Затем я взял у него жемчужину и вторично начал
откланиваться.
"Джекоб, - сказал тогда Кромуэл, - вы мой старый друг, и ради вас я
немного поступлюсь своим долгом. Оставьте жемчужину. Его королевская
милость так нуждается в этой тысяче фунтов, что я, пожалуй, возьму ее у
вас, хоть и скрепя сердце". И он протянул руку за жемчужиной, но я вовремя
прикрыл ее своей рукой.
- Сперва документ, потом плата, милорд. Я тут уже сам составил
бумагу, чтобы вам не беспокоиться, если только вы соизволите подписать.
Он перечитал, потом, взяв перо, вычеркнул пункт насчет отмены
приговора за колдовство - по его словам, это может сделать лишь сам король
или специально уполномоченные им лица, - но остальное подписал, приняв на
себя обязательство после уплаты тысячи фунтов выдать документ по форме,
подписанный королем и скрепленный государственной печатью. Так как ничего
большего добиться было невозможно, я сказал, что это нам подходит, и
оставил ему вашу жемчужину. Он же обещал со своей стороны побудить его
величество принять вас; и я не сомневаюсь, что он не замедлит это сделать
ради пресловутой тысячи фунтов. Правильно я поступил?
- Разумеется, конечно! - вскричала Сайсели. - Кто бы устроил все хоть
вполовину так же хорошо?
Едва она успела произнести эти слова, как со двора раздался громкий
стук в дверь, и Джекоб побежал открывать. Почти тотчас же он вернулся,
ведя за собой посланца в роскошной одежде, который поклонился Сайсели и
спросил, не она ли леди Харфлит. Услышав в ответ, что таково действительно
ее имя, он сказал, что ему поручено передать ей повеление его милости
короля явиться к нему сегодня в три часа пополудни в его дворец Уайтхолл и
привести с собою Эмлин Стоуэр и Томаса Болла, чтобы держать перед его
величеством ответ по обвинению в колдовстве, возбужденному против нее и
против них; и горе ей, ежели она попытается от этого уклониться.
- Сэр, - ответила Сайсели, - я не замедлю явиться, но скажите мне:
должна ли я считать себя заключенной?
- Нет, - сказал вестник, - поскольку мастер Джекоб Смит, которому его
милость изволит доверять, готов поручиться за вас.
- И за тысячу фунтов, - проворчал Джекоб себе под нос, когда он с
низким поклоном провожал королевского посланца к выходу. При этом он не
преминул сунуть золотую монету в руку, которой тот помахал ему на
прощание.
15. ЧЕРТ ПРИ ДВОРЕ
Было половина третьего, когда Сайсели с ребенком на руках и в
сопровождении Эмлин, Томаса Болла и Джекоба Смита очутилась на парадном
дворе Уайтхоллского дворца. Кругом было много людей, пришедших по своим
делам, и сквозь эту толпу беспрестанно прокладывали себе дорогу герольды и
солдаты, крича: "Расступись! Именем короля, расступись!" Толкотня была
такая, что некоторое время даже Джекоб не мог привлечь к себе внимания,
пока наконец он не заметил герольда, который приходил к ним утром, и не
кивнул ему.
- Я уже высматривал вас, мастер Смит, а также леди Харфлит, -
произнес этот человек, отвешивая поклон Сайсели. - Вам назначена аудиенция
у его королевской милости, не так ли? Один бог знает, удастся ли вам ее
получить. В приемной полно людей, принесших известия о мятеже на севере, а
также вельмож и советников, ожидающих распоряжений и денег, главным
образом денег. Одним словом, король отменил на сегодня все аудиенции: он
никого принять не может. Так сказал мне сам лорд Кромуэл.
Джекоб вынул из кошелька золотую монету и стал вертеть ее в пальцах.
- Понимаю, благородный герольд. Все же вы, может быть, попытались бы
послать кого-нибудь к лорду Кромуэлу? Если да, то вот эта мелочь...
- Попытаюсь, мастер Смит, - ответил тот, протягивая руку за
червонцем. - Но что ему передать?
- О, скажите, что Розовая жемчужина хотела бы узнать у его милости,
где можно получить в долг тысячу фунтов без процентов.
- Странный вопрос, на который я сам, пожалуй, ответил бы: нигде, -
сказал герольд. - Но, во всяком случае, найду кого-нибудь, кто передаст
это лорду Кромуэлу. Постойте тут, в крытом проходе, чтобы не мокнуть под
дождем. Не бойтесь, я мигом вернусь.
