Я все никак не мог понять, отчего же они не нападают. Возможно, я скоро это узнаю. Фигура двигалась как раз в мою сторону.
Я встал, перекинул хвост через плечо, чтобы выглядеть поаккуратнее, и стал ждать. Другие два беса шныряли вокруг, непрерывно вереща. Наконец я не выдержал и подставил одному из них ножку. Второй с разгону налетел на него, и оба покатились кубарем.
— А ну, тихо! — рявкнул я. — Хотя бы попытайтесь держаться с достоинством!
Они молча уставились на меня.
— Так-то лучше.
— Знаешь, что я тебе скажу… — Один бес ткнул в бок второго и указал в мою сторону. — А ведь следующим может оказаться он!
— Ага. Может, на этот раз он заберет его. Может быть, мы спасемся!
— Прячься за него! Скорее!
— Я первый! Ты за мной!
И вновь, пошла катавасия, настолько недостойная и постыдная — каждый из бесов норовил укрыться у меня за спиной, — что мое внимание на ближайшие несколько секунд оказалось полностью поглощено раздачей нескольких абсолютно заслуженных оплеух, звон от которых раскатился по всему городу. Раздавая оплеухи, я случайно поднял голову — и обнаружил, что взбунтовавшийся африт стоит на краю крыши, перекинув ногу через парапет, буквально в паре метров от меня.
Должен признаться, что его вид меня поразил.
Дело было не в золотой маске, воспроизводящей ужасные черты великого волшебника. И не в прядях седых волос, которые торчали из-под нее, развеваясь на ветру. И не в костлявых руках, небрежно упертых в бока, и не в голых позвонках, торчащих над галстуком, и не в пыльном погребальном костюме, болтающемся на костях. Во всем этом ничего особенного не было; я и сам десятки раз принимал обличье скелета — да кто из нас этого не делал? Нет, меня потрясло другое: я осознал, что все это — не просто облик, а настоящие кости, настоящие лохмотья и настоящая золотая маска. Собственная сущность африта была практически невидима, скрыта где-то внутри останков волшебника. Африт не имел своего собственного обличья — ни на этом, ни на каком другом плане. Никогда прежде не видел ничего подобного.
Чем бы ни занимался этот скелет в течение дня, на месте он явно не сидел: одежка на нем изрядно потрепалась. На коленке у него был этакий стильный разрезик, на плече — след от ожога, а одна манжета выглядела так, будто ее драли когтями. Мой хозяин, по всей вероятности, заплатил бы неплохие деньги за этот костюмчик, будь он выставлен в витрине какого-нибудь миланского бутика, однако на почтенном африте эти тряпки смотрелись довольно неприглядно. Тем не менее кости под одеждой были, похоже, целы и в комплекте: суставы работали так хорошо и беззвучно, как будто их только что смазали.
Скелет, склонив голову набок, наблюдал за возящимися на крыше бесами. Мы все замерли, разинув рты, застыв посреди потасовки. Наконец скелет заговорил:
— Вы что, размножаетесь, что ли?
— Да нет, — ответил я. — Просто небольшая свалка.
— Да я не об этом. Просто в прошлый раз вас было двое.
— Подкрепление, — объяснил я. — Они меня вызвали, чтобы я выслушал твои наставления. Ну и, разумеется, чтобы ты меня съел.
Скелет завертелся волчком на краю крыши.
— Чудесно! — воскликнул он. — Наконец-то мое красноречие и прямота оценены по достоинству! А вы, бесы, куда умнее, чем кажетесь.
Я оглянулся на Тиббета и его приятеля — те стояли как вкопанные, разинув рты и капая слюнями. Заяц, попавший в луч фар, и тот взглянул бы на них с презрением.
— Нет, — сказал я, — я бы на это не рассчитывал.
В ответ на мое искрометное остроумие скелет разразился пронзительным хохотом и, вскинув руки, исполнил импровизированный танец с элементами чечетки. Метрах в пятидесяти за его спиной, точно застенчивые подростки, прятались за трубой двое джиннов. Джинны смотрели и выжидали. Так что, можно считать, нам удалось окружить кости Глэдстоуна.
— Вы, похоже, в приподнятом настроении, — заметил я.
— А почему бы и нет? — Скелет остановился, прищелкнув костяшками пальцев, точно кастаньетами, в такт финальному удару каблуков. — Я на воле! — воскликнул он. — На воле мне раздолье! Это стих такой, если ты не заметил.
— Ну да… Стих неплохой…
Бес задумчиво почесал затылок кончиком хвоста.
— Но ведь вы по-прежнему находитесь в этом мире, — медленно произнес я. — Или, по крайней мере, мне так кажется. Значит, вы не можете считать себя полностью свободным, разве не так? Свобода приходит только тогда, когда порвешь узы и вернешься к себе домой.
