Окно открывается в палисадник. Можно будет выскочить, если только отец смазал задвижку и рама не застрянет. Впрочем, окно, на худой конец, можно и разбить — например, журнальным столиком. Или можно выскочить в прихожую, а там целых два выхода. Но мать стоит на дороге…
Молодой человек указал на диван.
— Может, присядете, госпожа Джонс? — вежливо спросил он. — Поговорим по-хорошему, если вам угодно. Или — уголки его губ приподнялись — вы собираетесь одним прыжком выскочить в окно?
Высказав вслух ту самую мысль, которая вертелась в голове у Китти, волшебник, преднамеренно или нет, застал Китти врасплох. Вот уж не вовремя! Девушка вспыхнула, поджала губы и опустилась на диван, глядя на волшебника настолько спокойно, насколько могла.
Значит, вот он какой, этот Мэндрейк, чьи слуги так давно преследуют Сопротивление! Она бы и за милю узнала, кто он по профессии, — это было видно по одежде: длинное черное пальто, дурацкий черный костюм в обтяжку, сверкающие лакированные ботинки. Огромный красный платок торчал из нагрудного кармана, точно коралловый куст. Длинные волосы падали на бледное худое лицо. Китти только теперь поняла, насколько он на самом деле молод: еще подросток, не старше ее самой, а быть может, и значительно моложе. Словно для того, чтобы опровергнуть это, он сложил пальцы домиком, демонстрируя уверенность в себе, и закинул ногу на ногу, покачивая носком ботинка, точно кот, дергающий хвостом. Его улыбка могла бы быть любезной, если бы не пробивающееся сквозь нее возбуждение.
Его молодость отчасти вернула Китти душевное равновесие.
— Что вам угодно, мистер Мэндрейк? — осведомилась она ровным тоном.
Волшебник протянул руку, взял со столика ближайшую чашку вместе с блюдцем, отхлебнул чаю. С подчеркнутой тщательностью примостил чашку и блюдце на подлокотник своего кресла. Китти и ее родители молча смотрели на него.
— Очень мило, миссис Джонс, — сказал он наконец. — Вполне сносный напиток. Спасибо за ваш теплый прием.
Мать Китти в ответ на эту любезность только тихонько всхлипнула.
Китти на нее даже не взглянула. Ее взгляд был прикован к волшебнику.
— Что вам угодно? — повторила она. На этот раз он ответил:
— Ну, для начала я должен вам сообщить, что начиная с данного момента вы находитесь под арестом.
— По какому обвинению? — Китти знала, что ее голос дрогнул.
— Давайте посмотрим…
И он, не расцепляя рук, принялся загибать пальцы.
— Терроризм; принадлежность к антиправительственной группировке; измена мистеру Девероксу, государству и всей империи; вандализм, бесцельное уничтожение и порча собственности; покушение на убийство; неоднократные кражи; осквернение священного для всех места… Я мог бы продолжать, но к чему расстраивать вашу матушку? Чрезвычайно прискорбная ситуация: у таких порядочных, законопослушных родителей — и такая дочь.
— Ничего не понимаю, — ответила Китти все тем же ровным тоном. — Это серьезные обвинения. Какие доказательства у вас имеются?
— Вас видели в обществе известных преступников, участников так называемого Сопротивления.
— Видели? Кто именно меня видел? Где свидетели?
— Кэтлин, глупая девчонка, расскажи ему всю правду! — вмешался отец.
— Папа, заткнись.
— Этих известных преступников, — продолжал волшебник, — нашли сегодня утром мертвыми в Вестминстерском аббатстве, в склепе, который они предварительно ограбили. Одним из них был некто мистер Пеннифезер — я так понимаю, что вы на него работаете.
— Всегда знала, что он из подозрительных! — прошептала мать Китти.
Китти тяжело вздохнула:
— Мне очень жаль это слышать. Но вряд ли вы можете рассчитывать, что мне известно все, чем занимался мой работодатель в нерабочее время. Придумайте что-нибудь получше, мистер Мэндрейк.
— Так вы отрицаете, что общались с этим Пеннифезером в свободные от работы часы?
— Разумеется.
— А как насчет его дружков-изменников? Например, двух юнцов по имени Фред и Стенли?
— На мистера Пеннифезера очень многие работали по скользящему графику. Я их, конечно, знаю, но не очень хорошо. Это все, мистер Мэндрейк? Я не верю, что у вас вообще есть какие-то доказательства.
