Тогда и ссор не было бы.
Ну, ничего, по радио каждый день говорят о волшебных возможностях химической промышленности. Скоро из нефти столько всего нашьют, что придется всех насильно заставлять покупать новые пальто и платья.
— Доча, ты где стоишь? За этой женщиной?
— Ничего подобного, гражданочка, здесь стою я. А где ваша очередь, я не знаю.
— Зачем таким безапелляционным тоном говорить заведомо абсурдные вещи? Я поставила ребенка вот за этой дамой. Вас тогда не было.
— Хорош ребенок — дылда такая! Могла бы и за очередью последить! Я никого вперед себя не пропущу.
— Это не этично — влезать без очереди. Но раз вы так настаиваете, мы пропустим вас вперед.
— Мне вашей «этичны» не надо, я и без «этичны» тут стояла.
— Вот ведь какой народ, ему уступили, так нет — все равно нужно нервы трепать.
— Чего «уступили» — моя очередь и баста!
— Знаешь, доча, я там посмотрела, твоего размера висит только два пальто: бордовое и коричневое. Сейчас примеришь, посмотрим, какое лучше сидит.
У Риты тоже бордовое пальто. В талию. Сейчас в талию — самое модное. Счастливая Ритка, ей мама шьет и не приходится в очередях толкаться.
— Вот, примерь сначала коричневое.
Ой, бордовое — как у Риты, в талию. А это коричневое просто балахон. И воротник из искусственной драной кошки. Сколько оно стоит? Четыреста пятьдесят. Взглянуть бы незаметно на цену бордового. Ого! Восемьсот пятьдесят. В два раза дороже.
— Ну, какое больше нравится?
— Коричневое.
— Коричневое так коричневое. Материал добротный. Немаркое. И как раз под цвет твоих глаз.
Я не хочу коричневые глаза! Хочу голубые, как у мамы! Ну почему не придумали операцию, перекрашивающую радужную оболочку? Ведь это так просто. Раз — и человек становится счастливым.
— Мороженое хочешь?
— Нет, спасибо.
— Как хочешь. Мне, знаешь, когда только новое пальто купили? Когда я только студенткой в Ленинград приехала. А до этого мне мать все перешивала из старья. Ты даже представить не можешь, в каком я провинциальном платье приехала экзамены сдавать. И ничего, сдала. На одни пятерки сдала. И потом лучше всех на курсе училась. Не в тряпках дело, а в работе.
Конечно, если у тебя глаза голубые, и ты отличница, то не в тряпках дело. А если к тебе все лезут, что ты не такая — самое время прикрыться модным пальто в талию.
— Запуржило как — того и гляди унесет.
— Первый снег. Красиво. Выбелило улицы. Разогнало тьму.
— Как раз и пальтишко во время подоспело. Завтра же в нем и иди в школу.
В школу? Нет, подожду. А то все сразу: новое пальто, новое пальто. Обсуждать начнут. А так оно немного полежит, и я со спокойной совестью изображу: «Где вы видите новое пальто? Да ему уже сто лет. Вы просто не замечали»,
— Мам, свет у нас в окнах. Папа уже дома.
— Ну и прекрасно. Ты, надеюсь, не забыла, что обещала мне помочь с протоколами?
Сейчас войдем, папа сразу: «Ну-ка покажите обнову». И пойдет критиковать наш с мамой вкус. Может, спрятать пока сверток на вешалке? Заметит. Или, если папа на кухне, проскользнуть в комнату и засунуть в шкаф? Поздно.
— Где это вы, девицы-красавицы, загуляли в такую пургу?
— Если бы ты хоть изредка брал на себя труд заботиться о гардеробе дочери, нам бы не пришлось в такую погоду мотаться по городу и толкаться в очередях. Но ты изволил оградить себя от прозы жизни, и поэтому твой вопрос мне кажется несколько праздным.
