Что ж, может быть, так для вас лучше, и
именно потому-то вы и остались милой и кроткой.
- Если я кротка, государь, то этому научило меня горе; я ведь много
страдала и даже теперь еще не знаю, жена я или вдова, а с мужем прожила
всего одну неделю.
- Вдова? Если вы овдовели, то приходите ко мне, и я найду вам супруга
еще познатнее вашего. С такой внешностью и состоянием, как у вас, это
будет нетрудно. Ну, не плачьте, я верю, что этот счастливец жив и
возвратится порадовать вас и послужить своему королю. И, во всяком случае,
надеюсь, что он не станет орудием Испании и папистским интриганом.
- Если бог даст, он будет так же верно служить вашей милости, как
служил мой убитый отец.
- Мы знаем это, леди. Вы когда-нибудь кончите марать бумагу, Кромуэл?
Предстоит еще заседание совета, а потом надо поужинать и сказать на сон
грядущий два слова ее милости. Ты, Томас Болл, не дурак и умеешь держать в
руке меч. Посоветуй-ка: идти мне самому на север усмирить мятежников или
оставаться здесь и поручить это дело другим?
- Оставайтесь здесь, ваша милость, - поспешил ответить Томас. - Между
Уошем и Хомбером местность зимою дикая, стрелы там летают, как утки в
ночи, и никому не ведомо, откуда они пущены. К тому же милость ваша
тяжеловаты для верховой езды по лесам и болотам, а случись беда, в Испании
и Риме, а то и поближе многие обрадуются; и кто будет править Англией,
когда на престол сядет девочка? [в то время у Генриха VIII были две
дочери: от брака с Екатериной Арагонской - Мария (род. в 1516 г.) и от
брака с Анной Болейн - Елизавета (род. в 1533 г.)] - С этими словами он
многозначительно уставился на спину Кромуэла.
- Наконец-то я из уст рыжего мужика услышал правду, - пробормотал
король, тоже взглянув на невозмутимого Кромуэла, который продолжал писать,
прикинувшись глухим либо действительно ничего не слыша. - Томас Болл, я
сказал, что ты не дурак, хотя многие и считали тебя таковым. Может быть,
ты хотел бы чего-нибудь попросить в награду за свой совет - только не
денег, у нас их нет.
- Так точно, государь; освободите меня от обетов, которые я дал как
батрак Блосхолмского аббатства, и разрешите мне вступить в брак.
- В брак? А с кем?
- С ней, государь. - И он указал на Эмлин.
- Что? С другой красивой ведьмой? Ты разве не видишь, что она с
норовом? Молчи, молчи, баба, это по лицу твоему видно. Хорошо, получай
свою свободу и ее в придачу, но почему, Томас Болл, ты не попросил
чего-нибудь другого, раз представился случай? Я был о тебе лучшего мнения.
Но ты оказался не умнее всех прочих. Прощай, дурачина Томас, прощайте и
вы, прекрасная леди Блосхолма.
16. ГОЛОС В ЛЕСУ
После того как к документам была приложена печать, все четверо
благополучно возвратились домой, в Чипсайд, в сопровождении трех солдат,
которых им дали для охраны.
- Ну как, хорошо было сделано, хорошо? - спросил Джекоб, потирая
руки.
- Кажется, да, мастер Смит, - ответила Сайсели. - Благодаря вам,
разумеется, если все, что сказал король, действительно стоит в документах.
- Там все в полном порядке, - сказал Джекоб. - Знайте, что я сам с
помощью стряпчего и трех писцов составил их сегодня в канцелярии лорда
Кромуэла; и уверяю вас, я не стеснялся. Мы основательно поработали, даже
обедать не пошли, вот почему я и опоздал на десять минут, за что мне так
досталось от Эмлин. Однако я опять перечту документы, и, если хоть
что-нибудь опущено, мы выправим, хотя вообще это те самые пергаменты, - я
на них поставил никому не заметные знаки.
- Нет, нет, - возразила Сайсели, - пусть остается как есть. Может,
изменится настроение его милости или же королевы из-за этой жемчужины.
- Ах, жемчужина! Жалко мне было расставаться с такой красивой
жемчужиной. Но ничего не поделаешь, придется ее продать, а деньги пойдут
королю - этого требует честь. А если бы я отказал, кто знает, как
обернулось бы дело? Да, надо бога благодарить: хоть мы и пожертвовали
большей частью ваших драгоценностей, зато нам достались земли аббатства и
кое-что другое. Ничто не забыто. С Болла сняли рясу, и он может жениться;
кузина Стоуэр получила мужа.
До этого момента Эмлин, ко всеобщему удивлению, молчала. Но тут ее
словно прорвало.
- Что я, скотина, чтобы меня отдавать по приказу короля этому
человеку? - вскричала она, указывая пальцем на Болла, стоявшего в углу
комнаты. - Кто дал тебе право, Томас, свататься ко мне?
