Поверь мне, Китти: раз уж полиция так поступает, значит, это неспроста!
— Но, папа, это же друзья мистера Гирнека! Отец только кряхтел в ответ:
— Ну что ж, возможно, ему следовало бы тщательнее выбирать себе приятелей, а?
С мистером Гирнеком отец Китти всегда держался вежливо: в конце концов, это ведь его жена нашла матери Китти новую работу! Гирнеки были семьей почтенной, и немало волшебников пользовались их услугами. Их типография занимала большой участок земли рядом с домом Китти, и многие жители района там работали. Тем не менее богачами Гирнеки никогда не выглядели: жили они в большом, бестолково выстроенном и изрядно запущенном доме немного в стороне от улицы. Перед домом был сад, заросший травой и лавровыми кустами. Со временем Китти неплохо изучила все закоулки этого сада, благодаря своей дружбе с Якобом, младшим из сыновей Гирнеков.
Китти была высокой для своих лет и с каждым годом становилась все выше. Ее стройную фигурку было нелегко разглядеть под мешковатым школьным жакетом и широкими брюками. И она была сильнее, чем казалась. Многим пацанам довелось пожалеть о шуточках в ее адрес: Китти не любила тратить слов там, где можно было обойтись хорошим тумаком. Волосы у нее были темно-каштановые, почти черные, и прямые, только на концах беспорядочно вились. Китти стриглась короче большинства девчонок — чуть выше плеч.
У Китти были темные глаза и густые черные брови. Ее лицо всегда открыто выражало все ее мысли, а поскольку мысли у нее сменялись стремительно, ее брови и губы пребывали в непрестанном движении.
— У тебя лицо никогда не бывает одним и тем же, — сказал как-то раз Якоб. — Эй, это комплимент! — поспешно добавил он, заметив, что Китти нахмурилась.
Они несколько лет учились в одном классе, пытаясь выудить хоть что-нибудь ценное из того бестолкового багажа знаний, которым нагружали детей-простолюдинов. Особо приветствовались занятия ремеслами, поскольку будущее ждало их на фабриках, на заводах и в мастерских. Их учили гончарному, слесарному делу, резьбе по дереву и началам математики. Обучали их также черчению, вязанию, вышиванию и кулинарии. Тех, кто, подобно Китти, имел склонность к словесности, обучали также чтению и письму, с условием, что со временем они используют это умение во благо — например, посвятив себя профессии секретаря.
Одним из важнейших предметов была история: им ежедневно рассказывали о возникновении и развитии достославной Британской империи. Уроки истории Китти всегда нравились: на них немало говорилось о магии и далеких странах. Однако она чувствовала, что им многого не говорят. Время от времени она поднимала руку.
— Да, Китти? Что еще?
Тон наставников зачастую выдавал легкое утомление, хотя они, разумеется, изо всех сил старались его скрывать.
— Простите, сэр, не могли бы вы подробнее рассказать о том правительстве, которое сверг мистер Глэдстоун? Вы говорите, тогда уже был парламент. И сейчас у нас тоже парламент. Чем же так плох был старый?
— Ну, Китти, если бы ты слушала как следует, ты бы знала, что об этом я уже говорил. Старый Парламент был не столько плох, сколько слаб. В нем заседали обычные люди, такие же, как мы с тобой, не обладающие никакими магическими способностями. Можешь себе представить? Разумеется, это означало, что им то и дело досаждали другие, более сильные страны, а они не могли ничего сделать, чтобы положить этому конец. А между тем самой опасной нацией в те дни была — какая? Ну-ка, ну-ка… Якоб!
— Не знаю, сэр.
— Говори громче, мальчик, не бубни себе под нос! Ну, Якоб, уж тебе-то стыдно не знать таких вещей. Разумеется, Священная Римская империя. Твои предки! Чешский император из своего замка в Праге правил практически всей Европой. Он был такой жирный, что восседал на троне на колесиках, отделанном золотом, и по замку его возил белый вол. А когда император желал покинуть замок, его приходилось спускать на специальной стальной лебедке. У него был целый птичник попугаев-ара, и каждый вечер он отстреливал одного из них себе на ужин. Да, дети, вижу, что вам противно, — и это понятно. Вот такой-то человек и правил в те дни Европой, а наш Старый Парламент ничего не мог с ним поделать! Потому что в подчинении у императора было ужасное сборище магов, злых и продажных. А их предводитель, Ганс Майринк, говорят, был вампиром! Их солдатня… Да, Китти? Что еще?