Гм, не попросил показать пальто. Только саркастически улыбнулся. Ну почему, почему люди не могут просто работать, просто учиться, просто покупать нужные вещи, просто дружить, просто жить в семье? Обязательно нужно ссориться, как в очереди?
— Садись, доча, поближе к лампе и раскладывай протоколы. Ты должна успеть за сегодня продиктовать пункты 1, 2, 3, 4 и 5. Готова?
— Угу. Протокол 1, пункт 1 — латеральнее основного ствола, протокол 2 — медиальнее основного ствола, протокол 3 — опять латеральнее…
— Устала? Чаю хочешь?
— Нет, спасибо. Почему-то отсутствуют 36 и 37 протоколы.
— Я знаю, я их на кафедре вынимала. Диктуй второй пункт.
— Протокол 1, пункт 2 — до 30 мм, протокол 2 — до 35 мм, протокол 3 — до 15 мм…
— Все, зайка, у тебя уже глаза слипаются.
— Ничего, дотянем до 5 пункта.
— Через силу не надо, путаться начнем. В этой работе важна точность.
— Ладно. Только четвертый пункт закончим.
Как я устала. Нет, не спать хочу, а именно устала. Боюсь, что мне никакой сон не поможет. Можно подумать, что мне восемьдесят лет, и я устала от жизни.
Вот бы все ученые объединились и придумали лучик, который, проникнув сквозь череп, отсекал в мозгу центры, в которых копится злость, усталость, глупость.
Дзи— и-инь-дзинь-дзинь!
— Я всегда так звонюсь. Чтобы бабуля знала, что это я. Она у меня трусиха: все ждет, что к ней кто-то явится — то ли черт, то ли бандиты. Ну, открывай же, бабуля! Это мы!
Только сейчас заметила, какая у Лары маленькая сморщенная бабушка! Конечно, такой бабушке приходится сидеть взаперти и всего бояться.
— Вот полюбуйся, мой братик. Ишь, хулиган какой, всю клеенку чернилами разрисовал, а бабушка старенькая оттирай.
Интересно, что значит иметь младшего брата? Предположим, у меня есть брат. Я прихожу из школы, он уже сидит за столом и делает уроки. И сразу: «Почитай, поиграй, реши». Хорошо.
— Выматывайся-ка ты гулять.
— Я еще уроки не кончил. Вот скажу папе, что ты меня все время выгоняешь.
Не— ет, плохо: начнет ябедничать, ссориться. Вот если бы у меня было много братьев и сестер, как у той беленькой девочки в первом классе, у нас бы была своя жизнь, не зависимая от взрослых. Кто-то старше, кто-то младше, один другому помогает.
— Бабуля, зачем ты ему подсказываешь? Он у нас и так лоботрясом растет.
— Да я ничего, я просто так посмотрела.
Хотя, пожалуй, в этой семье братик не помощник, а эксплуататор бабушки.
— Садись к абажуру поближе. С русского начнем? Какой номер упражнения? Ага, нашла. Слушай, тебе Новенький нравится?
— Новенький? Не знаю. Он забавно «г» выговаривает. Наверно, с юга приехал. Там все так мягко говорят.
— Из Севастополя. У него отец офицер. Слушай, бабуля, уведи ты его в спальню уроки делать. Он же нам мешает.
— Идем, идем, мой хороший, девочки большие. Не будем им мешать.
Нехорошо, что мы выгнали людей. Вовсе они нам не мешали. Делали тихонько свои уроки.
— А на внешность как?
— Кто?
— Ты что, совсем? Новенький!
— Ничего. Волосы светлые, глаза серые. Как все.
— Ну да, как все, а ресницы ты заметила? А ямочку на подбородке? Если хочешь знать, в него все девчонки уже втрескались.
— А я думала, что все за Летуновым бегают.
— Вспомнила! На него теперь только одна дура Мишина пялится. Между прочим, твоя распрекрасная Ларусенька ему записку написала.
— Кому?
— НОВЕНЬКОМУ!