- Раз уж ты спрашиваешь Эмлин, так я отвечу: ты сама. Один раз, много
лет назад, - у речки на лугу, а второй - недавно в часовне Блосхолмской
обители, перед тем как я стал разыгрывать черта.
- Разыгрывать черта! Да, ты и меня здорово разыграл. Битый час, а то
и больше я стояла перед лицом короля и словечка не смогла вымолвить, в то
время как все кругом разговаривали, а под конец дождалась, что его милость
назвал меня бабой с норовом, а тебя дураком за то, что ты хочешь на мне
жениться. О, если мы и поженимся, я уж постараюсь доказать тебе, что он
был прав.
- Коли так, Эмлин, то, пожалуй, нам с тобой, так долго жившим в
разлуке, лучше и не сходиться, - спокойно ответил Томас. - Но не понимаю,
почему ты разъярилась: из-за того, что тебе пришлось в течение какого-то
часа придержать свой язык на привязи, или из-за того, что я
по-благородному попросил тебя в жены? Я как мог поработал для тебя и твоей
госпожи, не щадя себя, и дело не так уж плохо обернулось: мы от всего
очистились и твердо стоим на пути к миру и благоденствию. Если ты
недовольна, значит, король прав: я последний дурак, и потому - до
свидания, не стану больше докучать тебе ни в радости, ни в беде. Мне дано
разрешение жениться, и я найду других женщин на белом свете, если захочу.
- И червяк взъерепенится, если на него наступишь, - как бы про себя
произнес Джекоб.
Эмлин же разразилась слезами.
Сайсели подбежала утешать ее, а Болл сделал вид, будто собирается
уходить. В это мгновение с улицы постучали в дверь и раздался чей-то
голос:
- Именем короля! Именем короля, отворите!
- Это комиссар Ли, - сказал Томас. - У него я и научился этому
возгласу, очень полезному в тяжелую минуту, как, наверно, кое-кто из вас
помнит.
Эмлин отерла рукавом слезы, Сайсели села, а Джекоб рассовал
пергаменты по карманам, после чего в комнату ворвался комиссар, которому
кто-то открыл.
- Что я слышу? - закричал он, обращаясь к Сайсели. Лицо его
побагровело, как мясистые наросты на голове и шее рассерженного индюка. -
Вы, оказывается, действовали за моей спиной;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
именно потому-то вы и остались милой и кроткой.
- Если я кротка, государь, то этому научило меня горе; я ведь много
страдала и даже теперь еще не знаю, жена я или вдова, а с мужем прожила
всего одну неделю.
- Вдова? Если вы овдовели, то приходите ко мне, и я найду вам супруга
еще познатнее вашего. С такой внешностью и состоянием, как у вас, это
будет нетрудно. Ну, не плачьте, я верю, что этот счастливец жив и
возвратится порадовать вас и послужить своему королю. И, во всяком случае,
надеюсь, что он не станет орудием Испании и папистским интриганом.
- Если бог даст, он будет так же верно служить вашей милости, как
служил мой убитый отец.
- Мы знаем это, леди. Вы когда-нибудь кончите марать бумагу, Кромуэл?
Предстоит еще заседание совета, а потом надо поужинать и сказать на сон
грядущий два слова ее милости. Ты, Томас Болл, не дурак и умеешь держать в
руке меч. Посоветуй-ка: идти мне самому на север усмирить мятежников или
оставаться здесь и поручить это дело другим?
- Оставайтесь здесь, ваша милость, - поспешил ответить Томас. - Между
Уошем и Хомбером местность зимою дикая, стрелы там летают, как утки в
ночи, и никому не ведомо, откуда они пущены. К тому же милость ваша
тяжеловаты для верховой езды по лесам и болотам, а случись беда, в Испании
и Риме, а то и поближе многие обрадуются; и кто будет править Англией,
когда на престол сядет девочка? [в то время у Генриха VIII были две
дочери: от брака с Екатериной Арагонской - Мария (род. в 1516 г.) и от
брака с Анной Болейн - Елизавета (род. в 1533 г.)] - С этими словами он
многозначительно уставился на спину Кромуэла.
- Наконец-то я из уст рыжего мужика услышал правду, - пробормотал
король, тоже взглянув на невозмутимого Кромуэла, который продолжал писать,
прикинувшись глухим либо действительно ничего не слыша. - Томас Болл, я
сказал, что ты не дурак, хотя многие и считали тебя таковым. Может быть,
ты хотел бы чего-нибудь попросить в награду за свой совет - только не
денег, у нас их нет.
- Так точно, государь; освободите меня от обетов, которые я дал как
батрак Блосхолмского аббатства, и разрешите мне вступить в брак.
- В брак? А с кем?