Они сделали, как он сказал, и были очень рады, ибо начало моросить, и
Сайсели боялась, как бы не простудился мальчуган, на которого пребывание в
Лондоне влияло не очень хорошо. Так стояли они, развлекаясь зрелищем
пестрой толпы людей, шнырявших туда и сюда. Болл, для которого все это
было совершенно ново, изумленно открыв рот, созерцал людскую толчею; Эмлин
быстрым взглядом пронизывала каждого, а старый Джекоб шепотом сообщал
всевозможные, большей частью нелестные, сведения о всех проходящих мимо.
Что касается Сайсели, то вскоре мысли ее унеслись далеко. Она знала,
что сейчас решается ее судьба, что, если нынче все обойдется хорошо,
врагов ее, наверное, постигнет возмездие, а она в богатстве и чести
проведет остаток своей жизни. Но не об этом она мечтала - сердце ее было с
Кристофером; без него все прочее не имело смысла. Где-то он сейчас? Если
то, что рассказал Джекоб, было верно, он пережил много опасностей, но еще
недавно был жив и здоров. Однако в те времена смерть настигала человека
внезапно, поражая его молнией из неожиданно собравшихся туч или даже с
ясного неба, - так что кто мог сказать наверное? Кроме того, он думал, что
ее нет в живых, и потому, быть может, не старался беречь себя или же -
самая ужасная мысль - взял в жены другую, что было бы вполне естественно.
О, в таком случае...
В это самое мгновение шум какой-то перебранки вернул ее к
действительности; и, подняв глаза, она убедилась, что Томас Болл вовлекает
их в неприятность. Какой-то толстый неотесанный парень с огненно-красным
бугристым носом, несколько подвыпивший, забавлялся тем, что поднимал на
смех деревенский облик и рыжие волосы Томаса, громко спрашивая, не
пользуются ли им в качестве пугала на его родных полях.
Сперва Томас довольно спокойно переносил эти насмешки, задав со своей
стороны другой вопрос: не помогает ли нос толстого парня лондонским
хозяйкам зажигать огонь в печи? Тот, заметив, что над ним потешаются
больше, чем над Томасом, указал своим приятелям на ребенка, которого
Сайсели держала на руках, и спросил: не кажется ли им, что он вылитый
папаша? Тут вся ярость Томаса прорвалась наружу, хотя шутка была глупая и
безобидная.
- Ах ты, паршивый лондонский подонок! - вскричал он. - Вот я покажу
тебе, как оскорблять леди Харфлит мерзкими шуточками! - И, протянув свой
огромный кулак, он, словно железными клещами, вцепился в багровый нос
своего недруга и принялся крутить его, пока пьянчуга не завопил от боли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
откланиваться.
"Джекоб, - сказал тогда Кромуэл, - вы мой старый друг, и ради вас я
немного поступлюсь своим долгом. Оставьте жемчужину. Его королевская
милость так нуждается в этой тысяче фунтов, что я, пожалуй, возьму ее у
вас, хоть и скрепя сердце". И он протянул руку за жемчужиной, но я вовремя
прикрыл ее своей рукой.
- Сперва документ, потом плата, милорд. Я тут уже сам составил
бумагу, чтобы вам не беспокоиться, если только вы соизволите подписать.
Он перечитал, потом, взяв перо, вычеркнул пункт насчет отмены
приговора за колдовство - по его словам, это может сделать лишь сам король
или специально уполномоченные им лица, - но остальное подписал, приняв на
себя обязательство после уплаты тысячи фунтов выдать документ по форме,
подписанный королем и скрепленный государственной печатью. Так как ничего
большего добиться было невозможно, я сказал, что это нам подходит, и
оставил ему вашу жемчужину. Он же обещал со своей стороны побудить его
величество принять вас; и я не сомневаюсь, что он не замедлит это сделать
ради пресловутой тысячи фунтов. Правильно я поступил?
- Разумеется, конечно! - вскричала Сайсели. - Кто бы устроил все хоть
вполовину так же хорошо?
Едва она успела произнести эти слова, как со двора раздался громкий
стук в дверь, и Джекоб побежал открывать. Почти тотчас же он вернулся,
ведя за собой посланца в роскошной одежде, который поклонился Сайсели и
спросил, не она ли леди Харфлит. Услышав в ответ, что таково действительно
ее имя, он сказал, что ему поручено передать ей повеление его милости
короля явиться к нему сегодня в три часа пополудни в его дворец Уайтхолл и
привести с собою Эмлин Стоуэр и Томаса Болла, чтобы держать перед его
величеством ответ по обвинению в колдовстве, возбужденному против нее и
против них; и горе ей, ежели она попытается от этого уклониться.
- Сэр, - ответила Сайсели, - я не замедлю явиться, но скажите мне:
должна ли я считать себя заключенной?
- Нет, - сказал вестник, - поскольку мастер Джекоб Смит, которому его
милость изволит доверять, готов поручиться за вас.
