Теперь ты видишь, как сильно я люблю тебя, моя Сайсели.
- Матушка, - ответила она, - этого не должно, не может быть.
- Увы, дитя мое, что ты тут сделаешь? Эти ревизоры да и те, кто их
посылает, жадный народ. Я слышала, что они повсюду отбирают земли и
имущество у таких монахов и монахинь, как мы, и если уж очень повезет,
кое-кто из монахов получит жалкое пособие на хлеб насущный. Когда-то у
меня были свои средства, но они все ушли на выкуп фермы в долине, которую
захватил аббат, и на то, чтобы удовлетворять его дальнейшие
вымогательства.
- Послушайте, матушка. У меня есть богатство, спрятанное, я сама
хорошо не знаю где, но Эмлин знает. Оно принадлежит только мне - это
семейные драгоценности Карфаксов, перешедшие ко мне от матери. Из-за
них-то мы и попали на костер: в обмен на сокровище аббат предлагал нам
жизнь, а когда было уже слишком поздно, то более легкий конец, чем смерть
от огня. Но я не позволила Эмлин раскрыть ему тайну: какое-то предчувствие
было у меня, и теперь я знаю, что поступила правильно. Матушка, мы
продадим эти камни и выкупим вашу землю, а может быть, и добьемся у его
королевской милости разрешения не закрывать вашу обитель, так чтобы вы с
прочими сестрами могли жить в ней и служить богу, как это делалось на
протяжении многих поколений. Даю вам клятву от своего имени, от имени
моего сына, а также и мужа, если он жив.
- Но если твой муж жив, милая моя Сайсели, ему, возможно, понадобится
это богатство.
- Нет, матушка, он его не получит - разве что встанет вопрос о его
жизни, свободе или чести. Да и сам он, узнав, что вы сделали для меня и
нашего ребенка, с радостью отдаст вам его и все, что у него самого есть;
да он будет считать это своим долгом.
- Хорошо, Сайсели, во имя божие и от своего собственного имени -
благодарю тебя. Посмотрим еще, посмотрим! Только берегись, чтобы доктор Ли
не узнал об этом сокровище. Но где оно спрятано, Эмлин? Не бойся открыть
мне тайну; неплохо будет, если ее узнает кто-нибудь, кроме тебя, а я
думаю, что опасность для вас миновала.
- Да, скажи, Эмлин, - сказала Сайсели. - Я раньше не расспрашивала
тебя, опасаясь своей собственной слабости, но теперь мне любопытно. Здесь
нас никто не услышит.
- Хорошо, госпожа, я тебе скажу. Помнишь, в тот день, когда сгорел
Крануэл, мы искали убежища в центральной башне, откуда я унесла тебя,
бесчувственную, в подземелье? Там мы пролежали всю ночь; и, когда ты была
без сознания, я все время ощупывала пальцами стену, пока не обнаружила,
что один камень от времени и сырости расшатался, - за ним оказалось пустое
пространство. В этой дыре я и спрятала драгоценности; они лежали у меня на
груди, завернутые в шелк. Потом я заполнила дыру мусором, собранным с
полу, и положила на место камень, укрепив его кусками извести. Это третий
камень, если считать от восточного угла, во втором ряду над полом. Туда я
их положила, и там они лежат и поныне. Никто их в стене не обнаружит,
разве что башню разрушат и сравняют с землей.
В это мгновение раздался стук в дверь.
Когда Эмлин открыла ее, вошла монахиня и сказала, что королевский
ревизор хочет побеседовать с настоятельницей.
- Пусть он зайдет ко мне, - я ведь не могу двигаться, - сказала мать
Матильда. - А вы, Сайсели и Эмлин, побудьте со мной, при таком разговоре
не плохо иметь свидетелей.
Минуту спустя появился в сопровождении своих секретарей доктор Ли; он
был пышно разодет и тяжело дышал, так как ему пришлось подняться по
лестнице.
- К делу, к делу, - произнес он, не успев даже как следует ответить
на приветствие настоятельницы. - Монастырь ваш секвестрирован по вашему
собственному ходатайству, сударыня, поэтому мне незачем заниматься
предварительным обследованием. Впрочем, я готов признать, что, по всем
данным, слава у него неплохая: никаких скандальных историй о нем
неизвестно - может быть, потому, что все вы уже вышли из возраста, когда
занимаются шалостями. Предъявите-ка теперь все документы, акты на владение
землей и данные по доходам от аренды, чтобы я мог принять их от вас по
должной форме и объявить о закрытии обители.
- Сейчас я за ними пошлю, - смиренно ответила настоятельница, - а
пока скажите же мне, что нам, бедным монахиням, теперь делать? Мне
шестьдесят лет, и сорок из них я прожила в этом доме. Среди сестер тоже
нет молодых, а некоторые еще старше меня. Куда нам деваться?
- Живите в миру, сударыня. Вы найдете, что там неплохо и для всех
места хватает. Бросьте гнусавить молитвы, откажитесь от грубых суеверий -
да, кстати, не забудьте передать нам все ценные ковчежцы для мощей и
другие папистские эмблемы, отлитые из драгоценных металлов, которые у вас
имеются, - и ступайте в широкий мир. Выходите замуж, если сможете найти
мужей, занимайтесь полезными ремеслами. Делайте, что вам вздумается, и
благодарите короля, который освобождает вас от бремени нелепых обетов и из
плена монастырских стен.
- Вы даруете нам свободу умирать с голоду. Понимаете ли вы, сэр, что
делаете? Сотни лет жили мы в Блосхолме и в течение ряда поколений молились
богу о душах людей и заботились о их земных нуждах. Никому мы не делали
зла, а все, что получали от своей земли или от благочестивых деятелей,
раздавали щедрой рукой, ничего себе не оставляя. Множество бедняков
питалось у наших ворот, мы ухаживали за больными, обучали детей. Часто мы
отказывали себе во всем, чтобы побольше раздавать. Теперь вы гоните нас из
обители на верную гибель. Если на то воля божия, ничего не поделаешь; но
что будет с бедняками Англии?
- Это, сударыня, дело Англии и ее бедняков. Теперь же, как я вам уже
сказал, времени у меня мало. Я тороплюсь в Лондон доложить об этом вашем
аббате: он настоящий мерзавец и я многое разузнал о его злодейских кознях.
Поэтому прошу вас поскорее послать кого-нибудь за документами.
В этот миг вошла монахиня, неся поднос с печеньем и вином. Эмлин
приняла его от нее и, налив вина в кубки, предложила ревизору и
секретарям.
- Славное вино, - сказал он осушив кубок, - весьма благородное вино.
Вы, монашки, приготовляете самые лучшие наливки. Пожалуйста, не забудьте
включить его в инвентарь. Вы, милая моя, кажется, одна из тех, кого этот
аббат намеревался сжечь? Да, да, а это ваша хозяйка, госпожа Фотрел или
госпожа Харфлит? Мне как раз надо сказать ей два слова.
- Я к вашим услугам, сэр, - сказала Сайсели.
- Так вот, сударыня, вы и ваша служанка избежали костра, к которому,
насколько я мог судить, вас приговорили без каких-либо оснований.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83