Перезвон вечерних колоколов поплыл над городом из-под черных шпилей старого Тынского собора, где покоится мой старый приятель Тихо, и улицы заполнились говором пражан, возвращающихся по домам.
Парень большую часть дня просидел за столиком с белой скатертью у входа в трактир, читая одну за другой чешские газеты и дешевые книжонки. Когда он поднимал голову, ему открывался хороший вид на Староместскую площадь, на которую выходила улица в десятке метров оттуда; а когда он опускал голову, ему открывался еще лучший вид на нагромождение пустых кофейных чашек и тарелок, заваленных колбасными шкурками и крошками от крендельков — остатками его послеполуденной трапезы.
Я сидел за тем же столиком. На мне были огромные темные очки и навороченный костюм, почти такой же, как у него. В знак солидарности я положил и себе один кренделек и разломал его на кусочки, чтобы сделать вид, будто я его ел. Хотя, разумеется, я ничего не ел и не пил.
Староместская площадь была одним из самых просторных открытых пространств в восточной части города: неровная мостовая из ярких булыжников, усеянная пешеходами и цветочными лотками. Стайки птиц лениво перелетали с места на место перед фасадами элегантных пятиэтажных домов, из тысячи труб вился дымок… Сцена была настолько мирная, насколько только можно желать, и тем не менее мне было не по себе.
— Прекратишь ты ерзать, или нет? — Парень хлопнул книжкой об стол. — Я из-за тебя не могу сосредоточиться!
— Ничего не могу с этим поделать, — ответил я. — Слишком уж мы на виду!
— Нам ничто не угрожает, расслабься.
Я украдкой огляделся по сторонам.
— Это тебе так кажется. Лучше бы мы подождали в отеле!
Парень покачал головой:
— Я бы с ума сошел, если бы еще хоть немного просидел в этой блошиной яме. Я на этой постели спать не могу, такая она пыльная. А еще на мне всю ночь пировала стая клопов — я буквально слышал, как они с меня сыплются каждый раз, стоит мне чихнуть.
— Ну, если тебе кажется, что ты слишком пыльный, мог бы принять ванну.
Парень вроде как смутился.
— Чем-то мне не нравится эта ванна. Вид у нее какой-то… хищный. В любом случае, Прага — достаточно безопасное место: тут и магии-то практически не осталось. Ты ведь за все время, что мы тут сидим, так ничего и не видел — ни единого беса, ни единого джинна, ни единого заклятия. А мы в самом центре города! Вряд ли кто-то увидит, кто ты такой на самом деле. Расслабься.
Я пожал плечами:
— Ну, как скажешь. В конце концов, не мне придется бегать по стенкам и не меня солдаты будут тыкать пиками в зад.
Но он не слушал. Он снова взял свою книжонку и, сосредоточенно хмурясь, принялся читать дальше. А я вернулся к своему прежнему занятию, то есть принялся проверять и перепроверять все планы.
Вот ведь в чем штука: парень был абсолютно прав — за весь день мы так и не видели ничего магического. Это не значит, что поблизости не имелось представителей властей: на площадь время от времени забредали несколько солдат в темно-синих формах, блестящих сапогах и отполированных до блеска фуражках. Один раз они даже остановились у столика моего хозяина и потребовали наши документы. Хозяин достал свой фальшивый паспорт, а я навел на них Пелену, так что они забыли, чего хотели, и пошли дальше своей дорогой. Однако мы не видели ни одного из проявлений магии, столь характерных для Лондона: ни поисковых шаров, ни фолиотов, замаскированных под голубей, ничего. Все выглядело абсолютно невинным.
Однако, при всем при том, я ощущал мощную магию где-то по соседству, неподалеку от того места, где мы находились, магию, действующую одновременно на всех планах. Каждый из планов звенел от нее, особенно седьмой, откуда обычно и является большая часть неприятностей. Магия была направлена не на нас — и тем не менее она меня нервировала, в особенности потому, что мальчишка, будучи человеком, юнцом и гордецом, ничего не чуял и старательно изображал из себя туриста. А мне отчаянно не хотелось оставаться на виду.
— Надо было согласиться, когда он предлагал встретиться где-нибудь в уединенном месте, — настаивал я. — Тут чересчур многолюдно.
Парень фыркнул:
— Это чтобы предоставить ему возможность снова вырядиться гулем? Думаю, не стоило. Он вполне может носить костюм и галстук, как все нормальные люди.
Скоро должно было пробить шесть. Парень оплатил наш счет и торопливо запихал все свои газеты и книжонки в рюкзачок.
— Ну, пошли к ларьку с хот-догами, — сказал он. — Держись позади меня, как и в прошлый раз, и защищай меня, если что-нибудь случится.
