Но вы
забыли слова, сказанные вами мне в моем доме, когда любимое ваше вино
повлияло на вас, что...
- Замолчите! Ради самого себя замолчите, сэр Джон Фотрел! - перебил
аббат. - Вы заходите слишком далеко.
- Не так далеко, как отправитесь вы, милорд аббат, прежде даже, чем я
сам рассчитаюсь с вами. А вы попадете в Тауэр Хилл [старинная крепость в
Лондоне, превращенная в начале XVII века в тюрьму; здесь содержались
важнейшие государственные преступники] или на площадь Тайберн [место в
Лондоне, где производились казни], где вас повесят и четвертуют как
изменника его величеству. Говорю вам, вы забыли сказанные вами слова, но я
вам их напомню. Разве вы мне не сказали, когда ушли гости, что король
Генрих - еретик, тиран и безбожник, и папа хорошо сделал, если отлучит его
от церкви и лишит престола? Разве вы не спросили меня, когда я пошел вас
провожать, не мог ли бы я вызвать в этой местности, где пользуюсь
влиянием, восстание простолюдинов, а также знающих и любящих меня дворян,
чтобы свергнуть короля, а на его место посадить некоего кардинала Пола, и
за это обещали мне прощение и отпущение всех грехов и великие почести -
именем папы и испанского императора [имеется в виду испанский король и
император так называемой Священной Римской империи германской нации -
Карл V, ярый противник Генриха VIII и союзник папы римского].
- Никогда этого не было, - отвечал аббат.
- И разве я, - продолжал сэр Джон, не обращая внимания на его слова,
- разве я не отказался слушать вас и не сказал вам, что ваши слова
предательство, и будь они сказаны где-нибудь в другом месте, а не в моем
доме, я, как повелевает мой долг верноподданного, доложил бы о них? Да, да
и разве не с этой минуты вы стремитесь погубить меня, потому что вы меня
боитесь?
- Я все это отрицаю, - снова сказал аббат. - Все это пустая ложь,
вымышленная вашей злобой, сэр Джон Фотрел.
- Вот как! Пустые слова, милорд аббат? Ну, так я говорю вам, они все
записаны и подписаны, как полагается по форме. Говорю вам, что у меня есть
свидетели, о которых вы и не подозревали и которые слышали их собственными
ушами. Здесь, за моим столом, стоит один из них. Не так ли, Джефри?
- Так точно, хозяин, - ответил слуга. - Я вместе с другими случайно
оказался в маленькой комнате с деревянной панелью, где мы ждали аббата,
чтобы проводить его домой, и слышали все, а потом я и они поставили свои
подписи на документе. Это так же верно, как то, что я христианин, но,
несмотря на это, хозяин, как бы несправедливо со мной не обошлись в этом
доме, я не стал бы об этом распространяться.
- А мне так нравится, - ответил рассвирепевший рыцарь, - и я стану
говорить об этом еще громче в любом другом месте, например перед
Королевским советом. Завтра, милорд аббат, я с этим документом отправлюсь
в Лондон, и тогда вы узнаете, чего вам будет стоить попытка лишить Фотрела
его состояния.
Теперь, в свою очередь, испугался аббат. Его гладкие оливковые щеки
побледнели и впали, как будто он уже почувствовал, как веревки обвиваются
вокруг его шеи. Его руки, все в драгоценных кольцах, дрожали, и он,
схватив руку одного из капелланов, оперся на нее.
- Человек, - прошипел он, - неужели ты думаешь, что, произнеся
подобные лживые угрозы, ты выйдешь отсюда, чтобы погубить меня,
священнослужителя? У меня здесь есть темницы; я облечен властью. Будет
доказано, что ты напал на меня и я всего лишь защищался; не ты один, сэр
Джон, можешь давать показания. - И он прошептал какие-то слова по-латыни
или по-испански на ухо одному из капелланов, после чего священник
повернулся, чтобы уйти.
- Кажется, теперь мы попали в историю, - сказал Джефри Стоукс, кладя
руку на кинжал у пояса и проскользнув между дверью и монахом.
- Вот именно, Джефри! - воскликнул сэр Джон. - Держись, крысиная
нора. Смотри, испанец, вот мой меч. Проводите меня к воротам, или, в силу
королевских полномочий, мне данных, я буду немедленно судить тебя как
предателя и, если добьюсь своей цели, отвечу за все.
Аббат с минуту подумал, как бы измеряя мысленно ярость стоящего перед
ним рыцаря. Затем сказал:
- Идите как пришли, с миром, о раб ярости и зла, но знайте, что
проклятие церкви последует за вами. Я говорю вам, что вы стоите на краю
гибели.
Сэр Джон посмотрел на него. Злоба исчезла с его лица, на нем
появилось какое-то странное выражение - пророческое или вдохновенное,
можно назвать это как угодно.