— Что ты кричишь? Не могла она ничего писать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155
Ну, ничего, по радио каждый день говорят о волшебных возможностях химической промышленности. Скоро из нефти столько всего нашьют, что придется всех насильно заставлять покупать новые пальто и платья.
— Доча, ты где стоишь? За этой женщиной?
— Ничего подобного, гражданочка, здесь стою я. А где ваша очередь, я не знаю.
— Зачем таким безапелляционным тоном говорить заведомо абсурдные вещи? Я поставила ребенка вот за этой дамой. Вас тогда не было.
— Хорош ребенок — дылда такая! Могла бы и за очередью последить! Я никого вперед себя не пропущу.
— Это не этично — влезать без очереди. Но раз вы так настаиваете, мы пропустим вас вперед.
— Мне вашей «этичны» не надо, я и без «этичны» тут стояла.
— Вот ведь какой народ, ему уступили, так нет — все равно нужно нервы трепать.
— Чего «уступили» — моя очередь и баста!
— Знаешь, доча, я там посмотрела, твоего размера висит только два пальто: бордовое и коричневое. Сейчас примеришь, посмотрим, какое лучше сидит.
У Риты тоже бордовое пальто. В талию. Сейчас в талию — самое модное. Счастливая Ритка, ей мама шьет и не приходится в очередях толкаться.
— Вот, примерь сначала коричневое.
Ой, бордовое — как у Риты, в талию. А это коричневое просто балахон. И воротник из искусственной драной кошки. Сколько оно стоит? Четыреста пятьдесят. Взглянуть бы незаметно на цену бордового. Ого! Восемьсот пятьдесят. В два раза дороже.
— Ну, какое больше нравится?
— Коричневое.
— Коричневое так коричневое. Материал добротный. Немаркое. И как раз под цвет твоих глаз.
Я не хочу коричневые глаза! Хочу голубые, как у мамы! Ну почему не придумали операцию, перекрашивающую радужную оболочку? Ведь это так просто. Раз — и человек становится счастливым.
— Мороженое хочешь?
— Нет, спасибо.
— Как хочешь. Мне, знаешь, когда только новое пальто купили? Когда я только студенткой в Ленинград приехала. А до этого мне мать все перешивала из старья. Ты даже представить не можешь, в каком я провинциальном платье приехала экзамены сдавать. И ничего, сдала. На одни пятерки сдала. И потом лучше всех на курсе училась. Не в тряпках дело, а в работе.
Конечно, если у тебя глаза голубые, и ты отличница, то не в тряпках дело. А если к тебе все лезут, что ты не такая — самое время прикрыться модным пальто в талию.
— Запуржило как — того и гляди унесет.
— Первый снег. Красиво. Выбелило улицы. Разогнало тьму.
— Как раз и пальтишко во время подоспело. Завтра же в нем и иди в школу.
В школу? Нет, подожду. А то все сразу: новое пальто, новое пальто. Обсуждать начнут. А так оно немного полежит, и я со спокойной совестью изображу: «Где вы видите новое пальто? Да ему уже сто лет. Вы просто не замечали»,
— Мам, свет у нас в окнах. Папа уже дома.
— Ну и прекрасно. Ты, надеюсь, не забыла, что обещала мне помочь с протоколами?
Сейчас войдем, папа сразу: «Ну-ка покажите обнову». И пойдет критиковать наш с мамой вкус. Может, спрятать пока сверток на вешалке? Заметит. Или, если папа на кухне, проскользнуть в комнату и засунуть в шкаф? Поздно.
— Где это вы, девицы-красавицы, загуляли в такую пургу?
— Если бы ты хоть изредка брал на себя труд заботиться о гардеробе дочери, нам бы не пришлось в такую погоду мотаться по городу и толкаться в очередях. Но ты изволил оградить себя от прозы жизни, и поэтому твой вопрос мне кажется несколько праздным.
