— Я же вам говорил! — орал он. — Еще слишком рано! Он будет готов только на рассвете! Не будете ли вы так любезны оставить меня в п… Ох!
Он только теперь заметил нас.
— Что за черт?
— Почти угадали, — откликнулся я. — Впрочем, это как посмотреть.
Я бросился вперед и прижал его к земле. Мгновение — и его руки были аккуратно стянуты поясом от халата. Это чтобы предотвратить какие-нибудь поспешные жесты, с помощью которых он мог бы призвать к себе на выручку кого-то лишнего. Рот ему мы заткнули куском Натаниэлевой рубашки, на случай, если ему вздумается выкрикнуть заклинание. Управившись с этим, я поставил его на ноги и запихнул обратно в дом — и все это прежде, чем мой хозяин успел хотя бы разинуть рот, чтобы вымолвить приказ. Вот как проворен может быть джинн, когда в том есть нужда!
— Видал? — гордо сказал я. — И даже без особого насилия!
Мой хозяин растерянно заморгал.
— Ты мне рубашку испортил! — заявил он. — Ты разорвал ее напополам!
— Беда какая! — сказал я. — Ладно, закрой дверь. Потолковать можно и внутри.
Закрыв за собой дверь, мы получили возможность оглядеться. Состояние дома мистера Кавки проще всего описать выражением «рабочий беспорядок». Весь пол и все имеющиеся в доме предметы мебели были завалены книгами и страницами разрозненных рукописей. Местами они образовывали замысловатый культурный слой толщиной в несколько дюймов. Все это, в свою очередь, было затянуто тонкой корочкой пыли, ручек и перьев и усеяно многочисленными темными и вонючими пятнами, судя по всему — останками волшебниковых трапез месячной и большей давности. Под всеми этими наслоениями были погребены большой письменный стол, кресло, кожаный диван и, в углу, примитивная прямоугольная раковина с единственным краном. В раковине каким-то образом очутились несколько заблудившихся пергаментов.
Судя по всему, данный этаж домика был целиком занят этой единственной комнатой. Окно в противоположной от входа стене выходило на склон холма и смотрело в ночь: в нем виднелись тусклые далекие огоньки расположенного внизу города. Приставная лестница вела к дыре в потолке — там, по всей видимости, находилась спальня. Однако такое впечатление, что в последнее время волшебник там не бывал: при пристальном взгляде обнаружилось, что под глазами у него набухли серые мешки, а щеки пожелтели от усталости. Кроме того, волшебник был худ как щепка и стоял ссутулившись, как будто у него совершенно не было сил.
В целом, не особо впечатляющее зрелище — что сам волшебник, что его комната. И тем не менее именно тут находился источник вибрации всех семи планов: я ощущал его сильнее, чем когда бы то ни было. У меня аж зубы шатались от этой вибрации.
— Усади его, — распорядился мой хозяин. — Можно на диван. Смахни весь этот мусор на пол. Хорошо.
Сам он уселся на край стола, одну ногу поставил на пол, другой непринужденно болтал в воздухе.
— Так вот, господин Кавка, — продолжал он, обращаясь к своему пленнику на безупречном чешском, — времени у меня мало. Надеюсь, вы согласитесь со мной сотрудничать.
Волшебник смотрел на него усталым взглядом. Услышав его слова, он заметно пожал плечами.
— Предупреждаю вас, — продолжал мальчишка, — я весьма могущественный волшебник. Я повелеваю множеством ужасных созданий. Это существо, которое вы видите перед собой, — тут я расправил плечи и угрожающе выпятил грудь, — всего лишь слабейший и наименее грозный из моих рабов.
На это я ссутулился и опустил плечи.
— Если вы не сообщите мне нужные сведения, вам же будет хуже.
Господин Кавка издал невразумительный звук. Он покачал головой и закатил глаза. Парень посмотрел на меня:
— Как ты думаешь, что это означает?
— А я откуда знаю? Я бы предложил вынуть кляп и попросить объяснить поподробнее.
— Ладно. Но если он произнесет хотя бы слог какого-то заклинания, убей его на месте!
В дополнение к этим словам мальчишка постарался скорчить грозную мину — от этого лицо у него сделалось такое, словно у него разыгралась язва. Я вынул тряпку. Волшебник некоторое время откашливался и отплевывался. Ничего вразумительного он по-прежнему не говорил.
Натаниэль постучал костяшками пальцев по свободному от бумаг краешку стола.
— Слушайте внимательно, господин Кавка! Я хочу, чтобы вы ответили на все мои вопросы. Предупреждаю, молчание вам ничем не поможет. Для начала…
— Я знаю, зачем вы пришли! — выпалил волшебник с силой реки, прорвавшей плотину. Голос его звучал одновременно вызывающе, угнетенно и бесконечно устало. — Можете не объяснять. Это из-за манускрипта! Ну разумеется! Как это может быть чем-то еще, когда в последние полгода я только и занимался, что его тайнами? За это время он высосал всю мою жизнь — он украл мою молодость! Моя кожа увядает с каждым штрихом, проведенным по бумаге. Манускрипт! Что же еще?
Натаниэль был несколько ошарашен.
— Манускрипт? Ну да, возможно. Однако позвольте мне изложить…
— Я поклялся хранить тайну, — продолжал господин Кавка. — Мне грозили смертью, но какая мне теперь разница? Одного раза было вполне достаточно. А двух раз ни один человек не вынесет. Взгляните, как иссякли мои силы…
Он поднял руки и продемонстрировал свои связанные запястья — они походили на палочки и тряслись, кожа была такой тонкой, что на просвет можно было разглядеть отдельные кости.
— Видите, что он натворил со мной? А ведь до того я был полон жизни!
— Да… но что?..
— Я точно знаю, кто вы такой, — говорил волшебник, не обращая внимания на моего хозяина. — Вы — агент британского правительства. Я ждал, что со временем вы явитесь, хотя, честно говоря, не предполагал, что это будет кто-то настолько юный и неопытный. Но, в сущности, все это совершенно не важно. Мне все равно.
Он тяжело вздохнул.
— Он у вас за спиной, на столе.
Парень оглянулся назад, протянул руку и взял лежащую на столе бумажку. Он тут же вскрикнул от боли и выронил ее из рук.
— Уй-я! Да он под напряжением! Эта уловка…
— Не демонстрируй лишний раз своей юности и неопытности, — сказал я. — А то мне за тебя неудобно. Ты что, сам не видишь, что это за вещь? Любой, если он только не слеп, сказал бы тебе, что это центр всей магической активности в Праге. Неудивительно, что тебя тряхануло. Вынь из кармана свой щегольской платочек, возьми манускрипт платочком и разгляди его повнимательнее. А потом скажи мне, что это такое.
Я-то, разумеется, это уже понял. Мне и раньше доводилось видеть такие штуки. Однако приятно было посмотреть, как этот самоуверенный мальчишка дрожит от страха и от растерянности покорно выполняет мои инструкции, как он оборачивает руку своим аляповатым платочком и осторожно-осторожно берет документ. Это был манускрипт большого формата, написанный на куске телячьего пергамента, по всей видимости, высушенного и выделанного в полном соответствии со старинными технологиями, — плотный лист кремового цвета, безупречно гладкий и буквально потрескивающий от силы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136