— Ну, если уж на то пошло… — Волшебник откинулся на спинку кресла и усмехнулся. — Можно было бы спросить, откуда на вашей одежде эти зеленые пятна. Если присмотреться, выглядят они точь-в-точь как могильная плесень. Можно было бы спросить, отчего вы не явились на работу сегодня утром, при том, что магазин открываете именно вы. Можно было бы обратить внимание на документы, которые я только что нашел в архиве. В них говорится о некоем судебном процессе — Кэтлин Джонс против Джулиуса Тэллоу. Очень интересный случай. У вас уже имеется криминальное прошлое, госпожа Джонс. Вы были оштрафованы на значительную сумму за нападение на волшебника. И кроме того, не в последнюю очередь, имеется свидетель того, как вы принимали участие в краже вместе с ныне усопшими Фредом и Стенли; свидетель, на которого вы напали и оставили в покое, сочтя его мертвым.
— И кто же этот свидетель, скажите на милость? — рявкнула Китти. — Кто бы это ни был, он лжет!
— Да нет, свидетель очень надежный. — Волшебник хмыкнул и откинул назад волосы, падающие ему на лицо. — Узнаёте?
Китти смерила его непонимающим взглядом.
— Узнаю? Кого?
Волшебник слегка нахмурился.
— Меня, конечно.
— Вас? Мы разве встречались?
— А вы не припоминаете? Ну что ж, это было несколько лет тому назад; должен признать, я тогда был другим.
— Менее пижонистым?
Китти услышала, как ее мать застонала в отчаянии. Этот стон произвел на нее так мало впечатления, как будто его издал кто-то совершенно посторонний.
— Не нахальничайте, барышня!
Волшебник поменял позу — не без труда, учитывая, какие узкие у него были брюки, — и сухо улыбнулся.
— Хотя, впрочем, почему бы и нет? Валяйте, говорите все, что вам в голову взбредет. На вашу судьбу это никак не повлияет.
Теперь, когда Китти точно знала, что это конец, она обнаружила, что ей совсем не страшно. Она испытывала только всепоглощающее раздражение в адрес этого зеленого выскочки, сидящего напротив. Она скрестила руки на груди и посмотрела ему прямо в глаза.
— Ну давайте, — сказала она. — Объясните, что, по вашему мнению, я должна помнить.
Юнец прокашлялся.
— Быть может, это освежит вашу память. Три года тому назад, на севере Лондона… Одной холодной декабрьской ночью… Нет? Не помните?
Он вздохнул.
— Некий инцидент в темном переулке?
Китти устало пожала плечами:
— Я пережила немало инцидентов в темных переулках. Возможно, я вас забыла. У вас лицо незапоминающееся.
— Да? А вот я вас на всю жизнь запомнил!
Теперь он дал волю своему гневу: он подался вперед, спихнул локтем чашку с подлокотника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
Молодой человек указал на диван.
— Может, присядете, госпожа Джонс? — вежливо спросил он. — Поговорим по-хорошему, если вам угодно. Или — уголки его губ приподнялись — вы собираетесь одним прыжком выскочить в окно?
Высказав вслух ту самую мысль, которая вертелась в голове у Китти, волшебник, преднамеренно или нет, застал Китти врасплох. Вот уж не вовремя! Девушка вспыхнула, поджала губы и опустилась на диван, глядя на волшебника настолько спокойно, насколько могла.
Значит, вот он какой, этот Мэндрейк, чьи слуги так давно преследуют Сопротивление! Она бы и за милю узнала, кто он по профессии, — это было видно по одежде: длинное черное пальто, дурацкий черный костюм в обтяжку, сверкающие лакированные ботинки. Огромный красный платок торчал из нагрудного кармана, точно коралловый куст. Длинные волосы падали на бледное худое лицо. Китти только теперь поняла, насколько он на самом деле молод: еще подросток, не старше ее самой, а быть может, и значительно моложе. Словно для того, чтобы опровергнуть это, он сложил пальцы домиком, демонстрируя уверенность в себе, и закинул ногу на ногу, покачивая носком ботинка, точно кот, дергающий хвостом. Его улыбка могла бы быть любезной, если бы не пробивающееся сквозь нее возбуждение.
Его молодость отчасти вернула Китти душевное равновесие.
— Что вам угодно, мистер Мэндрейк? — осведомилась она ровным тоном.
Волшебник протянул руку, взял со столика ближайшую чашку вместе с блюдцем, отхлебнул чаю. С подчеркнутой тщательностью примостил чашку и блюдце на подлокотник своего кресла. Китти и ее родители молча смотрели на него.
— Очень мило, миссис Джонс, — сказал он наконец. — Вполне сносный напиток. Спасибо за ваш теплый прием.
Мать Китти в ответ на эту любезность только тихонько всхлипнула.
Китти на нее даже не взглянула. Ее взгляд был прикован к волшебнику.
— Что вам угодно? — повторила она. На этот раз он ответил:
— Ну, для начала я должен вам сообщить, что начиная с данного момента вы находитесь под арестом.
— По какому обвинению? — Китти знала, что ее голос дрогнул.