- С ней, государь. - И он указал на Эмлин.
- Что? С другой красивой ведьмой? Ты разве не видишь, что она с
норовом? Молчи, молчи, баба, это по лицу твоему видно. Хорошо, получай
свою свободу и ее в придачу, но почему, Томас Болл, ты не попросил
чего-нибудь другого, раз представился случай? Я был о тебе лучшего мнения.
Но ты оказался не умнее всех прочих. Прощай, дурачина Томас, прощайте и
вы, прекрасная леди Блосхолма.
16. ГОЛОС В ЛЕСУ
После того как к документам была приложена печать, все четверо
благополучно возвратились домой, в Чипсайд, в сопровождении трех солдат,
которых им дали для охраны.
- Ну как, хорошо было сделано, хорошо? - спросил Джекоб, потирая
руки.
- Кажется, да, мастер Смит, - ответила Сайсели. - Благодаря вам,
разумеется, если все, что сказал король, действительно стоит в документах.
- Там все в полном порядке, - сказал Джекоб. - Знайте, что я сам с
помощью стряпчего и трех писцов составил их сегодня в канцелярии лорда
Кромуэла; и уверяю вас, я не стеснялся. Мы основательно поработали, даже
обедать не пошли, вот почему я и опоздал на десять минут, за что мне так
досталось от Эмлин. Однако я опять перечту документы, и, если хоть
что-нибудь опущено, мы выправим, хотя вообще это те самые пергаменты, - я
на них поставил никому не заметные знаки.
- Нет, нет, - возразила Сайсели, - пусть остается как есть. Может,
изменится настроение его милости или же королевы из-за этой жемчужины.
- Ах, жемчужина! Жалко мне было расставаться с такой красивой
жемчужиной. Но ничего не поделаешь, придется ее продать, а деньги пойдут
королю - этого требует честь. А если бы я отказал, кто знает, как
обернулось бы дело? Да, надо бога благодарить: хоть мы и пожертвовали
большей частью ваших драгоценностей, зато нам достались земли аббатства и
кое-что другое. Ничто не забыто. С Болла сняли рясу, и он может жениться;
кузина Стоуэр получила мужа.
До этого момента Эмлин, ко всеобщему удивлению, молчала. Но тут ее
словно прорвало.
- Что я, скотина, чтобы меня отдавать по приказу короля этому
человеку? - вскричала она, указывая пальцем на Болла, стоявшего в углу
комнаты. - Кто дал тебе право, Томас, свататься ко мне?
- Раз уж ты спрашиваешь Эмлин, так я отвечу: ты сама. Один раз, много
лет назад, - у речки на лугу, а второй - недавно в часовне Блосхолмской
обители, перед тем как я стал разыгрывать черта.
- Разыгрывать черта! Да, ты и меня здорово разыграл. Битый час, а то
и больше я стояла перед лицом короля и словечка не смогла вымолвить, в то
время как все кругом разговаривали, а под конец дождалась, что его милость
назвал меня бабой с норовом, а тебя дураком за то, что ты хочешь на мне
жениться. О, если мы и поженимся, я уж постараюсь доказать тебе, что он
был прав.
- Коли так, Эмлин, то, пожалуй, нам с тобой, так долго жившим в
разлуке, лучше и не сходиться, - спокойно ответил Томас. - Но не понимаю,
почему ты разъярилась: из-за того, что тебе пришлось в течение какого-то
часа придержать свой язык на привязи, или из-за того, что я
по-благородному попросил тебя в жены? Я как мог поработал для тебя и твоей
госпожи, не щадя себя, и дело не так уж плохо обернулось: мы от всего
очистились и твердо стоим на пути к миру и благоденствию. Если ты
недовольна, значит, король прав: я последний дурак, и потому - до
свидания, не стану больше докучать тебе ни в радости, ни в беде. Мне дано
разрешение жениться, и я найду других женщин на белом свете, если захочу.
- И червяк взъерепенится, если на него наступишь, - как бы про себя
произнес Джекоб.
Эмлин же разразилась слезами.
Сайсели подбежала утешать ее, а Болл сделал вид, будто собирается
уходить. В это мгновение с улицы постучали в дверь и раздался чей-то
голос:
- Именем короля! Именем короля, отворите!
- Это комиссар Ли, - сказал Томас. - У него я и научился этому
возгласу, очень полезному в тяжелую минуту, как, наверно, кое-кто из вас
помнит.
Эмлин отерла рукавом слезы, Сайсели села, а Джекоб рассовал
пергаменты по карманам, после чего в комнату ворвался комиссар, которому
кто-то открыл.
- Что я слышу? - закричал он, обращаясь к Сайсели. Лицо его
побагровело, как мясистые наросты на голове и шее рассерженного индюка. -
Вы, оказывается, действовали за моей спиной;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83