- Во имя неба и всех святых! Я думаю, что вы правы, Клемент Мэлдон, -
пробормотал он. - Под этой черной рясой вы такой же человек, как и мы все,
- не правда ли? У вас есть сердце, есть руки и ноги, есть мозг, чтобы
думать. Для бога вы всего лишь скрипка, на которой он играет, и как бы
сильно ваш религиозный фанатизм ни искажал ее звуков, струны порой говорят
правду. Ну, а я - другая, может быть, более честная скрипка, хоть я и не
поднимаю двух пальцев правой руки и не говорю: "Благословляю, сын мой"
или: "Отпускаются вам грехи ваши", и вот сейчас наш единый бог играет во
мне свою мелодию, и я скажу вам, что она говорит. Я стою у порога смерти,
но и вы стоите недалеко от виселицы. Я умру как честный человек; вы
умрете, как пес, предавший все, и после этого пусть ваши молитвы, ваши
обедни и ваши святые помогут вам, если им это удастся. Мы поговорим об
этом еще раз, когда снова встретимся где-нибудь в другом месте. А теперь,
милорд аббат, ведите меня к воротам, помня, что я с мечом следую за вами.
Джефри, поставь перед собой этих мерзких воронов и следи за ними как
следует. Милорд аббат, я ваш слуга. Вперед!
2. УБИЙСТВО У ЗАВОДИ
Некоторое время сэр Джон и его слуга ехали молча. Потом сэр Джон
громко рассмеялся.
- Джефри, - позвал он, - это было опасным испытанием. Сэр священник
намеревался воткнуть нам между ребер испанскую зубочистку, а потом для
успокоения совести дать предсмертное отпущение грехов.
- Да, хозяин, но он благоразумно вспомнил, что у английских мечей
лезвие длиннее и что его головорезы провожают старый новый год в харчевне
у брода, и отказался от своего замысла. Я всегда говорил вам, хозяин, что
ваше старое октябрьское вино слишком крепко для употребления днем. Его
следовало бы приберечь, чтобы пить перед сном.
- Что ты хочешь сказать парень?
- Я хочу сказать, что вашими устами говорит эль, а не мудрость. Вы
раскрыли ваши карты и сваляли дурака.
- Как ты смеешь учить меня! - сердито сказал сэр Джон. - Мне
хотелось, чтобы этот льстивый предатель хоть раз в жизни услышал правду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
забыли слова, сказанные вами мне в моем доме, когда любимое ваше вино
повлияло на вас, что...
- Замолчите! Ради самого себя замолчите, сэр Джон Фотрел! - перебил
аббат. - Вы заходите слишком далеко.
- Не так далеко, как отправитесь вы, милорд аббат, прежде даже, чем я
сам рассчитаюсь с вами. А вы попадете в Тауэр Хилл [старинная крепость в
Лондоне, превращенная в начале XVII века в тюрьму; здесь содержались
важнейшие государственные преступники] или на площадь Тайберн [место в
Лондоне, где производились казни], где вас повесят и четвертуют как
изменника его величеству. Говорю вам, вы забыли сказанные вами слова, но я
вам их напомню. Разве вы мне не сказали, когда ушли гости, что король
Генрих - еретик, тиран и безбожник, и папа хорошо сделал, если отлучит его
от церкви и лишит престола? Разве вы не спросили меня, когда я пошел вас
провожать, не мог ли бы я вызвать в этой местности, где пользуюсь
влиянием, восстание простолюдинов, а также знающих и любящих меня дворян,
чтобы свергнуть короля, а на его место посадить некоего кардинала Пола, и
за это обещали мне прощение и отпущение всех грехов и великие почести -
именем папы и испанского императора [имеется в виду испанский король и
император так называемой Священной Римской империи германской нации -
Карл V, ярый противник Генриха VIII и союзник папы римского].
- Никогда этого не было, - отвечал аббат.
- И разве я, - продолжал сэр Джон, не обращая внимания на его слова,
- разве я не отказался слушать вас и не сказал вам, что ваши слова
предательство, и будь они сказаны где-нибудь в другом месте, а не в моем
доме, я, как повелевает мой долг верноподданного, доложил бы о них? Да, да
и разве не с этой минуты вы стремитесь погубить меня, потому что вы меня
боитесь?
- Я все это отрицаю, - снова сказал аббат. - Все это пустая ложь,
вымышленная вашей злобой, сэр Джон Фотрел.
- Вот как! Пустые слова, милорд аббат? Ну, так я говорю вам, они все
записаны и подписаны, как полагается по форме. Говорю вам, что у меня есть
свидетели, о которых вы и не подозревали и которые слышали их собственными
ушами. Здесь, за моим столом, стоит один из них. Не так ли, Джефри?