Гм, не попросил показать пальто. Только саркастически улыбнулся. Ну почему, почему люди не могут просто работать, просто учиться, просто покупать нужные вещи, просто дружить, просто жить в семье? Обязательно нужно ссориться, как в очереди?
— Садись, доча, поближе к лампе и раскладывай протоколы. Ты должна успеть за сегодня продиктовать пункты 1, 2, 3, 4 и 5. Готова?
— Угу. Протокол 1, пункт 1 — латеральнее основного ствола, протокол 2 — медиальнее основного ствола, протокол 3 — опять латеральнее…
— Устала? Чаю хочешь?
— Нет, спасибо. Почему-то отсутствуют 36 и 37 протоколы.
— Я знаю, я их на кафедре вынимала. Диктуй второй пункт.
— Протокол 1, пункт 2 — до 30 мм, протокол 2 — до 35 мм, протокол 3 — до 15 мм…
— Все, зайка, у тебя уже глаза слипаются.
— Ничего, дотянем до 5 пункта.
— Через силу не надо, путаться начнем. В этой работе важна точность.
— Ладно. Только четвертый пункт закончим.
Как я устала. Нет, не спать хочу, а именно устала. Боюсь, что мне никакой сон не поможет. Можно подумать, что мне восемьдесят лет, и я устала от жизни.
Вот бы все ученые объединились и придумали лучик, который, проникнув сквозь череп, отсекал в мозгу центры, в которых копится злость, усталость, глупость.
Дзи— и-инь-дзинь-дзинь!
— Я всегда так звонюсь. Чтобы бабуля знала, что это я. Она у меня трусиха: все ждет, что к ней кто-то явится — то ли черт, то ли бандиты. Ну, открывай же, бабуля! Это мы!
Только сейчас заметила, какая у Лары маленькая сморщенная бабушка! Конечно, такой бабушке приходится сидеть взаперти и всего бояться.
— Вот полюбуйся, мой братик. Ишь, хулиган какой, всю клеенку чернилами разрисовал, а бабушка старенькая оттирай.
Интересно, что значит иметь младшего брата? Предположим, у меня есть брат. Я прихожу из школы, он уже сидит за столом и делает уроки. И сразу: «Почитай, поиграй, реши». Хорошо.
— Выматывайся-ка ты гулять.
— Я еще уроки не кончил. Вот скажу папе, что ты меня все время выгоняешь.
Не— ет, плохо: начнет ябедничать, ссориться. Вот если бы у меня было много братьев и сестер, как у той беленькой девочки в первом классе, у нас бы была своя жизнь, не зависимая от взрослых. Кто-то старше, кто-то младше, один другому помогает.
— Бабуля, зачем ты ему подсказываешь? Он у нас и так лоботрясом растет.
— Да я ничего, я просто так посмотрела.
Хотя, пожалуй, в этой семье братик не помощник, а эксплуататор бабушки.
— Садись к абажуру поближе. С русского начнем? Какой номер упражнения? Ага, нашла. Слушай, тебе Новенький нравится?
— Новенький? Не знаю. Он забавно «г» выговаривает. Наверно, с юга приехал. Там все так мягко говорят.
— Из Севастополя. У него отец офицер. Слушай, бабуля, уведи ты его в спальню уроки делать. Он же нам мешает.
— Идем, идем, мой хороший, девочки большие. Не будем им мешать.
Нехорошо, что мы выгнали людей. Вовсе они нам не мешали. Делали тихонько свои уроки.
— А на внешность как?
— Кто?
— Ты что, совсем? Новенький!
— Ничего. Волосы светлые, глаза серые. Как все.
— Ну да, как все, а ресницы ты заметила? А ямочку на подбородке? Если хочешь знать, в него все девчонки уже втрескались.
— А я думала, что все за Летуновым бегают.
— Вспомнила! На него теперь только одна дура Мишина пялится. Между прочим, твоя распрекрасная Ларусенька ему записку написала.
— Кому?
— НОВЕНЬКОМУ!
— Что ты кричишь? Не могла она ничего писать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155