— Но сэр, если Старый Парламент был настолько беспомощен, отчего же тогда жирный император не захватил Британию? Ведь он этого не сделал, верно, сэр? И почему…
— Китти, я ведь не волшебник, я могу отвечать только на один вопрос за раз! Британии просто повезло, только и всего. Прага всегда была медлительна. Император тратил слишком много времени на то, чтобы пить пиво и предаваться ужасному обжорству. Но можете мне поверить: в конце концов он обратил бы свой злобный взгляд и на Лондон. На наше счастье, в те времена в Лондоне все же было несколько волшебников, и несчастные, лишенные могущества министры время от времени советовались с ними. Одним из этих волшебников и был мистер Глэдстоун. Он увидел, в какой опасной ситуации мы находимся, и решил нанести упреждающий удар. Все помнят, что он сделал, дети? Да, Сильвестр?
— Он убедил министров передать всю власть ему, сэр. Однажды вечером он пришел к ним и поговорил с ними так убедительно, что его тут же избрали премьер-министром.
— Молодец, Сильвестр, хороший мальчик. Ты получаешь звездочку. Да, это была так называемая «ночь долгого совета». После длительных дебатов в парламенте красноречие Глэдстоуна взяло верх, и министры, все как один отказались от власти в его пользу. На следующий год он, для того чтобы защитить нашу страну, выступил в поход против Праги и сверг императора. Да, Абигейл?
— А попугайчиков он выпустил на свободу, сэр?
— Ну конечно, я в этом уверен. Глэдстоун был очень добрый. Он был весьма рассудительным человеком, умеренным во всех своих вкусах и привычках, и каждый день, кроме воскресенья, носил одну и ту же накрахмаленную рубашку, а по воскресеньям его матушка ее стирала. После этого мощь Лондона возросла, а сила Праги пошла на убыль. И, как мог бы догадаться Якоб, если бы он думал головой, а не сидел мешком за своей партой, именно тогда многие граждане Чехии, в том числе и его семья, эмигрировали в Британию. В их числе были и многие из лучших пражских волшебников. Они помогли нам создать наше современное государство. А теперь, может быть…
— Но вы же вроде бы говорили, что все чешские маги были злые и продажные, сэр!
— Ну как ты думаешь, Китти, — наверное, злых волшебников всех перебили, а? А эти просто заблуждались. Они увидели, что были не правы, и раскаялись в своих поступках. А, уже звонок! Пора завтракать!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
— Но, папа, это же друзья мистера Гирнека! Отец только кряхтел в ответ:
— Ну что ж, возможно, ему следовало бы тщательнее выбирать себе приятелей, а?
С мистером Гирнеком отец Китти всегда держался вежливо: в конце концов, это ведь его жена нашла матери Китти новую работу! Гирнеки были семьей почтенной, и немало волшебников пользовались их услугами. Их типография занимала большой участок земли рядом с домом Китти, и многие жители района там работали. Тем не менее богачами Гирнеки никогда не выглядели: жили они в большом, бестолково выстроенном и изрядно запущенном доме немного в стороне от улицы. Перед домом был сад, заросший травой и лавровыми кустами. Со временем Китти неплохо изучила все закоулки этого сада, благодаря своей дружбе с Якобом, младшим из сыновей Гирнеков.
Китти была высокой для своих лет и с каждым годом становилась все выше. Ее стройную фигурку было нелегко разглядеть под мешковатым школьным жакетом и широкими брюками. И она была сильнее, чем казалась. Многим пацанам довелось пожалеть о шуточках в ее адрес: Китти не любила тратить слов там, где можно было обойтись хорошим тумаком. Волосы у нее были темно-каштановые, почти черные, и прямые, только на концах беспорядочно вились. Китти стриглась короче большинства девчонок — чуть выше плеч.
У Китти были темные глаза и густые черные брови. Ее лицо всегда открыто выражало все ее мысли, а поскольку мысли у нее сменялись стремительно, ее брови и губы пребывали в непрестанном движении.
— У тебя лицо никогда не бывает одним и тем же, — сказал как-то раз Якоб. — Эй, это комплимент! — поспешно добавил он, заметив, что Китти нахмурилась.
Они несколько лет учились в одном классе, пытаясь выудить хоть что-нибудь ценное из того бестолкового багажа знаний, которым нагружали детей-простолюдинов. Особо приветствовались занятия ремеслами, поскольку будущее ждало их на фабриках, на заводах и в мастерских. Их учили гончарному, слесарному делу, резьбе по дереву и началам математики. Обучали их также черчению, вязанию, вышиванию и кулинарии. Тех, кто, подобно Китти, имел склонность к словесности, обучали также чтению и письму, с условием, что со временем они используют это умение во благо — например, посвятив себя профессии секретаря.