— Слушаюсь, босс. Кстати, сегодня на тебе нет шляпы с пером. Как насчет розочки или ленты в волосах?
— Нет, благодарю.
— Ну, я просто спросил…
Мы разошлись в толпе. Я немного отстал, держась поближе к зданиям на краю площади, в то время как парень направлялся прямиком к ее центру. Поскольку большая часть торопящихся домой горожан по той или иной причине шла вдоль стен, он несколько бросался в глаза. Я смотрел ему вслед. Стайка воробьев выпорхнула у него из-под ног и улетела куда-то на крыши. Я поспешно проверил их, но тайных наблюдателей среди них не оказалось. Пока что все шло хорошо.
Некий джентльмен с жидкими усиками и предприимчивой натурой приладил к велосипеду жаровню и устроился на бойком месте почти в самой середине площади. Он разжег уголья и деловито поджаривал сосиски со специями для голодных пражан и гостей столицы. К нему выстроилась небольшая очередь — в нее-то и встал мой хозяин, лениво озираясь по сторонам в поисках Арлекина.
Я непринужденно привалился к одной из стен, оглядывая площадь. Площадь мне не нравилась: слишком много окон, полыхающих отсветами заходящего солнца — поди, угадай, кто оттуда за тобой следит!
Шесть пробило и миновало. Арлекин не появился.
Очередь к сосисочнику таяла. Натаниэль стоял последним. Он подвигался вперед и рылся в карманах в поисках мелочи.
Я проверял прохожих на дальних подступах к площади. У входа в ратушу стояла и болтала небольшая кучка народу, но большинство людей по-прежнему торопились по домам, появляясь с улиц, ведущих на площадь, и снова исчезая на них.
Если Арлекин и был поблизости, он ничем не выдавал своего присутствия.
Мое беспокойство росло. Никакой ощутимой магии поблизости по-прежнему не было, но щекочущее ощущение на всех планах сохранялось.
Я чисто по привычке проверил все выходы с площади. Их было семь… Ну что ж, хоть это хорошо: случись что, будет куда бежать.
Натаниэль был уже вторым в очереди. Впереди него стояла девочка, которая просила налить ей еще кетчупа.
На площадь размашистым шагом вышел высокий человек. На нем был костюм и шляпа, в руках он нес потертую сумку. Я смерил его пристальным взглядом. По росту он вполне мог быть Арлекином, но сказать наверняка было трудно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
Парень большую часть дня просидел за столиком с белой скатертью у входа в трактир, читая одну за другой чешские газеты и дешевые книжонки. Когда он поднимал голову, ему открывался хороший вид на Староместскую площадь, на которую выходила улица в десятке метров оттуда; а когда он опускал голову, ему открывался еще лучший вид на нагромождение пустых кофейных чашек и тарелок, заваленных колбасными шкурками и крошками от крендельков — остатками его послеполуденной трапезы.
Я сидел за тем же столиком. На мне были огромные темные очки и навороченный костюм, почти такой же, как у него. В знак солидарности я положил и себе один кренделек и разломал его на кусочки, чтобы сделать вид, будто я его ел. Хотя, разумеется, я ничего не ел и не пил.
Староместская площадь была одним из самых просторных открытых пространств в восточной части города: неровная мостовая из ярких булыжников, усеянная пешеходами и цветочными лотками. Стайки птиц лениво перелетали с места на место перед фасадами элегантных пятиэтажных домов, из тысячи труб вился дымок… Сцена была настолько мирная, насколько только можно желать, и тем не менее мне было не по себе.
— Прекратишь ты ерзать, или нет? — Парень хлопнул книжкой об стол. — Я из-за тебя не могу сосредоточиться!
— Ничего не могу с этим поделать, — ответил я. — Слишком уж мы на виду!
— Нам ничто не угрожает, расслабься.
Я украдкой огляделся по сторонам.
— Это тебе так кажется. Лучше бы мы подождали в отеле!
Парень покачал головой:
— Я бы с ума сошел, если бы еще хоть немного просидел в этой блошиной яме. Я на этой постели спать не могу, такая она пыльная. А еще на мне всю ночь пировала стая клопов — я буквально слышал, как они с меня сыплются каждый раз, стоит мне чихнуть.
— Ну, если тебе кажется, что ты слишком пыльный, мог бы принять ванну.
Парень вроде как смутился.
— Чем-то мне не нравится эта ванна. Вид у нее какой-то… хищный. В любом случае, Прага — достаточно безопасное место: тут и магии-то практически не осталось. Ты ведь за все время, что мы тут сидим, так ничего и не видел — ни единого беса, ни единого джинна, ни единого заклятия. А мы в самом центре города! Вряд ли кто-то увидит, кто ты такой на самом деле. Расслабься.