- Так точно, хозяин, - ответил слуга. - Я вместе с другими случайно
оказался в маленькой комнате с деревянной панелью, где мы ждали аббата,
чтобы проводить его домой, и слышали все, а потом я и они поставили свои
подписи на документе. Это так же верно, как то, что я христианин, но,
несмотря на это, хозяин, как бы несправедливо со мной не обошлись в этом
доме, я не стал бы об этом распространяться.
- А мне так нравится, - ответил рассвирепевший рыцарь, - и я стану
говорить об этом еще громче в любом другом месте, например перед
Королевским советом. Завтра, милорд аббат, я с этим документом отправлюсь
в Лондон, и тогда вы узнаете, чего вам будет стоить попытка лишить Фотрела
его состояния.
Теперь, в свою очередь, испугался аббат. Его гладкие оливковые щеки
побледнели и впали, как будто он уже почувствовал, как веревки обвиваются
вокруг его шеи. Его руки, все в драгоценных кольцах, дрожали, и он,
схватив руку одного из капелланов, оперся на нее.
- Человек, - прошипел он, - неужели ты думаешь, что, произнеся
подобные лживые угрозы, ты выйдешь отсюда, чтобы погубить меня,
священнослужителя? У меня здесь есть темницы; я облечен властью. Будет
доказано, что ты напал на меня и я всего лишь защищался; не ты один, сэр
Джон, можешь давать показания. - И он прошептал какие-то слова по-латыни
или по-испански на ухо одному из капелланов, после чего священник
повернулся, чтобы уйти.
- Кажется, теперь мы попали в историю, - сказал Джефри Стоукс, кладя
руку на кинжал у пояса и проскользнув между дверью и монахом.
- Вот именно, Джефри! - воскликнул сэр Джон. - Держись, крысиная
нора. Смотри, испанец, вот мой меч. Проводите меня к воротам, или, в силу
королевских полномочий, мне данных, я буду немедленно судить тебя как
предателя и, если добьюсь своей цели, отвечу за все.
Аббат с минуту подумал, как бы измеряя мысленно ярость стоящего перед
ним рыцаря. Затем сказал:
- Идите как пришли, с миром, о раб ярости и зла, но знайте, что
проклятие церкви последует за вами. Я говорю вам, что вы стоите на краю
гибели.
Сэр Джон посмотрел на него. Злоба исчезла с его лица, на нем
появилось какое-то странное выражение - пророческое или вдохновенное,
можно назвать это как угодно.
- Во имя неба и всех святых! Я думаю, что вы правы, Клемент Мэлдон, -
пробормотал он. - Под этой черной рясой вы такой же человек, как и мы все,
- не правда ли? У вас есть сердце, есть руки и ноги, есть мозг, чтобы
думать. Для бога вы всего лишь скрипка, на которой он играет, и как бы
сильно ваш религиозный фанатизм ни искажал ее звуков, струны порой говорят
правду. Ну, а я - другая, может быть, более честная скрипка, хоть я и не
поднимаю двух пальцев правой руки и не говорю: "Благословляю, сын мой"
или: "Отпускаются вам грехи ваши", и вот сейчас наш единый бог играет во
мне свою мелодию, и я скажу вам, что она говорит. Я стою у порога смерти,
но и вы стоите недалеко от виселицы. Я умру как честный человек; вы
умрете, как пес, предавший все, и после этого пусть ваши молитвы, ваши
обедни и ваши святые помогут вам, если им это удастся. Мы поговорим об
этом еще раз, когда снова встретимся где-нибудь в другом месте. А теперь,
милорд аббат, ведите меня к воротам, помня, что я с мечом следую за вами.
Джефри, поставь перед собой этих мерзких воронов и следи за ними как
следует. Милорд аббат, я ваш слуга. Вперед!
2. УБИЙСТВО У ЗАВОДИ
Некоторое время сэр Джон и его слуга ехали молча. Потом сэр Джон
громко рассмеялся.
- Джефри, - позвал он, - это было опасным испытанием. Сэр священник
намеревался воткнуть нам между ребер испанскую зубочистку, а потом для
успокоения совести дать предсмертное отпущение грехов.
- Да, хозяин, но он благоразумно вспомнил, что у английских мечей
лезвие длиннее и что его головорезы провожают старый новый год в харчевне
у брода, и отказался от своего замысла. Я всегда говорил вам, хозяин, что
ваше старое октябрьское вино слишком крепко для употребления днем. Его
следовало бы приберечь, чтобы пить перед сном.
- Что ты хочешь сказать парень?
- Я хочу сказать, что вашими устами говорит эль, а не мудрость. Вы
раскрыли ваши карты и сваляли дурака.
- Как ты смеешь учить меня! - сердито сказал сэр Джон. - Мне
хотелось, чтобы этот льстивый предатель хоть раз в жизни услышал правду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83