетских корпусов; в северном углу университетского городка виднелось здание физического факультета. На самом верхнем этаже, где помещались лаборатории, светилось несколько окон. Эрик не знал, кто там работает, но вдруг почувствовал зависть и угрызения совести – как он мог позволить себе хоть на время забыть о своем деле!
4
На следующий день мысли о Сабине то и дело отвлекали его от работы. Он позвонил ей в шесть пятнадцать – ему не терпелось позвонить как можно скорее, но он допускал, что она может задержаться на работе, поэтому в качестве компромисса выждал четверть часа. Сабина ответила после первого же звонка.
– Сабина? Это говорит Эрик. Как поживаете?
– Отлично. А вы?
По ее голосу он чувствовал, что она улыбается.
– Ужасно. Весь день страшно скучал по вас. Мы увидимся сегодня?
– Нет, сегодня я не могу. Я же вам сказала.
– Знаю. Но я все-таки надеялся… – Эрик остановился, но так как она молчала, он продолжал: – Приятный у вас сегодня был день?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167
– Верно. Маслом намазать?
– Пожалуйста. А кто этот молодой человек в темном костюме?
– Арни О'Хэйр. А горчицей?
– И горчицей. Что это за имя – Сабина?
– Оно часто встречается в Новой Англии, но я-то итальянка. Меня зовут Сабина Вольтерра.
Сабина протянула ему сандвич и, прислонясь к буфету, стала есть, а Эрик, вылив остатки из бутылок, сделал два коктейля.
– У вас это очень ловко выходит, – заметила она. – Признайтесь, вы до кризиса служили в богатом доме дворецким?
Он стоял перед нею и в первый раз мог рассмотреть ее с головы до ног. Сабина была стройна и хорошо сложена; на ней было темно-синее платье с красными пуговицами и красным гофрированным воротничком. Эрик очень внимательно рассматривал ее всю, но больше всего его привлекало лицо Сабины. В ее взгляде то и дело мелькали какие-то неспокойные искорки, – Эрик сразу определил, что природная сдержанность борется в ней с жадной пытливостью. Он догадался об этом по той причине, что такой внутренний конфликт был хорошо знаком ему самому.
Заложив руки в карманы, Эрик прислонился к плите и сказал с той простотою, которая вызывает на откровенность:
– Без шуток, Сабина, я целый вечер жду случая поговорить с вами.
– Ну что ж, – сказала она. – Давайте поговорим о вас. Я не люблю пустой болтовни. Чем вы занимаетесь?
– Я физик.
– Это звучит очень гордо, – в голосе ее снова послышалась насмешка.
– Разве я произнес это слово с большой буквы? – спросил он.
– Вы выделили его курсивом. А что, собственно, такое физик? Я в первый раз вижу физика. Я знаю, что такое химия и химики, биология и биологи. Но физик – это мне непонятно, потому что я не знаю, что такое физика. Кроме того, мне всегда казалось, что физики – это маленькие худосочные человечки с огромными лысыми головами. Или же они обязательно должны быть похожи на Эйнштейна. Вы уверены, что вы действительно физик?
– Сразу видно, что вы не любите пустой болтовни.
– О, это просто такая манера. Не обращайте внимания. В магазине невольно привыкаешь к этому.
– Вы работаете продавщицей?
– Да, в универсальном магазине Мэйси. Перед рождеством на время предпраздничной торговли туда наняли несколько человек, и мне удалось там зацепиться. В нашем отделе отличный подбор продавцов, – сухо добавила она. – Адвокат, две учительницы, инженер и я. Мы продаем кухонную утварь. Кстати, это очень утешительно – встретить человека, который работает по своей специальности.
Услышав, что кто-то вошел в кухню, они быстро, почти виновато обернулись. На пороге стоял плотный молодой человек в темном костюме.
– Хэлло, Арни, – сказала Сабина. – Хочешь съесть что-нибудь?
– Нет, спасибо, – сказал тот.