Одним из важнейших предметов была история: им ежедневно рассказывали о возникновении и развитии достославной Британской империи. Уроки истории Китти всегда нравились: на них немало говорилось о магии и далеких странах. Однако она чувствовала, что им многого не говорят. Время от времени она поднимала руку.
— Да, Китти? Что еще?
Тон наставников зачастую выдавал легкое утомление, хотя они, разумеется, изо всех сил старались его скрывать.
— Простите, сэр, не могли бы вы подробнее рассказать о том правительстве, которое сверг мистер Глэдстоун? Вы говорите, тогда уже был парламент. И сейчас у нас тоже парламент. Чем же так плох был старый?
— Ну, Китти, если бы ты слушала как следует, ты бы знала, что об этом я уже говорил. Старый Парламент был не столько плох, сколько слаб. В нем заседали обычные люди, такие же, как мы с тобой, не обладающие никакими магическими способностями. Можешь себе представить? Разумеется, это означало, что им то и дело досаждали другие, более сильные страны, а они не могли ничего сделать, чтобы положить этому конец. А между тем самой опасной нацией в те дни была — какая? Ну-ка, ну-ка… Якоб!
— Не знаю, сэр.
— Говори громче, мальчик, не бубни себе под нос! Ну, Якоб, уж тебе-то стыдно не знать таких вещей. Разумеется, Священная Римская империя. Твои предки! Чешский император из своего замка в Праге правил практически всей Европой. Он был такой жирный, что восседал на троне на колесиках, отделанном золотом, и по замку его возил белый вол. А когда император желал покинуть замок, его приходилось спускать на специальной стальной лебедке. У него был целый птичник попугаев-ара, и каждый вечер он отстреливал одного из них себе на ужин. Да, дети, вижу, что вам противно, — и это понятно. Вот такой-то человек и правил в те дни Европой, а наш Старый Парламент ничего не мог с ним поделать! Потому что в подчинении у императора было ужасное сборище магов, злых и продажных. А их предводитель, Ганс Майринк, говорят, был вампиром! Их солдатня… Да, Китти? Что еще?
— Но сэр, если Старый Парламент был настолько беспомощен, отчего же тогда жирный император не захватил Британию? Ведь он этого не сделал, верно, сэр? И почему…
— Китти, я ведь не волшебник, я могу отвечать только на один вопрос за раз! Британии просто повезло, только и всего. Прага всегда была медлительна. Император тратил слишком много времени на то, чтобы пить пиво и предаваться ужасному обжорству. Но можете мне поверить: в конце концов он обратил бы свой злобный взгляд и на Лондон. На наше счастье, в те времена в Лондоне все же было несколько волшебников, и несчастные, лишенные могущества министры время от времени советовались с ними. Одним из этих волшебников и был мистер Глэдстоун. Он увидел, в какой опасной ситуации мы находимся, и решил нанести упреждающий удар. Все помнят, что он сделал, дети? Да, Сильвестр?
— Он убедил министров передать всю власть ему, сэр. Однажды вечером он пришел к ним и поговорил с ними так убедительно, что его тут же избрали премьер-министром.
— Молодец, Сильвестр, хороший мальчик. Ты получаешь звездочку. Да, это была так называемая «ночь долгого совета». После длительных дебатов в парламенте красноречие Глэдстоуна взяло верх, и министры, все как один отказались от власти в его пользу. На следующий год он, для того чтобы защитить нашу страну, выступил в поход против Праги и сверг императора. Да, Абигейл?
— А попугайчиков он выпустил на свободу, сэр?
— Ну конечно, я в этом уверен. Глэдстоун был очень добрый. Он был весьма рассудительным человеком, умеренным во всех своих вкусах и привычках, и каждый день, кроме воскресенья, носил одну и ту же накрахмаленную рубашку, а по воскресеньям его матушка ее стирала. После этого мощь Лондона возросла, а сила Праги пошла на убыль. И, как мог бы догадаться Якоб, если бы он думал головой, а не сидел мешком за своей партой, именно тогда многие граждане Чехии, в том числе и его семья, эмигрировали в Британию. В их числе были и многие из лучших пражских волшебников. Они помогли нам создать наше современное государство. А теперь, может быть…
— Но вы же вроде бы говорили, что все чешские маги были злые и продажные, сэр!
— Ну как ты думаешь, Китти, — наверное, злых волшебников всех перебили, а? А эти просто заблуждались. Они увидели, что были не правы, и раскаялись в своих поступках. А, уже звонок! Пора завтракать!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136