— Давайте посмотрим…
И он, не расцепляя рук, принялся загибать пальцы.
— Терроризм; принадлежность к антиправительственной группировке; измена мистеру Девероксу, государству и всей империи; вандализм, бесцельное уничтожение и порча собственности; покушение на убийство; неоднократные кражи; осквернение священного для всех места… Я мог бы продолжать, но к чему расстраивать вашу матушку? Чрезвычайно прискорбная ситуация: у таких порядочных, законопослушных родителей — и такая дочь.
— Ничего не понимаю, — ответила Китти все тем же ровным тоном. — Это серьезные обвинения. Какие доказательства у вас имеются?
— Вас видели в обществе известных преступников, участников так называемого Сопротивления.
— Видели? Кто именно меня видел? Где свидетели?
— Кэтлин, глупая девчонка, расскажи ему всю правду! — вмешался отец.
— Папа, заткнись.
— Этих известных преступников, — продолжал волшебник, — нашли сегодня утром мертвыми в Вестминстерском аббатстве, в склепе, который они предварительно ограбили. Одним из них был некто мистер Пеннифезер — я так понимаю, что вы на него работаете.
— Всегда знала, что он из подозрительных! — прошептала мать Китти.
Китти тяжело вздохнула:
— Мне очень жаль это слышать. Но вряд ли вы можете рассчитывать, что мне известно все, чем занимался мой работодатель в нерабочее время. Придумайте что-нибудь получше, мистер Мэндрейк.
— Так вы отрицаете, что общались с этим Пеннифезером в свободные от работы часы?
— Разумеется.
— А как насчет его дружков-изменников? Например, двух юнцов по имени Фред и Стенли?
— На мистера Пеннифезера очень многие работали по скользящему графику. Я их, конечно, знаю, но не очень хорошо. Это все, мистер Мэндрейк? Я не верю, что у вас вообще есть какие-то доказательства.
— Ну, если уж на то пошло… — Волшебник откинулся на спинку кресла и усмехнулся. — Можно было бы спросить, откуда на вашей одежде эти зеленые пятна. Если присмотреться, выглядят они точь-в-точь как могильная плесень. Можно было бы спросить, отчего вы не явились на работу сегодня утром, при том, что магазин открываете именно вы. Можно было бы обратить внимание на документы, которые я только что нашел в архиве. В них говорится о некоем судебном процессе — Кэтлин Джонс против Джулиуса Тэллоу. Очень интересный случай. У вас уже имеется криминальное прошлое, госпожа Джонс. Вы были оштрафованы на значительную сумму за нападение на волшебника. И кроме того, не в последнюю очередь, имеется свидетель того, как вы принимали участие в краже вместе с ныне усопшими Фредом и Стенли; свидетель, на которого вы напали и оставили в покое, сочтя его мертвым.
— И кто же этот свидетель, скажите на милость? — рявкнула Китти. — Кто бы это ни был, он лжет!
— Да нет, свидетель очень надежный. — Волшебник хмыкнул и откинул назад волосы, падающие ему на лицо. — Узнаёте?
Китти смерила его непонимающим взглядом.
— Узнаю? Кого?
Волшебник слегка нахмурился.
— Меня, конечно.
— Вас? Мы разве встречались?
— А вы не припоминаете? Ну что ж, это было несколько лет тому назад; должен признать, я тогда был другим.
— Менее пижонистым?
Китти услышала, как ее мать застонала в отчаянии. Этот стон произвел на нее так мало впечатления, как будто его издал кто-то совершенно посторонний.
— Не нахальничайте, барышня!
Волшебник поменял позу — не без труда, учитывая, какие узкие у него были брюки, — и сухо улыбнулся.
— Хотя, впрочем, почему бы и нет? Валяйте, говорите все, что вам в голову взбредет. На вашу судьбу это никак не повлияет.
Теперь, когда Китти точно знала, что это конец, она обнаружила, что ей совсем не страшно. Она испытывала только всепоглощающее раздражение в адрес этого зеленого выскочки, сидящего напротив. Она скрестила руки на груди и посмотрела ему прямо в глаза.
— Ну давайте, — сказала она. — Объясните, что, по вашему мнению, я должна помнить.
Юнец прокашлялся.
— Быть может, это освежит вашу память. Три года тому назад, на севере Лондона… Одной холодной декабрьской ночью… Нет? Не помните?
Он вздохнул.
— Некий инцидент в темном переулке?
Китти устало пожала плечами:
— Я пережила немало инцидентов в темных переулках. Возможно, я вас забыла. У вас лицо незапоминающееся.
— Да? А вот я вас на всю жизнь запомнил!
Теперь он дал волю своему гневу: он подался вперед, спихнул локтем чашку с подлокотника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136