У него оказался удивительно звучный басок. Он был ниже Эрика, но шире в плечах и гораздо массивнее. «Ему, наверное, уже лет двадцать семь», – подумал Эрик. У Арни были круглые, красные щеки, черные и блестящие, как агат, волосы и холодные светло-голубые глаза, придававшие его лицу жесткое выражение. Он выглядел очень нарядным. На нем был темно-синий костюм, голубая рубашка и белый крахмальный воротничок, благодаря которому его толстая шея не казалась слишком короткой. Он держался надменно и напряженно, отчего вся его фигура походила на поднятый кверху большой палец.
– Арни, познакомься, это мистер Горин. Мистер О'Хэйр.
Молодые люди, не подав друг другу руки, обменялись кивками. О'Хэйр, не поворачивая головы, взглянул на Сабину.
– Через полчаса я собираюсь уходить, – сказал он отрывисто. – Нам ведь нужно еще в одно место.
– Да, я знаю, Арни. Ты в самом деле ничего не хочешь съесть?
– Нет, не хочу.
Он снова кивнул Эрику и вышел так же внезапно, как и вошел.
Эрик и Сабина с минуту молчали.
– Вы так и не сказали, что приобрел в вашем лице отдел кухонной утвари, – заметил он.
Она пожала плечами.
– Ничего, разве только общую культуру. Я училась на английском отделении в колледже Барнарда. А вы не сказали мне, что такое физика.
– Это слишком долго, и тут чересчур шумно. Завтра суббота. Я вам скажу об этом завтра вечером.
– Я буду занята.
– Тогда в воскресенье.
– Тоже, вероятно, буду занята.
– И все мистер О'Хэйр?
– Да, все Арни.
– Вы с ним часто встречаетесь?
Она окинула Эрика холодным взглядом, но постепенно выражение ее глаз изменилось.
– Более или менее, – сказала она.
– Все-таки можно вам позвонить? А вдруг ваш мистер О'Хэйр сломает себе завтра ногу или его продует ветром, который поднимает брелоки, что болтаются у него на животе?
Сабина невольно улыбнулась.
– Ничего не выйдет, – сказала она. – У него железное здоровье.
– Как знать! Какой ваш номер телефона?
– Вы уже съели сандвич? Может быть, вернемся туда?
– Вы не скажете?
Она нетерпеливо повела головой, но голос ее прозвучал мягко, почти виновато:
– К чему? Все равно встретиться с вами я не смогу.
– Мне хочется просто поговорить с вами.
В его голосе послышалась грусть, и глаза девушки стали совсем прозрачными; она поглядела на него, как бы прося сказать ей что-то такое, что может оценить только она одна, затем отвела взгляд и пошла к двери. На пороге она обернулась.
– Мой телефон: Одюбон, пять-пять-один шесть-два, – сказала она. – Я прихожу домой около шести.
Она вышла, а Эрик так и остался стоять у плиты, не замечая, что его со всех сторон толкают нахлынувшие в кухню гости. Тихая радость охватила его. Ему хотелось улыбаться, хотелось поделиться с кем-нибудь своей чудесной новостью, но тут же он вспомнил, что, кроме Макса, не знает ни души, а Максу сейчас не до него.
Так и не сказав никому ни слова и улыбаясь про себя, Эрик разыскал шляпу, пальто и вышел.
Мартовская ночь обдала его холодом, он плотнее запахнул пальто. Перед ним вздымались массивные громады университетских корпусов; в северном углу университетского городка виднелось здание физического факультета. На самом верхнем этаже, где помещались лаборатории, светилось несколько окон. Эрик не знал, кто там работает, но вдруг почувствовал зависть и угрызения совести – как он мог позволить себе хоть на время забыть о своем деле!
4
На следующий день мысли о Сабине то и дело отвлекали его от работы. Он позвонил ей в шесть пятнадцать – ему не терпелось позвонить как можно скорее, но он допускал, что она может задержаться на работе, поэтому в качестве компромисса выждал четверть часа. Сабина ответила после первого же звонка.
– Сабина? Это говорит Эрик. Как поживаете?
– Отлично. А вы?
По ее голосу он чувствовал, что она улыбается.
– Ужасно. Весь день страшно скучал по вас. Мы увидимся сегодня?
– Нет, сегодня я не могу. Я же вам сказала.
– Знаю. Но я все-таки надеялся… – Эрик остановился, но так как она молчала, он продолжал: – Приятный у вас сегодня был день?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167