— Я и сам так думал, пока лежал в этом вонючем саркофаге, — ответил скелет. — Но теперь я так не думаю. Взгляни на меня! Я могу идти куда хочу, делать что захочу! Захочу поглядеть на звезды — могу глядеть сколько моей душе угодно. Захочу побродить среди цветов и деревьев — пожалуйста. Захочу поймать какого-нибудь старикашку и зашвырнуть его на середину реки — нет проблем! Мир взывает ко мне: «Вперед, Гонорий! Делай все, что тебе нравится!» Так вот, бес: это и называется свободой. Так или нет?
Говоря это, он сделал угрожающее движение в мою сторону. Его пальцы судорожно скрючились, а в пустых глазницах под маской внезапно вспыхнули убийственные багровые огоньки. Я поспешно отпрыгнул назад. Мгновением позже багровые огоньки слегка угасли, и скелет вновь принялся весело приплясывать.
— Взгляни на этот закат! — вздохнул он, словно говоря сам с собой. — Прямо как кровь с плавленым сыром.
— Восхитительный образ, — согласился я.
Несомненно, бесы были правы. Африт совершенно безумен. Но, безумен он или нет, кое-что все еще оставалось для меня непонятным.
— Прошу прощения, господин Скелет, — сказал я, — но я — всего лишь скромный бес ограниченных умственных способностей и надеюсь, что вы меня просветите. Вы до сих пор повинуетесь чьему-то приказу?
Длинный, загибающийся ноготь указал на золотую маску.
— Видишь его? — спросил скелет; его голос теперь был полон меланхолии. — Это все он виноват. На последнем издыхании он приковал меня к этим костям. Поручил мне вечно защищать их и оберегать его имущество в придачу. Большая часть его имущества у меня здесь.
Он развернулся и продемонстрировал современный рюкзак, совершенно неуместно смотрящийся на его спине.
— И еще, — добавил он, — уничтожать всех, кто вторгнется в его гробницу. Слушай, ведь десять из двенадцати — это не так уж мало, а? Я старался как мог, но мне все-таки не по себе из-за того, что двое ушли.
— Десять из двенадцати — это очень неплохо, — утешил его бес. — Вряд ли кому-то удалось бы добиться большего. А те двое, видно, были крепкие орешки, а?
Багровые огоньки вспыхнули снова; я услышал из-под маски скрежет зубов.
— Один, кажется, был мужчина. Я его не разглядел. Он был трус: сбежал, пока его товарищи сражались. А вот другая… Проворная маленькая плутовка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
Я встал, перекинул хвост через плечо, чтобы выглядеть поаккуратнее, и стал ждать. Другие два беса шныряли вокруг, непрерывно вереща. Наконец я не выдержал и подставил одному из них ножку. Второй с разгону налетел на него, и оба покатились кубарем.
— А ну, тихо! — рявкнул я. — Хотя бы попытайтесь держаться с достоинством!
Они молча уставились на меня.
— Так-то лучше.
— Знаешь, что я тебе скажу… — Один бес ткнул в бок второго и указал в мою сторону. — А ведь следующим может оказаться он!
— Ага. Может, на этот раз он заберет его. Может быть, мы спасемся!
— Прячься за него! Скорее!
— Я первый! Ты за мной!
И вновь, пошла катавасия, настолько недостойная и постыдная — каждый из бесов норовил укрыться у меня за спиной, — что мое внимание на ближайшие несколько секунд оказалось полностью поглощено раздачей нескольких абсолютно заслуженных оплеух, звон от которых раскатился по всему городу. Раздавая оплеухи, я случайно поднял голову — и обнаружил, что взбунтовавшийся африт стоит на краю крыши, перекинув ногу через парапет, буквально в паре метров от меня.
Должен признаться, что его вид меня поразил.
Дело было не в золотой маске, воспроизводящей ужасные черты великого волшебника. И не в прядях седых волос, которые торчали из-под нее, развеваясь на ветру. И не в костлявых руках, небрежно упертых в бока, и не в голых позвонках, торчащих над галстуком, и не в пыльном погребальном костюме, болтающемся на костях. Во всем этом ничего особенного не было; я и сам десятки раз принимал обличье скелета — да кто из нас этого не делал? Нет, меня потрясло другое: я осознал, что все это — не просто облик, а настоящие кости, настоящие лохмотья и настоящая золотая маска. Собственная сущность африта была практически невидима, скрыта где-то внутри останков волшебника. Африт не имел своего собственного обличья — ни на этом, ни на каком другом плане. Никогда прежде не видел ничего подобного.