Я пожал плечами:
— Ну, как скажешь. В конце концов, не мне придется бегать по стенкам и не меня солдаты будут тыкать пиками в зад.
Но он не слушал. Он снова взял свою книжонку и, сосредоточенно хмурясь, принялся читать дальше. А я вернулся к своему прежнему занятию, то есть принялся проверять и перепроверять все планы.
Вот ведь в чем штука: парень был абсолютно прав — за весь день мы так и не видели ничего магического. Это не значит, что поблизости не имелось представителей властей: на площадь время от времени забредали несколько солдат в темно-синих формах, блестящих сапогах и отполированных до блеска фуражках. Один раз они даже остановились у столика моего хозяина и потребовали наши документы. Хозяин достал свой фальшивый паспорт, а я навел на них Пелену, так что они забыли, чего хотели, и пошли дальше своей дорогой. Однако мы не видели ни одного из проявлений магии, столь характерных для Лондона: ни поисковых шаров, ни фолиотов, замаскированных под голубей, ничего. Все выглядело абсолютно невинным.
Однако, при всем при том, я ощущал мощную магию где-то по соседству, неподалеку от того места, где мы находились, магию, действующую одновременно на всех планах. Каждый из планов звенел от нее, особенно седьмой, откуда обычно и является большая часть неприятностей. Магия была направлена не на нас — и тем не менее она меня нервировала, в особенности потому, что мальчишка, будучи человеком, юнцом и гордецом, ничего не чуял и старательно изображал из себя туриста. А мне отчаянно не хотелось оставаться на виду.
— Надо было согласиться, когда он предлагал встретиться где-нибудь в уединенном месте, — настаивал я. — Тут чересчур многолюдно.
Парень фыркнул:
— Это чтобы предоставить ему возможность снова вырядиться гулем? Думаю, не стоило. Он вполне может носить костюм и галстук, как все нормальные люди.
Скоро должно было пробить шесть. Парень оплатил наш счет и торопливо запихал все свои газеты и книжонки в рюкзачок.
— Ну, пошли к ларьку с хот-догами, — сказал он. — Держись позади меня, как и в прошлый раз, и защищай меня, если что-нибудь случится.
— Слушаюсь, босс. Кстати, сегодня на тебе нет шляпы с пером. Как насчет розочки или ленты в волосах?
— Нет, благодарю.
— Ну, я просто спросил…
Мы разошлись в толпе. Я немного отстал, держась поближе к зданиям на краю площади, в то время как парень направлялся прямиком к ее центру. Поскольку большая часть торопящихся домой горожан по той или иной причине шла вдоль стен, он несколько бросался в глаза. Я смотрел ему вслед. Стайка воробьев выпорхнула у него из-под ног и улетела куда-то на крыши. Я поспешно проверил их, но тайных наблюдателей среди них не оказалось. Пока что все шло хорошо.
Некий джентльмен с жидкими усиками и предприимчивой натурой приладил к велосипеду жаровню и устроился на бойком месте почти в самой середине площади. Он разжег уголья и деловито поджаривал сосиски со специями для голодных пражан и гостей столицы. К нему выстроилась небольшая очередь — в нее-то и встал мой хозяин, лениво озираясь по сторонам в поисках Арлекина.
Я непринужденно привалился к одной из стен, оглядывая площадь. Площадь мне не нравилась: слишком много окон, полыхающих отсветами заходящего солнца — поди, угадай, кто оттуда за тобой следит!
Шесть пробило и миновало. Арлекин не появился.
Очередь к сосисочнику таяла. Натаниэль стоял последним. Он подвигался вперед и рылся в карманах в поисках мелочи.
Я проверял прохожих на дальних подступах к площади. У входа в ратушу стояла и болтала небольшая кучка народу, но большинство людей по-прежнему торопились по домам, появляясь с улиц, ведущих на площадь, и снова исчезая на них.
Если Арлекин и был поблизости, он ничем не выдавал своего присутствия.
Мое беспокойство росло. Никакой ощутимой магии поблизости по-прежнему не было, но щекочущее ощущение на всех планах сохранялось.
Я чисто по привычке проверил все выходы с площади. Их было семь… Ну что ж, хоть это хорошо: случись что, будет куда бежать.
Натаниэль был уже вторым в очереди. Впереди него стояла девочка, которая просила налить ей еще кетчупа.
На площадь размашистым шагом вышел высокий человек. На нем был костюм и шляпа, в руках он нес потертую сумку. Я смерил его пристальным взглядом. По росту он вполне мог быть Арлекином, но сказать наверняка было трудно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136