- И за тысячу фунтов, - проворчал Джекоб себе под нос, когда он с
низким поклоном провожал королевского посланца к выходу. При этом он не
преминул сунуть золотую монету в руку, которой тот помахал ему на
прощание.
15. ЧЕРТ ПРИ ДВОРЕ
Было половина третьего, когда Сайсели с ребенком на руках и в
сопровождении Эмлин, Томаса Болла и Джекоба Смита очутилась на парадном
дворе Уайтхоллского дворца. Кругом было много людей, пришедших по своим
делам, и сквозь эту толпу беспрестанно прокладывали себе дорогу герольды и
солдаты, крича: "Расступись! Именем короля, расступись!" Толкотня была
такая, что некоторое время даже Джекоб не мог привлечь к себе внимания,
пока наконец он не заметил герольда, который приходил к ним утром, и не
кивнул ему.
- Я уже высматривал вас, мастер Смит, а также леди Харфлит, -
произнес этот человек, отвешивая поклон Сайсели. - Вам назначена аудиенция
у его королевской милости, не так ли? Один бог знает, удастся ли вам ее
получить. В приемной полно людей, принесших известия о мятеже на севере, а
также вельмож и советников, ожидающих распоряжений и денег, главным
образом денег. Одним словом, король отменил на сегодня все аудиенции: он
никого принять не может. Так сказал мне сам лорд Кромуэл.
Джекоб вынул из кошелька золотую монету и стал вертеть ее в пальцах.
- Понимаю, благородный герольд. Все же вы, может быть, попытались бы
послать кого-нибудь к лорду Кромуэлу? Если да, то вот эта мелочь...
- Попытаюсь, мастер Смит, - ответил тот, протягивая руку за
червонцем. - Но что ему передать?
- О, скажите, что Розовая жемчужина хотела бы узнать у его милости,
где можно получить в долг тысячу фунтов без процентов.
- Странный вопрос, на который я сам, пожалуй, ответил бы: нигде, -
сказал герольд. - Но, во всяком случае, найду кого-нибудь, кто передаст
это лорду Кромуэлу. Постойте тут, в крытом проходе, чтобы не мокнуть под
дождем. Не бойтесь, я мигом вернусь.
Они сделали, как он сказал, и были очень рады, ибо начало моросить, и
Сайсели боялась, как бы не простудился мальчуган, на которого пребывание в
Лондоне влияло не очень хорошо. Так стояли они, развлекаясь зрелищем
пестрой толпы людей, шнырявших туда и сюда. Болл, для которого все это
было совершенно ново, изумленно открыв рот, созерцал людскую толчею; Эмлин
быстрым взглядом пронизывала каждого, а старый Джекоб шепотом сообщал
всевозможные, большей частью нелестные, сведения о всех проходящих мимо.
Что касается Сайсели, то вскоре мысли ее унеслись далеко. Она знала,
что сейчас решается ее судьба, что, если нынче все обойдется хорошо,
врагов ее, наверное, постигнет возмездие, а она в богатстве и чести
проведет остаток своей жизни. Но не об этом она мечтала - сердце ее было с
Кристофером; без него все прочее не имело смысла. Где-то он сейчас? Если
то, что рассказал Джекоб, было верно, он пережил много опасностей, но еще
недавно был жив и здоров. Однако в те времена смерть настигала человека
внезапно, поражая его молнией из неожиданно собравшихся туч или даже с
ясного неба, - так что кто мог сказать наверное? Кроме того, он думал, что
ее нет в живых, и потому, быть может, не старался беречь себя или же -
самая ужасная мысль - взял в жены другую, что было бы вполне естественно.
О, в таком случае...
В это самое мгновение шум какой-то перебранки вернул ее к
действительности; и, подняв глаза, она убедилась, что Томас Болл вовлекает
их в неприятность. Какой-то толстый неотесанный парень с огненно-красным
бугристым носом, несколько подвыпивший, забавлялся тем, что поднимал на
смех деревенский облик и рыжие волосы Томаса, громко спрашивая, не
пользуются ли им в качестве пугала на его родных полях.
Сперва Томас довольно спокойно переносил эти насмешки, задав со своей
стороны другой вопрос: не помогает ли нос толстого парня лондонским
хозяйкам зажигать огонь в печи? Тот, заметив, что над ним потешаются
больше, чем над Томасом, указал своим приятелям на ребенка, которого
Сайсели держала на руках, и спросил: не кажется ли им, что он вылитый
папаша? Тут вся ярость Томаса прорвалась наружу, хотя шутка была глупая и
безобидная.
- Ах ты, паршивый лондонский подонок! - вскричал он. - Вот я покажу
тебе, как оскорблять леди Харфлит мерзкими шуточками! - И, протянув свой
огромный кулак, он, словно железными клещами, вцепился в багровый нос
своего недруга и принялся крутить его, пока пьянчуга не завопил от боли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83