— Таких крайностей мы по возможности постараемся избегать.
И Натаниэль зашагал к выходу с кладбища.
— Власти не должны знать, что мы здесь, так что нам не следует привлекать к себе внимание. А стало быть, никакого насилия или бросающейся в глаза магии. Это ясно?
— Ну разуме-ется! — широко улыбнулся джинн, пристраиваясь рядом с ним и шагая в ногу. — Ты ж меня знаешь!
КИТТИ

25

Утром того дня, на который было назначено великое ограбление, в девять двадцать пять Китти шла по переулку в лондонском Уэст-Энде. Шла она быстро, почти бежала: автобус застрял в пробке на Вестминстерском мосту, и она опаздывала. Маленький рюкзачок подпрыгивал на спине; волосы развевались у нее за плечами.
Ровно в девять тридцать, растрепанная и немного запыхавшаяся, Китти подошла к служебному входу театра «Колизей», легонько толкнула дверь и обнаружила, что там не заперто. Она мельком оглянулась, окинула взглядом замусоренный переулок, никого не увидела и проскользнула внутрь.
За дверью оказался унылый и грязный коридор, заставленный какими-то ведрами и непонятными деревянными конструкциями, по всей видимости, деталями декораций. В пыльное окно сочился мутный свет. В затхлом воздухе сильно пахло краской.
Напротив была еще одна дверь. В соответствии с заученными наизусть инструкциями, Китти шагнула к ней и вошла в комнату. Здесь царила тишина и стояли ряды вешалок с костюмами. Воздух тут был еще более затхлым. На столе валялись останки чьего-то ланча: огрызки сандвича, крошки от чипсов, недопитые стаканчики с кофе. Китти вошла в третью комнату — и словно попала в другое здание: под ногами пушистый ковер, стены оклеены красивыми обоями. Тут воздух был почище, слабо пахло лаком и сигаретным дымом. Отсюда было уже недалеко до той части театра, что предназначена для публики.
Китти постояла, прислушалась. Похоже, театр был пуст, не было слышно ни звука.
Однако наверху ее кто-то ждал.
Инструкции она получала сегодня утром, в обстановке лихорадочных приготовлений. Мистер Пеннифезер запер магазин и уединился в подсобке, готовя снаряжение для налета. Все прочие тоже суетились: собирали черную одежду, чистили и налаживали орудия своего ремесла, а Фред удалился в кладовку и практиковался в метании ножей. Мистер Хопкинс объяснил Китти, как пройти в «Колизей». Он сказал, что неведомый благодетель выбрал заброшенный театр местом встречи на том основании, что это ничейная земля, где волшебник и простолюдин могут встретиться на равных. Там Китти предстояло получить помощь, необходимую для того, чтобы проникнуть в гробницу Глэдстоуна.
Несмотря на то что все предприятие внушало Китти некоторые сомнения, она невольно испытывала трепет при имени Глэдстоуна. О его величии ходили тысячи легенд. Друг народа, ужас врагов нации… Осквернение его могилы было поступком настолько немыслимым, что едва укладывалось в голове. И тем не менее, если они добьются успеха, если они вернутся домой с сокровищами Основателя, Сопротивление сможет творить чудеса!
Ну, а если они потерпят поражение… Китти не питала иллюзий относительно последствий. Организация трещала по швам. Пеннифезер стар — невзирая на всю его страсть и ярость, силы его убывают. А без его жесткого руководства группа распадется, и все они вернутся к обыденной монотонной жизни под пятой волшебников. Но если они раздобудут хрустальный шар и волшебный кошелек — что тогда? Быть может, их судьба переменится и в их ряды вольется свежая кровь. При одной мысли об этом сердце Китти отчаянно колотилось.
Но сперва надо встретиться с этим неведомым благодетелем и добиться его помощи.
Коридор вел мимо нескольких полуоткрытых дверей, через которые был виден темный зрительный зал. Было очень тихо — ковер на полу и изысканные плюшевые обои на стенах глушили все звуки. Ковер был бордово-красный, обои — в розовую и терракотовую полоску. Единственным украшением коридора служили выцветающие театральные афиши и щербатые латунные канделябры, распространяющие слабый, неверный свет. Китти быстрым шагом дошла до лестницы.
Длинный, полукруглый лестничный марш с невысокими ступеньками, потом еще один, ведущий в противоположную сторону, еще один безмолвный коридор и, наконец, шесть ниш, задернутых портьерами. В каждой из ниш была дверь, ведущая в ложу, откуда смотрели представления волшебники.
Над нишами висели латунные таблички с выгравированными на них номерами лож. Китти, не останавливаясь, прошла к последней нише в ряду. Это была седьмая ложа, где должен был ждать ее благодетель.
Портьера, скрывающая нишу, была наглухо задернута. Китти остановилась снаружи, прислушалась, но ничего не услышала. Прядь волос упала ей на лицо. Китти откинула ее назад и погладила лежащую в кармане подвеску — на удачу. Потом решительно отодвинула портьеру и вошла.
Ложа была пуста — там стояло только два тяжелых золоченых кресла, повернутых в сторону сцены. Занавеска слева была задернута, отгораживая ложу от зрительного зала. Китти нахмурилась, смущенная и разочарованная. Может, она перепутала номер или время? Да нет. Скорее, благодетель в последний момент струсил и не пришел.
К ручке одного из кресел была приколота бумажка. Китти подошла и взяла ее в руки. И тут ощутила слабое движение воздуха, какой-то легчайший шум. Ее рука дернулась было к куртке. Но тут в шею ей уперлось что-то холодное и острое. Китти застыла.
Голос, тихий и задумчивый:
— Прошу вас, дорогая моя, ни в коем случае не оборачивайтесь. Булавочный укол, который вы ощущаете, — это острие стилета, выкованного в Риме для семейства Борджиа. Он не просто острый — на расстоянии пальца от острия находится капелька яда. Если этот яд попадет вам в рану, смерть наступит в течение тринадцати секунд. Я упоминаю об этом просто затем, чтобы мы с вами соблюдали надлежащие тонкости. Пожалуйста, не оборачиваясь, возьмите это кресло и разверните его к стене… Хорошо. Теперь садитесь. Я сяду у вас за спиной, и мы побеседуем.
Китти волоком развернула кресло к стене, медленно обошла его и неуклюже села, не переставая ощущать острие, упирающееся ей в шею. Она услышала шорох одежды, скрип кожаных ботинок, негромкий вздох — человек садился в кресло и устраивался поудобнее. Китти молча смотрела в стену.
Снова послышался голос:
— Хорошо. Теперь мы готовы, и, надеюсь, можем перейти к делу. Вы понимаете, что предпринятые мною предосторожности связаны с суровой необходимостью? Я вовсе не хочу вам зла.
— Мы вам тоже, — ответила Китти ровным голосом, глядя в стену. — Однако мы тоже приняли свои меры.
— И какие же? — хмыкнул голос.
— У театра ждет одна из моих соратниц. У нее с собой маленькая кожаная сумочка. В сумочке заточены шестеро мелких демонов, погруженные во взрывающийся гель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136