Чем бы ни занимался этот скелет в течение дня, на месте он явно не сидел: одежка на нем изрядно потрепалась. На коленке у него был этакий стильный разрезик, на плече — след от ожога, а одна манжета выглядела так, будто ее драли когтями. Мой хозяин, по всей вероятности, заплатил бы неплохие деньги за этот костюмчик, будь он выставлен в витрине какого-нибудь миланского бутика, однако на почтенном африте эти тряпки смотрелись довольно неприглядно. Тем не менее кости под одеждой были, похоже, целы и в комплекте: суставы работали так хорошо и беззвучно, как будто их только что смазали.
Скелет, склонив голову набок, наблюдал за возящимися на крыше бесами. Мы все замерли, разинув рты, застыв посреди потасовки. Наконец скелет заговорил:
— Вы что, размножаетесь, что ли?
— Да нет, — ответил я. — Просто небольшая свалка.
— Да я не об этом. Просто в прошлый раз вас было двое.
— Подкрепление, — объяснил я. — Они меня вызвали, чтобы я выслушал твои наставления. Ну и, разумеется, чтобы ты меня съел.
Скелет завертелся волчком на краю крыши.
— Чудесно! — воскликнул он. — Наконец-то мое красноречие и прямота оценены по достоинству! А вы, бесы, куда умнее, чем кажетесь.
Я оглянулся на Тиббета и его приятеля — те стояли как вкопанные, разинув рты и капая слюнями. Заяц, попавший в луч фар, и тот взглянул бы на них с презрением.
— Нет, — сказал я, — я бы на это не рассчитывал.
В ответ на мое искрометное остроумие скелет разразился пронзительным хохотом и, вскинув руки, исполнил импровизированный танец с элементами чечетки. Метрах в пятидесяти за его спиной, точно застенчивые подростки, прятались за трубой двое джиннов. Джинны смотрели и выжидали. Так что, можно считать, нам удалось окружить кости Глэдстоуна.
— Вы, похоже, в приподнятом настроении, — заметил я.
— А почему бы и нет? — Скелет остановился, прищелкнув костяшками пальцев, точно кастаньетами, в такт финальному удару каблуков. — Я на воле! — воскликнул он. — На воле мне раздолье! Это стих такой, если ты не заметил.
— Ну да… Стих неплохой…
Бес задумчиво почесал затылок кончиком хвоста.
— Но ведь вы по-прежнему находитесь в этом мире, — медленно произнес я. — Или, по крайней мере, мне так кажется. Значит, вы не можете считать себя полностью свободным, разве не так? Свобода приходит только тогда, когда порвешь узы и вернешься к себе домой.
— Я и сам так думал, пока лежал в этом вонючем саркофаге, — ответил скелет. — Но теперь я так не думаю. Взгляни на меня! Я могу идти куда хочу, делать что захочу! Захочу поглядеть на звезды — могу глядеть сколько моей душе угодно. Захочу побродить среди цветов и деревьев — пожалуйста. Захочу поймать какого-нибудь старикашку и зашвырнуть его на середину реки — нет проблем! Мир взывает ко мне: «Вперед, Гонорий! Делай все, что тебе нравится!» Так вот, бес: это и называется свободой. Так или нет?
Говоря это, он сделал угрожающее движение в мою сторону. Его пальцы судорожно скрючились, а в пустых глазницах под маской внезапно вспыхнули убийственные багровые огоньки. Я поспешно отпрыгнул назад. Мгновением позже багровые огоньки слегка угасли, и скелет вновь принялся весело приплясывать.
— Взгляни на этот закат! — вздохнул он, словно говоря сам с собой. — Прямо как кровь с плавленым сыром.
— Восхитительный образ, — согласился я.
Несомненно, бесы были правы. Африт совершенно безумен. Но, безумен он или нет, кое-что все еще оставалось для меня непонятным.
— Прошу прощения, господин Скелет, — сказал я, — но я — всего лишь скромный бес ограниченных умственных способностей и надеюсь, что вы меня просветите. Вы до сих пор повинуетесь чьему-то приказу?
Длинный, загибающийся ноготь указал на золотую маску.
— Видишь его? — спросил скелет; его голос теперь был полон меланхолии. — Это все он виноват. На последнем издыхании он приковал меня к этим костям. Поручил мне вечно защищать их и оберегать его имущество в придачу. Большая часть его имущества у меня здесь.
Он развернулся и продемонстрировал современный рюкзак, совершенно неуместно смотрящийся на его спине.
— И еще, — добавил он, — уничтожать всех, кто вторгнется в его гробницу. Слушай, ведь десять из двенадцати — это не так уж мало, а? Я старался как мог, но мне все-таки не по себе из-за того, что двое ушли.
— Десять из двенадцати — это очень неплохо, — утешил его бес. — Вряд ли кому-то удалось бы добиться большего. А те двое, видно, были крепкие орешки, а?
Багровые огоньки вспыхнули снова; я услышал из-под маски скрежет зубов.
— Один, кажется, был мужчина. Я его не разглядел. Он был трус: сбежал, пока его товарищи сражались. А вот другая… Проворная маленькая плутовка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136